По окончании 9 ава я оставил в синагоге молитвенник с плачем по Храму. Так я поступаю каждый год, пока у меня не осталось ни одного. Каждый год я прихожу в синагогу и ищу книгу молитв плача по Храму из тех, что синагога распределяет между молящимися. Иногда я заглядываю в книгу из-за спины другого молящегося, потому что пришел поздно, и книги закончились.
Могу ли я взять домой молитвенник с плачем по Храму? Ведь это бы означало, что все молитвы и вера в скорое восстановление Храма – не более, чем пустой звук. До следующего 9 Ава у нас есть целый год, чтобы построить Храм, однако мы предпочитаем перевести этот вопрос в область чистой религии. "Да будет построен Храм", а не "мы построим Храм". Это очень удобная позиция, предоставляющая возможность находиться в различных и, даже, взаимоисключающих мирах. В виртуальном мире религии молятся, постятся и плачут о воображаемом Храме, о чем-то вроде замка Хогвартс из "Гарри Поттера", который, если и возникнет, то на фундаменте из облаков и молний, прямо с неба, как написано в легендах. После этого выходят из синагоги – из религиозного мира – и оказываются в реальном мире, где действуют совершенно другие законы, где собирают книги молитв плача по Храму до следующего года, чтобы сэкономить несколько шекелей. Ведь ясно, что между религиозным и реальным миром нет никакой связи. Оплакивают, потому что этого требует религия, и сохраняют книги молитв плача по Храму на следующий год, потому, что этого требует действительность, в которой Храму нет места. Оплакивающие знают это и не собираются ничего менять.
Когда был разрушен Храм, была разрушена непосредственная связь между Всевышним и созданным им миром. До этого существовала реальность, совершенно отличная от знакомой нам по сегодняшним дням. Значит, есть вполне определенное местонахождение Шехины – место, где проявляется божественное присутствие, обозначенное координатами на карте? И в чем, собственно, разница между тогда и теперь – ведь и сейчас есть Всевышний – не так ли? Слепой от рождения не в силах понять, как красив окружающий его мир, и все-таки сильно его стремление увидеть свет. Он научился понимать, что его теперешнее состояние незавидно и ограничено, что мир его впечатлений страшно беден и однобок, что реальность могла бы быть гораздо более яркой. Сходное ощущение давали нам молитвы плача по Храму в течение 2000 лет – понимание того, что мы слепы. Давным-давно забыто, как выглядит свет, и, между нами, эта слепота превратилась за множество лет в привычное и удобное состояние. После разрушения Храма не раз задавались мудрецы вопросом, как выжить народу, у которого был отобран свет, как найти дорогу в темноте. Ведь Тора Израиля – это не религия, не сборник отвлеченных обрядов – это сама действительность, заключенная во Всевышнем и в Храме. Как же быть теперь, когда мы лишились этого священного места?
Поскольку вместе с Храмом народ Израиля потерял и независимость, "работа" была простой. Взяли весь мир Торы, или то, что сегодня называется иудаизмом, и сделали из него тросточку для слепых – превратили иудаизм, который был живой культурой живого народа, в религию. Эту тросточку удобно положить к себе в багаж, можно пользоваться ей при организации семейной и общинной жизни, но нельзя выйти с ней за пределы синагоги, нельзя выйти за пределы религии, нельзя пользоваться при управлении государством, нельзя построить Храм. Парадоксальным образом, главным препятствием строительству Храма является сегодня иудаизм, понятый как обычная религия, как, например, христианство, разделяющее на "мир" и "клир", на "богово" и "кесарево".
Я впервые понял это, когда мы с единомышленниками пытались продвинуть верующего кандидата на пост руководителя государства. Мы нашли известного и уважаемого еврея, вся личность которого излучает иудаизм и веру – профессора Ирмеягу Брановера. Мы думали, что наша задача будет легкой – ведь нам требовались подписи всего лишь десяти членов Кнессета для выдвижения кандидата. Между тем религиозные депутаты в нынешнем еврейском парламенте могут составить три миньяна. Неужели они не откликнутся немедленно на нашу инициативу? И, вот неожиданность, – подписали восемь членов Кнессета: Кляйнер, Рафуль, и др. Но ни один из тех, кто носит кипу, даже вязанную, не подписал, и инициатива провалилась. Религиозные боятся отворить двери камеры, где находится религия, и вынести Тору на просторы реальности. Им хорошо с Торой изгнания, они опасаются Торы земли Израиля – из-за того, что применение Торы к реальной жизни потребует другого уровня ответственности.
Да способствует нам провидение и да удостоимся мы построить Храм в этом году.

Статья вошла в книгу Моше Фейглина «Война идеалов» http://gazeta.rjews.net/Lib/Feiglin/index2.html