Если мессидж дня памяти убийства Рабина – это разжигание вражды ко всем, кто думает не так, как убитый, то я отказываюсь от этой пакетной сделки
Признаю правду: я не люблю дни памяти Рабина. В эти дни леваки поднимаются на чердак и выбивают пыль с оборудования их любимого вида спорта – подстрекательства против целого общества. В прошлом это был распространенный вид спорта. Сейчас остались считанные даты, в которые он легитимен и расцветает всеми цветами СМИ. Между датами по еврейскому и григорианскому календарю можно говорить все против правых вообще и поселенцев, в частности. Или как заявил наш нач.генштаба: "Нам нельзя забывать, что каждый год мы должны останавливаться и углубляться в смысл морального указа, написанного по следам убийства Рабина". И мы останавливаемся, но вместо того, чтобы заниматься "моральным указом, написанным по следам убийства Рабина", который по моему пониманию должен заключаться в ненасилии, единстве народа, примирении, - вместо этого левые занимаются очернением всех, кто думает, что не надо предоставлять арабам государство по эту сторону Иордана – как всегда считалось до Осло.
Эта статья не могла бы быть опубликованной в годы после убийства. Единственное, что можно было делать нам – общественности, придерживающейся не той идеологии, что убитый, - это зарыть голову в землю и стыдиться. Не важно почему – к нашему греху уже прикрепили статью УК. Твердое алиби на вечер убийства или неумение делать фотомонтажи Рабина в куфие полностью игнорировались. Нет необходимости что-либо доказывать – мы виноваты и мы должны стыдиться и молчать и ничего не требовать, разумеется.
Чего требовать? Свободы слова, например. Свободы выразить боль. Боль, которую мы чувствовали, когда Рабин заявил, что мы можем крутиться, как пропеллеры, - его это не колышет. Почти половина народа заполняла площади на демонстрациях протеста против Осло, но это не колыхало ни волосинки в шевелюре прекраснодушных, наоборот. Помимо идеологии, с стороны левых в этом был садизм. Так это чувствовалось тогда.
Мы были жертвой властного садизма, и чем больше нас было, тем больше власть наслаждалась давить нас. В то время мы были и жертвой садизма арабского национализма, убивавшего нас. И когда мы видели, что собираются вооружить врага, убивающего нас (и это "нас" было очень явным с минимумом общей солидарности. Горевал ли левак из Тель-Авива, когда убивали поселенца? Гораздо меньше, чем он горюет сейчас), у нас было легитимное право вопить, пока не закончится воздух в легких и пока система не остановится и посмотрит в нашу сторону (это слышится вам подстрекательством? – подайте на меня в суд). Но у левых не было угрызений совести, побиений себя в грудь – только побиений нас.
3 года я писала статьи в газете Гаарец. Каждый раз, когда статья публиковалась на сайте газеты, она вызывала более 300 гневных отзывов. Уровень подстрекательства, ненависти вызывал удивление. Я всегда знала, что есть насилие во всех лагерях, но верила, что это может дойти до такого уровня в "лагере мира". Я могла начать говорить, что "надпись была на стене" и что "у слов есть убийственная сила", но это болтовня. После нескольких отзывов на статью даже обладатель не очень интеллигентный человек поймет принцип. А почему это болтовня? Потому что я не чувствовала опасности ни на мгновение. Потому что подстрекательство не убивает – пистолет убивает. Успокойтесь.
"Если не прекратите кампанию раскола и углубления разделения нас на лагеря, вновь прольется здесь кровь", - предупреждала Ноа Ротман (внучка Рабина) на церемонии памяти ее деда. "Я тоскую по единству, в действиях и чувствах, по партнерству. Сомнение – как предательство, критика – это мелочность, а требование личного примера – это политическое преследование". Я всегда ценила юмор семейства Рабин. Каждый из нас – внук кого-то.
Так я хочу, чтобы был отменен день памяти убийства Рабина. Чтобы остался день памяти Рабина, в который его родственники и почитатели будут посещать его могилу. Не надо изучать "мессидж", если этот мессидж – разжигание ненависти. До тех пор, пока весь народ не усвоит "смысл морального указа, написанного по следам убийства", который заключается в единстве и ненасилии, - до тех пор оставьте нас в покое. Я отказываюсь от этой пакетной сделки. Я буду учить своих детей любви к еврейскому народу, даже если есть евреи, думающие не так, как я. Я буду учить их терпимости и диалогу. Я не готова, чтобы яд вошел в их жизнь, как он отравил мою жизнь.
("Макор ришон" 26.10.2018)
https://www.makorrishon.co.il/opinion/87155/
Перевод: Лея Халфин