http://www.youtube.com/watch?v=qthCca8B
Многие из вас ее наверняка слышали и не раз. Кое-кто даже полагает ее гимном свободолюбивой души - в результате чего, она была в свое время запрещена в тоталитарной Южной Корее – за подстрекательство к восстанию.
Вот английский текст:
On a wagon bound for market,
There’s a calf with a mournful eye.
High above him, there’s a swallow,
Winging swiftly through the sky.
Chorus
How the winds are laughing
They laugh with all their might
Laugh and laugh the whole days through
And half the summer’s night.
Dona, dona, dona dona, dona, dona, dona, doe (2X)
“Stop complaining!” said the farmer.
“Who told you a calf to be?
Why don’t you have wings to fly with
Like the swallow, proud and free?”
Calves are easily bound and slaughtered,
Never knowing the reason why,
But whoever treasures freedom
Like the swallow will learn to fly.
А вот мой перевод:
На телеге в слезах и путах,
по дороге к рядам мясным
он смотрел, как взлетает круто
в небо ласточка - дочь весны.
Припев:
Как ветра смеются!
Все смех им да игра –
смех да смех почти всю ночь
и целый день с утра.
Дона-дона-дона, дона-дона-дона-дон,
Дона-дона-дона, дона-дона-дона-дон.
Хватит хныкать! – сказал возница –
кто велел тебе быть телком?
Отчего ты не можешь взвиться
в небо синее высоко?
У теленка телячья доля –
жить в веревках и мясом стать,
ну а тот, кого манит воля,
должен выучиться летать!
Чем она меня заинтересовала? – Думаю, тем же, чем и остальных: грустной и одновременно светлой мелодией, на фоне которой баснеобразное содержание выглядело определенным контрастом. Знаете, гимны свободолюбцев обычно предполагают героическое сопровождение: если уж не марш, то фанфары с литаврами, хоровое пение, руки на плечах и коллективный подъем духа. Вставай, проклятьем заклейменный, Let the sunshine in, ,תנו לשמש לעלות и так далее, и тому подобное. А тут – грустная такая песенка, несподручная. Кулаком в небо под нее не потычешь.
Дальше начались неожиданности – для меня лично, потому что на самом деле факты более чем широко известны. Первый же интернетовский поиск просветил меня в том плане, что свой перевод я делала отнюдь не с оригинала, как полагала в своем беспробудном невежестве. Оказалось, что Джоан Баэз поет песенку из спектакля, поставленного в начале сороковых в Нью-Йорке, в Еврейском театре на Второй улице, что музыка написана композитором Шломо Секундой, а оригинальный (на идише) текст – поэтом и драматургом Аароном Цейтлиным.
Как тут было не воскликнуть: "Ну конечно!" Мелодия-то и впрямь характерная - из ушедшего, канувшего в небытие, вылетевшего в трубы крематориев идишского мира восточно-европейского еврейства. Неповторимая смесь грусти, надежды и мудрого, незлобивого юмора.
Впрочем, это прояснение не давало ответа на вопрос о несоответствии музыки тексту. Более того, с учетом времени появления песенки, басня обретала прямо-таки зловещее значение. Получалось, что в разгар резни европейских евреев с благополучного Манхеттена раздавался надменный и презрительный призыв "отрастить крылья". Неужели автор текста был настолько бестактен, черств, чужд происходящему?
Аарон Цейтлин родился в 1898 году в Могилевской губернии в семье знаменитого идишского литератора Гилеля Цейтлина. Жил в Гомеле, Вильне, с 1907 года – в Варшаве. Писал на идише и на иврите. В 1939 году получил приглашение прибыть в Нью-Йорк для постановки своей пьесы в Еврейском театре. Это спасло Аарона. Вся остальная семья погибла в Варшавском гетто, в Треблинке и в Аушвице. Кого-кого, а этого человека было бы нелепо подозревать в чуждости жертвам Катастрофы.
Следовательно, чуждым был сам английский перевод. Увы, на идише я ни в зуб ногой. Вот, кстати, идишский оригинал в исполнении Хавы Альберштейн:
http://www.youtube.com/watch?v=oslEIsL8
и оригинальный текст в русской транслитерации:
Афн фурл лигт дос кэлбл,
Лигт гебундн мит а штрик.
hойх ин hимл флит дос швэбл,
Фрэйт зих, дрэйт зих hин-ун-црик.
Припев:
Лахт дэр винт ин корн,
Лахт ун лахт ун лахт,
Лахт эр оп а тог а ганцн
Мит а hалбэр нахт.
Дона, дона, дона...
Шрайт дос кэлбл, зогт дэт пойер:
Вэр же hэйст дих зайн а калб?
Волст гекэрт цу зайн а фойгл,
Волст гекэнт цу зайн а швалб.
Биднэ келбэр тут мэн биндн
Ун мэ шлэпт зэй ун мэ шехт,
Вэр с'hот флигл, флит аройфцу,
Из ба кейнэм нит кейн кнэхт.
Помог перевод высоко мною чтимого переводчика Зеева Гейзеля, помещенный в Википедии:
Через поле да пригорок
Всё телега катится,
А за ней смешной телёнок
На верёвке тащится...
Припев:
В небе соловей поёт,
Чудная песенка:
Вроде смех, а может — и
Звон колокольчика —
Дона-дона-дона-дона...
Может, если б — если б только
Тебе пару крыльев дать,
В небо ты взлетел высоко,
До него ведь крылом подать.
Но телёнок всё шагает
Прямо в гости к мяснику,
Он о небе не мечтает
И не ведает тоску…
Согласитесь, это далеко от английской басни, как небо от земли. Теленок не лежит, связанный, на телеге – он шагает вслед за ней. Он не плачет, не тоскует по небу, не думает о том, как бы отрастить крылья и взлететь: он просто смиренно шагает "прямо в гости к мяснику". Здесь нет поверхностной дидактики английского перевода – здесь "всего-навсего" представлена глубокая в своей жестокой наивности картина мира.
Я сделала еще один перевод из Цейтлина – снова, к сожалению, с английского подстрочника. Он многое объясняет. Для Аарона Цейтлина, жившего, дышавшего идишем, его интонационным богатством, его философской культурой, Катастрофа была не только гибелью семьи, поколения, но и крушением языка, сопоставимым с крушением мира. Вот что он написал в 1945 году, когда стали известны масштабы происшедшего:
Я знаю: миру этому немил
я, попрошайка слов в краю могил,
в стихах на языке сожженного народа,
но здесь лишь в крайнем горе – красота,
лишь в мимолетности – молитвы чистота
и лишь в смирении – восстанье и свобода.
Обратите внимание на последнюю строку. В ней – ключ и к восприятию Катастрофы, и к пониманию еврейского избранничества, и… к песенке про теленка. Помнится, относительно недавно я писала про суть еврейской победы, лежащей в иной плоскости, чем те переливания из пустого в порожнее, которые именуются "победами" и "поражениями" на языках басенных переводов. И теперь я с радостью узнавания нового союзника и друга отмечаю несомненную перекличку цейтлинского подхода с моим.
Аарон Цейтлин, еврейский поэт, драматург, писатель, публицист, художественный критик, издатель умер в 1973 году в Нью-Йорке, похоронен в Иерусалиме.
Да будет благословенна его память.
(прим.ред.сайта МАОФ - надо признать, что хоть оба перевода не дословные, но английский - ближе к тексту.
Например, начало
На телеге лежит теленок,
Лежит связанный веревкой.
Вот два примера перевода на иврит:
http://www.blabla4u.com/sites/blabla4u/ShowMessage-eng.asp?LangCode=Heb&ID=4194732
http://israblog.nana10.co.il/blogread.asp?blog=73258&blogcode=6968003