Мероприятия по случаю очередной годовщины убийства Рабина наполнили меня грустью. Более, чем в прошлом, усилилось во мне чувство, что отбирается у меня возможность участвовать в этих мероприятиях, потому что вместо того, чтобы служить рычагом для примирения и единства, эти мероприятия превратились в трибуну для нападок и обвинений одного политического лагеря против другого.
Более того: продолжающееся уже 22 года политическое занятие-обсуждение того презренного убийства препятствует глубокому серьезному и искреннему диалогу о соглашениях Осло и их трагических последствиях - иллюзиях мира. В отсутствие такого общественного диалога фиксируется-каменеет разрушительная формула - очень распространенная за пределами Израиля - что убийство Рабина привело к убийству мирного процесса, т.е. что Израиль виноват в продолжающемся конфликте на Ближнем Востоке. И я был среди тех, кто верил в это 22 года назад.
В 1992г. я голосовал за Мерец. Когда Рабин победил, я решил вернуться в Израиль после добровольного продолжительного пребывания во Франции. чтобы помочь реализации "переворота". Будучи журналистом, я самым активным образом сопровождал начало ословского процесса и всей душой верил в него. Я даже гневался на Рабина за то, что он не депортировал всех поселенцев Хеврона после стрельбы в Меарат а-Махпела. Убийство Рабина потрясло меня лично. Месяцы я пребывал в тяжелом угнетенном состоянии. Я был из тех, что верили и говорили, что правые убили мирный процесс. Но с тех пор произошли много событий, на личном и национальном уровнях.
Моя вера в мир привела меня к работе с палестинцами в качестве представителя иностранного правительства (европейского). То, что я видел и пережил на палестинской стороне, очень отличалось от того, что "продавалось" нам прессой об арабской готовности к миру, сосуществованию и сотрудничеству. Иллюзия мира прошла у меня задолго до взрыва второй интифады. Я рассказывал друзьям по "лагерю мира" о реальности, которую видел, говорил им, что они не осознают, что на самом деле происходит на местности. Их готовность слушать была нулевой.
Со временем моя критика происходящего на арабской стороне превратила меня в глазах моих левых друзей в презренного "фашиста". Многие прекратили связи со мной - хотя реальность взрывалась им в лицо. Они предпочли продолжать обвинять "другого" - что в данном случае было самообвинением. (прим.перев. - многие левые уже не ассоциируют себя с Израилем, он для них символ "другого", которого они обвиняют в бедах, обвиняют во всем Израиль) Их чувства ненависти к тем (правым), что "украли у нас страну" и "убили мир", стали для них самым главным в их лживом призыве к примирению, смысл которого: если признаете, что убили, то позволим вам разделить с нами нашу боль.
Как бывший участник левого лагеря, желающий внести свою скромную лепту в продвижение настоящего примирения, я хочу сегодня принять личную ответственность: извините за то, что я обвинял - не тех, кого в самом деле надо было обвинять, т.е. радовавшихся убийству - а за то, что обвинял целый лагерь за то, что он не делал: убийство Рабина и убийство мира. И извините за то, что не был внимательным к тому, о чем вы предупреждали, что я дал левым мечтам помешать мне говорить о действительности, которая противоречила этим мечтам.
Я не единственный, кто чувствует необходимость сказать это. Нас немало, которые были там, но не остались замороженными во времени. Я также знаю, что эти слова рассердят многих, которые остались моими друзьями, несмотря на то, наши политические пути разошлись. Я надеюсь, что гнев приведет их к пониманию. Одна из вещей, мешающих сегодня к внутреннему примирению, - это идеологическое окаменение вокруг мирной иллюзии. Убийство Рабина не оправдывает такое окаменение. Без внутреннего примирения никогда не наступит мир с внешними соседями.
5.11.2017
Перевел Яков Халфин