Начало

Университетская банда
Период арабских беспорядков (1929, 1936-39 годы), как и период Второй мировой войны, привели к тому, что часть членов отдалились от компартии. У части это было полное размежевание, у других – начало нового идеологического мышления, которое пыталось создать синтез с неожиданно проснувшимися еврейскими чувствами – в противоречии с тезисами руководителей партии.

В конце 1939г. поехали посланцы Центрального комитета PKP выяснить, что происходит в Иерусалимском отделении, где были помечены, по крайней мере, два "бунтаря" – Этингер и Абрамский – позже ставшие профессорами университета в Иерусалиме. Основной спор был вокруг понимания начавшейся войны. В глазах партии это была империалистическая война, в которой англичане и французы – плохие, а Гитлер – как известно, партнер по соглашению Риббентроп-Молотов. Напротив, Этингер и Абрамский неожиданно твердо стояли на своем мнении, что Гитлер и Чемберлен одинаково виноваты в развязывании войны. "Но в плакате компартии обвиняются только Чемберлен и Даладье и говорится, что Гитлер – агент Сталина и надо делать все, что Сталин говорит", - цитируются их слова в протоколе выяснения в Иерусалимском отделении партии. Члены горкома даже обнаглели и осмелились назвать арабских погромщиков 1936-39 годов – "фашистским движением". Вследствие этого горком был распущен, и это, видно, было началом "движения еврейских коммунистов", которое вышло из партии в середине 40-х годов.

В том же протоколе стоял вопрос "Какова должна быть работа на еврейской улице". И разъяснил представитель Иерусалимской ячейки: "Задача наших арабских товарищей – разбить сионистов, а задача еврейских товарищей – ослабить изнутри". В тот период вышла внутренняя инструкция коммунистов по подпольной политической работе. Иерусалимские товарищи действовали в соответствии с этой инструкцией под названием "Легальная деятельность и метод троянского коня". То есть проникновение в законные организации для тайной подрывной деятельности в них. Но в 1939г. сообщил ЦК о своем несогласии с методом работы в легальных организациях, они опасались, что "троянские кони" сами будут подвержены влиянию и станут сионистами. "Задачи, которые поставил ЦК перед нашими товарищами, работающими легально на еврейской улице, - следующие: Действовать для разрушения этих организаций путем подстрекательства масс против руководства. Надо использовать лозунги анти-сионистской войны в легальных организациях. Наша задача – разрушить сионизм".

В Иерусалиме успешно действовал метод "троянского коня" по внедрению в учреждения, который оставил след до сегодняшнего дня. Центрами внедрения были Академия искусства "Бецалель" и университет. То, что в прошлом пренебрежительно называлось "салон коммунизма", с течением времени доказало себя как самый действенный метод войны против демократических обществ. Документ от марта 1941г., источник которого не идентифицирован, но, видно, это отчет ШАЙ (шерут йедиот шель Хагана – информационная служба Хаганы), описывает то, что происходит в Иерусалимском университете.

"После 6 недель работы на исследовательском поле в связи с движением в Иерусалиме я пришел к следующим выводам", - пишет исследователь. – "Круг интеллектуалов – существует коммунистическая салонная ячейка среди высших кругов интеллигенции в Иерусалиме. Они находятся в Лиге еврейско-арабского сотрудничества и в других организациях. Нужно различать между различными людьми в этих кругах. Так, например, существует разница между Биньямином и Клорисским и между Магнесом и Бергманом и между Ави Шаулем и Гершомом Шаломом и т.д. По моему мнению, первые – это люди, которые потеряли влияние в еврейском обществе и ищут другой круг влияния, в то же время они оба – салонные коммунисты в полном понимании этого слова (видно, составитель документа подразумевает переводчика Ави Шауля, который был известен как коммунист, и Гершома Шалома – А.Л.)
Третий круг и часть студентов – это идеологические коммунисты и активисты партии, и как видно, есть организационная связь между ними, потому что чувствуется моральная поддержка и взаимопомощь. Так студенты всеми силами поддерживали коммуниста Акиву Эрнеста Симона в качестве кандидата в педагогический институт при университете, и также поддерживал Симон, вызывая удивление, Шмуэля Этингера, который был принят в институт, несмотря на возражение руководства.
Также прибыли Чернович, Этингер (известные коммунисты, но замаскированные в тот период – А.Л.) и их товарищи на политический диспут, организованный блоком, где выступал Симон. После того, как ему было доказано, что его выводы похожи на выводы конференции PKP, прошедшей несколько месяцев до этого, Симон разгневался, разразился криками, что хоть он принимает это, но решительно противится этой идентификации. Чернович и Этингер активно вмешались и крутились вокруг Симона до конца дискуссии. После всего, что мы видели, надо полагать, что есть и организационная связь между ними".

Согласно отчету, Симон, видно, был из группы идеологических коммунистов, в тот период еще не вступивших в партию. Многие гуманитарии приблизились к коммунистическим кругам или к а-Шомер а-Цаир через подставные организации в период, когда Советский Союз нес основную тяжесть борьбы с нацизмом. Как сказал писатель Авигдор а-Меири на "собрании дружбы с Советским Союзом" в 1942г.: "Я не только отказался бы от иврита, но и отдал бы всю Тору ради победы Советского Союза".

Свидетель, молчавший 7 лет

С того момента, как Гитлер был признан врагом, решили коммунисты, что арабские беспорядки 1936-39 годов не были революционным антиимпериалистическим восстанием, более того – арабское движение является фашистским (в наши дни радикалы вернулись к предыдущей коммунистической версии, согласно которой муфтий антиеврейским террором вел освободительную войну). Еврейские члены компартии были огорчены тем фактом, что арабы-коммунисты из раскалывающейся партии склоняются в сторону нацистской Германии. Сами они сдвинулись к почти сионистской позиции, этому помогло то, что с конца 1944г. Сталин поддерживал создание еврейского государства. Организация ЛЕХИ подровняла линию справа, а Моше Снэ из Хаганы и коммунисты – слева.

После речи Громыко в ООН в мае 1947г., в которой он выразил поддержку созданию еврейского государства, стали еврейские коммунисты частью национальных усилий. Арабские коммунисты, напротив, сосредоточились в Лиге национального освобождения, которая, разумеется, отрицала новую линию. Группа еврейских коммунистов, вышедшая из PKP, в определенной мере была даже более активистской в отношении к войне, чем Бен-Гурион и МАПАЙ.

1948-й год был своего рода торжеством возвращения блудных сыновей. Секретарь партии Меир Вильнер был среди подписавших Декларацию Независимости. Москва признала антиимпериалистическую услугу, которую еврейский ишув может предоставить ей. Волна была просоветской. И вдова Сёмы Миронянского, Клара, почувствовала, что это подходящее время потребовать, чтобы юридические органы возродившегося еврейского государства расследовали заново историю смерти ее мужа и вышвырнули подозреваемых в его убийстве из рядов полиции. Ощущение было, что коммунисты, отверженные в прошлом, могут, наконец-то, разделить их чувство жертвы с обществом, и чувство катарсиса и сближение еврейских сердец залечат раны прошлого.

Это горячая картофелина прикатилась к первому юридическому советнику правительства Якову Шимшону Шапира. 27 сентября 1948г. получил юридический советник жалобу от адвоката Клары Миронянской об убийстве ее мужа за 7 лет до этого. Ш.Софер из отдела расследований начал следствие. Среди вызванных были 4 офицера полиции, которых подозревали, что они избили до смерти Сему Миронянского в июле 1941г.

После того, как выслушал различные свидетельства, юр.советник выразил сомнение в том, что Сёма был убит полицейскими: "13 из 14 свидетелей не сказали ничего, что могло бы бросить какое-то обвинение на кого-либо из офицеров. Только один – Михаэль Коэн – свидетельствовал против них, и его свидетельство было единственным материалом против них. Коэн рассказал, что летом 1941г., когда он был полицейским и служил секретарем бюро расследований в Яффо, он видел четырех офицеров, участвующих в избиении Сёмы Миронянского дубинками и кастетами, вследствие этого избиения он умер".

Юр. советник Шапира отметил, что свидетель молчал 7 лет, и "рассказал в первый раз, когда пришел давать показания в свою защиту в суде, в котором обвинялся в убийстве своей жены, был в итоге признан виновным и получил 15 лет заключения". Все же, "из-за общественного волнения, возникшего из-за подозрений, что покрывают полицию", решил юр.советник создать комиссию по расследованию.

"Пусть не бьют его чересчур"

Заседания комиссии проходили в Тель-Авиве, когда снаружи бушевала Война за Независимость. Михаэль Бен Йегуда Коэн, свидетель, отбывавший наказание за убийство жены, рассказал: "Был еще спор: я видел грубость и жестокость этих людей; арестовали еврея, якобы коммуниста, и хладнокровно забили его до смерти тупыми орудиями, я видел, как он упал на землю. Били его Бен-Эфраим, Шамай, Штейнберг, Голбин и другие. Те, чьи имена я назвал, были основными. Того человека звали Сёма Мироманский. Это было в начале войны. Так преследовали тогда коммунистов. Это было в офисе CID в Яффо. Я сказал, что только убийцы могут сделать такое. Я не сообщил ген.прокурору. Все эти офицеры работали в Яффо, кроме Бен-Эфраима, который сопровождал арестованного из Тель-Авива в Яффо".

Перед окончанием одного из свидетельств передал один из членов комиссии записку своему товарищу: "Дорогой Нир, физические силы сидения ограничены еще 5 минутами. Я надеюсь, что он кончит – иначе буден вынужден попросить перерыв. Ш."

В отчете Софера из отдела расследований написано, что свидетель Михаэль Коэн не узнал фотографию Сёмы на освидетельствовании. В отчете полиции указано, что Элиягу Гужански (тесть Тамар Гужански) свидетельствовал, что "должен был встретить Сёму Миронянского после встречи в Бейт Арлозоров, получить результаты встречи. Сёма не пришел в назначенное время. Стало известно Элиягу, что были аресты на Нахмани, 48… Вследствие своих расследований пришли к выводу, что Сёма был арестован и убит полицией… У Гужански нет никаких обоснованных доказательств… кроме предположений".

Офицер Рам Люстиг сказал комиссии по расследованию, что слышал от следователся Шауки Саада Бея, который был назначен британской полицией расследовать историю Миронянского, что Клара Миронянски сказала, что в течение нескольких недель до этого он не был дома.

И тогда появился офицер полиции Шломо Розенштейн, посланный Шауки расследовать нескольких свидетелей для отчета, составленного после убийства, осенью 1941г. "… и я знал, что это было внутри оффиса CID, но я не хотел совать свой нос", - сказал Розенштейн в свидетельстве перед комиссией 3.01.1949. "Зачем мне все это. Он был убит в CID, не был убит на улице… Я допросил людей, которые были в списке. С Вилькина (известный своей жестокостью английский офицер британской политической охранки - прим.перев. ) не снял свидетельских показаний, только говорил с ним, потому что он был ответственным за этот политический отдел (передал Шауки Бею, что подготовил "секретный отчет")… Из моего разговора с Вилькином я ничего не записал, потому что он не хотел давать мне свидетельских показаний… Свидетели, которых я допрашивал отрицали, что видели Сёму, отрицали, что били, отрицали все, отрицали, что был арестован такой человек… Вилькин сказал мне: я сказал им, чтобы не били чересчур. Видно, убили его на месте и он не остался в живых… Я не знаю, что он подразумевал, говоря "я сказал им, чтобы не били чересчур". Он сказал, что бросили Миронянского в море за Бат-Ямом. Я спросил и он сказал мне так. Его труп бросили в море за Бат-Ямом".

"Я слышал, что Штейнберг бил коммунистов", - сломал Розенштейн заговор молчания. Я прошу, чтобы меня не заставляли отвечать бил ли он в моем присутствии… Я много раз слышал крики… Если бы били людей ЛЕХИ или ЭЦЕЛя, то получили бы пулю. И боялись их. Возможно, что взяли Сёму Миронянского прямо в Яффо, чтобы не было известно, что он арестован. Я не знаю, каково было мнение Шауки Саада в отношении выбрасывания трупа в море, я не знаю, знал ли он. Я полагаю, что знал, как я".

Ужасающая тайна

Примерно через месяц закончился медовый месяц между Израилем и коммунистической партией. В то время, как государство упрочивалось, начался "длинный поход" коммунистов в Эрец за делегитимацию страны. Вначале как оппозиция, на службе советской империи, которая вела крайне антисемитскую кампанию. Вильнер, Микунис. Тауфик Буби и другие игнорировали все признаки, свидетельствовавшие, что Сталин намеревается завершить работу Гитлера по уничтожению евреев. В продолжение в 1958г. требовал Туби, чтобы партия вернулась к действиям по уничтожению государства Израиль.

Яир Цабан в своей лекции в этом году на конференции в Тель-Авивском университете в связи с 90-летием компартии в Эрец "бросил бомбу". "…Стала известной мне ужасающая тайна, потрясшая меня до глубины души: на совершенно секретном заседании ЦК, продолжавшемся несколько дней и проходившем в частных домах, предложил Тауфик Туби проверить у Советов не надо ли видеть в заявлении Громыко от мая 1947г. ошибку сталинистской политики, которая привела к несправедливости по отношению к палестинскому народу и надо отказаться от этого заявления. За год до этого был осужден Сталин Хрущевым и поэтому, полагал Туби, есть база для этого требования. Потрясение было таким тяжелым, потому что Тауфик Туби представлял в наших глазах арабского левого, выдержавшего самый тяжелый экзамен для арабского интернационалиста, когда в 1948г. Поддержал предложение о разделе на два государства и против арабского вторжения, затем проголосовал за Закон о Возвращении. И вот именно он предлагает эту лунатическую идею".

И закончил Цабан: "Во время очень напряженного заседания ЦК МАКИ разделились товарищи по чисто национальному признаку: все еврейские товарищи были против предложения, все арабские товарищи поддержали его. Это был не единственный такой эпизод".

Он ошибся в одном: идея Туби не была сомнамбулической. В значительной степени она была реализована с помощью коммунистов и их помощников в центрах управления коллективным сознанием израильского общества. В 2001г., через несколько месяцев после вспышки последней интифады, опубликовала Нери Ливна огромную статью в приложении газеты "Гаарец" о том, что казалось тогда как отступление пост-сионизма из-за террора. Проф. Шломо Занд заявил ей, что нет никакого изменения. Он как руководитель шести докторантов гарантирует Ливна, что все 6 выйдут пост-сионистами. Надо полагать, что у каждого из шести докторантов Занда есть сейчас 6 анти-сионистских докторантов.

Монументальная книга Шмуэля Дотана "Красные" была "сбита с орбиты" полным замалчиванием в СМИ. Дотан послал письмо двум высокопоставленным сотрудникам редакции "Гаарец". "Вопрос, который следует задать, почему избрало литературное приложение газеты направить предыдущую книгу на рецензию Моше Циммерману (ультра-левый "историк", в Тель-Авивском университете числится "специалистом по Германии" – прим.перев. ), который несколько раз в последние годы затушевывал в своих выступлениях в СМИ смысл нео-нацистских действий в Германии", - писал Дотан в 1994г. "Возможно, есть связь между решением передать ему книгу на рецензию, а также десятками других подобных решений, и фактом, что приложение отказалось опубликовать рецензию на мою третью книгу "Красные"… Возможно, отказ вызван тем, что в моей книге я вскрыл ужасную ненависть радикальных левых к сионизму. Надо отметить, что в этой книге упомянуты десять кленов компартии, ставших историками. Также упомянуты несколько сотен репатриантов из Германии, часть которых привели к самой тяжелой анти-сионистской войне".

Дотан также привел современный пример употребляемого коммунистами сравнения нацизма и сионизма, использовавшегося в израильских в СМИ в период, когда было написано письмо. Он подытожил: "Внутренняя борьба в Израиле не только между партиями и вокруг таких важных вопросов, как будущее наших отношений с арабами, будущее территорий и т.д. Это борьба между усиливающимися анти-сионистами и сионистами, которые все еще в большинстве, но их статус слабеет с каждым годом".

(Автор выражает благодарность Шифре Дотан, Ави Шанибауму и Давиду Мерхаву за помощь документами для написания статьи).

("Макор ришон" 25.12.09)


Перевел Моше Борухович
МАОФ