- Срочно приезжайте - беда... - позвонила мне из Сдерота Галина Ройтблат, мать Гая Мадисона - лауреата приза зрительских симпатий певческого конкурса Девятого телеканала. Женщина сильная, интеллигентная, Галина по пустякам звонить не станет.
- Что стряслось - кроме ракетных обстрелов, естественно? - переспросила я.
- Перенесших шок при обстреле "кассамами" в городе все больше - вот нас и разделили на группы психологической поддержки: ивритские и русскоязычные, - разъяснила Галина. - Правда, поддерживают горожан по-разному: одних периодически вывозят проветриться в Эйлат, Иерусалим или в "циммеры". Остальных (в основном репатриантов, не имеющих связей в "ирие") пичкают транквилизаторами. Сильнодействующими! Под влиянием таблеток вперемешку с обстрелами у людей "крыша едет". Развивается привыкание, нечто вроде наркотической зависимости. Многие страдают депрессией. Если так пойдет и дальше, в обозримом будущем Сдерот превратится в "палату номер шесть".
Посттравматический синдром
...Через пару дней в Сдероте я встретилась с группой репатриантов, каждый из которых смотрел смерти в глаза.
Лидии Месихаевой 42 года. Двоих детей - совершеннолетнюю дочь и 15-летнего сына Лидия воспитывает в одиночку. Около года назад она была контужена.
- Я шла по улице на работу, - рассказывает Лидия. - Услышала предупредительный сигнал. Оглянулась - укрыться негде...
В нескольких метрах от Месихаевой грохнулся ракетный снаряд:
- Взрывной волной меня бросило на асфальт - дальше ничего не помню...
Вернуться после контузии на работу Лидия не смогла: нервы.
А жить на что?
- Обратилась я в социальный отдел "ирии", - говорит она, - просила помочь. Женщина, которую приняли до меня, получила чек на 1500 шекелей. А я денег не прошу. Мне бы поношенную одежду достать - в доме собачий холод, отопления нет...
- Что ответили вам в социальном отделе?
- Служащая сказала: решением таких вопросов они не занимаются. Что я могла ей на это ответить?..
- Жителей Сдерота периодически вывозят "проветриться". Довелось ли вам хоть на пару дней выехать из города и немного развеяться?
- Нет...
- Простите за бестактный вопрос, но если вы не работаете, на что вы живете?
- На социальное пособие.
Передвигается Лидия с трудом: в последние месяцы ноги ее не держат. Крупной дрожью дрожат руки и все тело.
- Я живу на четвертом этаже, - рассказывает тем временем Лидия Месихаева. - Когда передают предупредительный сигнал, бежать мне и сыну некуда - спуститься в подвал не успеем. При каждом сигнале у меня начинается истерика. Если обстреливают нас ночью, бегу будить сына: "Вставай!" Мальчик в ответ: "Не все ли равно, как умереть - в постели или в кухне?"
Дмитрий Янкилов тоже старожил Сдерота: в стране он с 1993 года. Отец пятерых детей. Чтобы прокормить семью, Дмитрий работал строителем на одном из ашдодских промышленных предприятий.
9 июля 2006 года в шесть часов с минутами он сел в машину и поехал работу. В 6.25 при выезде из Сдерота у светофора "кассам" разорвался в одном метре от автомобиля Янкилова. Осколки вонзились Дмитрию в голову, в живот, в ноги.
- Помню только, что я выскочил из-за руля и выкатился наземь из машины, - говорит он. - Подъехал какой-то парень, подобрал меня и повез в городской пункт "скорой". Но там в ранний час никого не оказалось...
Дмитрий истекал кровью. Прошло немало времени, пока из Ашкелона приехала "скорая" и раненого доставили в приемный покой больницы "Барзилай".
Пять дней Янкиловым занимались хирурги. А на шестой он... совершил из больницы побег: "Дети боялись оставаться без меня дома".
Младшей дочери Дмитрия сейчас 8 лет, а тогда, соответственно, было шесть.
- Среднему сыну скоро стукнет 13, нужно отпраздновать бар-мицву, а денег нет... - говорит Янкилов. - Стыдно... Больно... В "Битуах леуми" никакой помощи таким, как мы, не оказывают. Говорят: "Ищите работу, устраивайтесь".
- Разве вы не на инвалидности?!
- Временно мне назначили инвалидность 19 процентов, но месяцев восемь никаких денег я уже не получаю...
Единственным кормильцем остается жена Дмитрия.
- Работает она тяжело, а платят ей три с половиной тысячи шекелей в месяц.
- Вы возвращаете ипотечную ссуду?
- А как же! Порядка восьмисот шекелей, - говорит Дмитрий. - Прибавьте к этой сумме счета за электричество, газ, телефон, другие коммунальные услуги. Мы уже не раз становились должниками Электрической компании. Не оплатил счет за электричество - тут же отключат.
Дмитрий проработал на строительстве в Ашдоде 12 лет:
- После того как меня ранило, я не могу заниматься тяжелым физическим трудом, к тому же на высоте (стройка!), - объясняет он. - А легкой работы в Сдероте и близлежащих городах нет.
Рафик Аллахвердиев в стране 12 лет - все эти годы он работал на сдеротском заводе "Оф Кор".
- На вашем предприятии я побывала в тот день, когда погиб Яков Якубов... - замечаю я.
- А я вытащил Якова из охваченного пламенем помещения, в которое попал "кассам", - говорит Рафик. - И сам пострадал. Три дня провалялся в реанимации.
После выписки из больницы вернуться на завод Рафик не смог: ноги отказывались нести его в направлении "Оф Кора". Как человек, видевший место теракта буквально через час после разразившейся трагедии, я понимаю: если в шоке были сотрудники других цехов, что уж говорить о Рафике, в прямом смысле слова смотревшем смерти в глаза...
- В первые пару месяцев "Битуах Леуми" продолжал выплачивать мне ту же зарплату, которую я получал на заводе, а потом мне платить перестали и начали выгонять меня на другую работу, - констатирует Рафик. - После ранения у меня проблемы со слухом, зрением, с легкими - я до сих пор кровью харкаю.
Три недели назад Рафик вышел на новую работу.
- На мне висит "машканта" - 1300 шекелей в месяц, - объясняет он. - И не я один в безвыходном, тупиковом положении - весь Сдерот! Но никому никакого дела нет до наших бед: ни министру обороны, ни премьер-министру. Бросили город на произвол судьбы: выживайте, как хотите.
- Я сравниваю ситуацию в Сдероте с блокадой Ленинграда, - вступает в разговор 43-летняя Ольга Пельц. - Сдеротцы тоже блокадники.
- Выживает сильнейший, а самой большой силой в городе наделен "Битуах Леуми", - говорит Рафик.
Лариса Ошвер - старожил Сдерота, репатриировалась с алией 70-х. За последние годы она дважды побывала под ракетным обстрелом. В первый раз - в мае 2006 года, в тот день, когда погибла Ширель Фридман.
- Пошла я в булочную, - рассказывает Лариса. - Стою спиной к входу - лицом к продавщице и показываю, чего мне отвесить. Вдруг она как вскрикнет: "Кассам!" Я не среагировала. Повернулась - все булочки полетели на меня с полок, в мгновение ока я оказалась в туче черного дыма. Мне стало дурно... А тут - еще один удар, да такой, что земля под ногами задрожала.
Дальнейший ход событий Лариса помнит смутно.
- Вызвали "скорую" и отвезли меня в больницу, - рассказывает она. - Через два дня выписали с давлением 185 на 145. Поплелась я на другое утро в поликлинику - врач спрашивает: "Как же вас отпустили из больницы с таким кровяным давлением?" А потом приехал к нам из Тель-Авива профессор-психиатр. Осмотрел меня, выслушал и оторопел: "Ужас!" Выписал кучу лекарств...
Под действием транквилизаторов Лариса, как ей казалось, успокоилась.
- А спустя три месяца, в сентябре вышла я за покупками и сходу почуяла неладное, - вспоминает она. - Что-то меня подтолкнуло - бегу и кричу: "Мамочки! Шма Исраэль!!" И "кассам" просвистел над моей головой. Разорвалась ракета в двух шагах от детского садика, напротив моего дома. У меня ноги подкосились. Сбежались соседи, усадили меня на асфальт, вызвали "скорую", отвезли в пункт оказания первой помощи. Там осмотрели и решили везти меня в больницу. А я: "Нет, хватит. Однажды я уже лежала в больнице. Отвезите меня домой - предпочитаю умереть в своей постели".
После второго пережитого шока Лариса начала весьма нестандартно реагировать на обстрелы:
-Живу я на первом этаже, бежать некуда, - говорит она. - Вытащила я две подушки, держу их наготове. Как услышу "Красный цвет" - бросаюсь на диван и прикрываю голову подушками... Знаете, что обидно? Почти за два года - с тех пор, как я пережила первый шок, - никто ни разу не позвонил и не спросил: "Как ты себя чувствуешь?"
- И мне тоже никто ни разу не позвонил, - констатирует Ольга Пельц. - Мой психолог говорит: "Я знаю, что если сегодня в восемь утра на город упали "кассамы", но ты после этого не пришла, значит - уже не придешь". А у меня при обстрелах ноги отказывают. Сейчас мне выписали таблетки на основе морфия.
-Наркоманкой тебя делают, - замечает Лариса.
- Да, - подтверждает Ольга с таким же спокойствием, с каким, наверное, в иной ситуации говорят о погоде. - В больничной кассе "Леумит" этих таблеток нет, потому что ими давно не пользуются. Алекс, мой лечащий врач, советует: "Не бери ты эти таблетки - станешь наркоманом, ты и так уже полностью от них зависишь". Но разве опасность только в привыкании к транквилизаторам? Прописали мне "опталгин", чтобы ноги ходили, - так он, оказывается, разрушает печень. Другие лекарства отрицательно влияют на желудок. До первого шока была я здоровым человеком, а сейчас в возрасте 43-х лет у меня целый "букет" болячек, одна тяжелее другой. В последнее время стали выпадать зубы. Врач сказал: "Это - производное депрессии. Посттравматический синдром - вот вас и бьет по всем местам"... Я восстановила в памяти события и удостоверилась: врач прав. Вскоре после первого шока у меня началась изжога. Затем в желчном пузыре обнаружили камень - желчь пошла в кровь. Забрала меня "скорая" и в тот же вечер в больнице "Асута" меня прооперировали... Получается, пока ты еще стоишь на ногах - тебя считают здоровым и, как могут, подлечивают. Но в один прекрасный день выясняется, что последствия шока успели исподволь подточить весь организм...
Ольга Пельц (в стране с 1991 года) тоже пережила шок дважды: в первый раз "кассам" разорвался в трех метрах от нее, а во второй она была в гостях у Галины Ройтблат, когда около ее дома разорвался ракетный снаряд.
10 лет Ольга занималась в Сдероте бизнесом, но когда начались обстрелы и экономика города затрещала по всем швам, пришлось ей свой бизнес закрыть и устроиться на две работы: на предприятие "Тнувы" и в прачечную "Нисим".
- Первый снаряд разорвался в трех метрах от меня в 2004 году, когда я шла на работу, - говорит Ольга. - С того дня я не работаю, хотя прежде ничем не болела...
На сегодняшний день Ольга имеет инвалидность 75% по состоянию здоровья и еще 20-процентную пожизненную инвалидность - как следствие пережитой во время обстрела психической травмы.
- Пособие, которое государство выплачивает таким инвалидам, как я, даже смеха не вызывает - никаких эмоций, - говорит Ольга.
В 2006 году с ней случился нервный срыв. Пыталась покончить с собой.
- Детей кормить было нечем, - объясняет она усталым будничным тоном. - Старший сын уже взрослый - ему двадцать один год. На него ракетные обстрелы тоже повлияли: постоянный страх порождает ненависть к врагу. Сын подрался с арабами. Отсидел 10 месяцев в тюрьме. Освободился...
Младшему сыну Ольги 17 лет. Школу он бросил.
- Жить было не на что - сын начал подрабатывать, - говорит Ольга. - Соседи, правда, помогали, друзья. Кто угодно - только не государство.
Я всю жизнь работала, никогда не ходила с протянутой рукой. А сейчас?..
Когда в Сдероте начались ракетные обстрелы, муж Ольги не выдержал испытания страхом.
- Рядом с ним разорвался "кассам", - рассказывает Ольга. - Муж пережил настолько сильное потрясение, что сказал: "В этой стране не останусь ни дня".
Пельцы развелись. Муж вернулся в Россию.
- А мы остались в Сдероте, - говорит Ольга. - Израиль - наша страна, от генетической связи никуда не денешься. Просто страна, к сожалению, в нас не нуждается.
Ольга раскрывает целлофановый пакет с таблетками, которые я попросила принести, чтобы показать их приехавшему в Сдерот профессору Арье Эльдаду - всемирно известному пластическому хирургу, бывшему командующему медицинскими частями ЦАХАЛа, а ныне - депутату Кнессета от блока "Национальное единство".
- Это всего лишь четвертая часть препаратов, которые мне прописали, - говорит она. - Остальные лекарства остались дома.
Пробиться на экспертизу к профессору Эльдаду оказалось не так-то просто: вместе с ним в Сдерот прибыло более двухсот активистов основанной в прошлом году партии "а-Тиква" ("Надежда"). Ядро светской партии национального лагеря составляют такие блистательные интеллектуалы, как адвокат Эльяким Хаэцни - бывший депутат Кнессета от партии "Тхия", адвокат доктор Хаим Мисгав, штурман истребителя Ф-16 Иоар Галь, известный эколог доктор Зеэв Вольфсон, специалист по финансовой инженерии, политолог и социолог Сефи Сегаль, профессор университета имени Бен-Гуриона доктор Хава Табенкин; доктор Рон Брайман.
Решив не терять времени на ожидание, я завела горожан прямо в зал, где проходило собрание активистов "А-Тиквы". Люди - один за другим - выступили. Только Лидия Месихаева промолчала: у нее подкосились ноги - пришлось женщину усадить.
Профессор Арье Эльдад с профессором Хавой Табенкин и другими врачами скрупулезно исследовали все принесенные Ольгой Пельц препараты, после чего, обращаясь к активистам "А-Тиквы", депутат Кнессета Эльдад сказал:
- Только что перед вами выступили жители Сдерота, пережившие то, что в армии мы называем "шок во время боевых действий". Вы, конечно, обратили внимание на женщину, которую пришлось усадить на стул, так как стоять она не в состоянии - ее колотит... Если проводимая правительством политика бездействия продолжится, в таком же состоянии завтра-послезавтра могут оказаться жители Тель-Авива, Иерусалима - всей страны. Вернуть этих людей в нормальное состояние крайне сложно, почти невозможно. Для их реабилитации потребуется невероятная душевная сила. Пока же "помощь", которую им оказывают, выражается в том, что горожан Сдерота пичкают теми лекарствами, которые обычно прописывают психиатрическим больным. Состояние страха, в котором они находятся, откровенно квалифицируют как душевное расстройство - теми же терминами: страх здесь считают психозом. Вместо того чтобы заставить правительство принять меры по защите мирного населения, Сдерот превратили в сумасшедший дом, который пичкают сильнодействующими транквилизаторами. Однако шансы, что эти лекарства помогут, - нулевые.