Не успели остыть впечатления от документального фильма «Жизнь Солженицына», как телекомпания RTVI показала русскоязычным зрителям Америки двухсерийную картину по сценарию А. Ваксберга «Реприза». Фильм, видимо, приурочен к 50-тилетию со дня трагических событий 13 января 1953 года, происшедших в России, когда беспощадный меч уничтожения вновь завис над головами советских евреев. Казалось бы, что общего между двумя сценариями этих фильмов? Один повествует об убогой жизни убогого русского националиста, потратившего свою жизнь на сбор документов, оправдывающих преследования евреев, а другой сценарий как бы подводит итог жизни евреев в России при советской власти и посвящён самым трагическим дням этого периода. Общее между двумя фильмами, по-моему, состоит в том, что оба отражают ментальность людей, воспитанных сталинским режимом на страхе и унижении человеческого достоинства, подавлении интеллекта, а также отсутствие ответов на затронутые вопросы.

Фильм «Реприза» похож на игровой, хотя его документальная составляющая неоспорима. Исторические события 1953 года автор сценария раскрывает на фоне лирической взаимоотношений главного героя и русской девушки Марины. После опубликования известного сообщения «О врачах-убийцах в белых халатах» в газете «Правда» вся жизнь советских евреев мгновенно изменилась. Отец Марины, гардеробщик в ЦДРИ, сказал молодому человеку: «Больше сюда не приходи. Вам нечего здесь делать». «Вам, - размышляет вслух юноша, - это значит евреям».

А далее повествуется о том, как по звонку из редакции газеты «Правда» туда свозили специально предоставленным транспортом весь цвет советской интеллигенции – академиков, писателей, композиторов, артистов, военноачальников, учёных – для подписания подлого документа – «Обращения» еврейской элиты к Сталину. В этом письме еврейские интеллигенты как бы от своего имени обращаются с просьбой о депортации советских евреев в районы Сибири и Крайнего Севера с тем, чтобы они «своим добросовестным трудом смогли искупить вину и восстановить честное имя среди советского народа». Все эти люди хорошо понимали, что никакой вины у еврейского народа нет и быть не может, но никто не решился хотя бы вслух оспорить текст письма.

На протяжении всего фильма многократно повторяется один и тот же вопрос: «Подписывать? Не подписывать?», созвучный гамлетовскому – «Быть или не быть?» Подписали почти все приглашенные, в том числе и писатель В. Гроссман. Большинство из подписавших позже объясняли свой аморальный поступок страхом перед репрессиями, которые их ожидали. Тяжелее всех переживал случившееся В. Гроссман, который лучше и глубже остальных знал трагедию своего народа, смелый и принципиальный человек, ненавидевший ложь и пресмыкательство. Незадолго перед смертью писатель скажет: «Меня задушили в подворотне».

Не буду перечислять фамилии тех, кто подписал, укажу лишь тех, кто уклонился. Не подписали поэт Е. Долматовский и артист Большого театра М. Рейзен, которые отговорились тем, что работают над произведениями, посвящёнными Сталину. Чемпион мира по шахматам М. Ботвинник был заранее предупреждён не подходить к телефону, взял больничный и, не ведая причины, не снимал телефонную трубку несколько дней. Отказались подписывать: писатель В. Каверин, генерал Я. Крейзер, академик Е. Варга и член-корреспондент Академии наук А. Горинов. В. Каверин на вопрос: «Почему вы не хотите подписывать? - ответил: У меня есть много причин для этого». «Так можно и доложить? - переспросил его иезуит Маринин. – Так и доложите!» - последовал ответ.

Взбунтовался Л. Каганович и сказал лично Сталину, что ничего не подпишет, потому что является государственным, а не общественным деятелем, назначенным на высокие посты по предложению самого вождя. Сталин милостиво согласился. Самый хитроумный выход придумал писатель И. Эренбург, который направил личное письмо Сталину с просьбой дать ему совет, как поступить, то есть вовлёк самого Сталина в число непосредственных участников злодейского плана. Эренбург признается перед смертью: «Я не любил Сталина. Я его боялся».

Вот и все неподписанты.

«Как такое могло случиться?» - спрашивает Ваксберг зрителя, но не даёт ответа. Попробую ответить на этот вопрос, который, конечно, не может быть однозначным. Обратимся к истории. Евреи появились в составе Русской империи после присоединения польских земель в конце 18 века и сразу же были ограничены в своих гражданских и политических правах. Им потребовались 125 лет борьбы за восстановление отнятых прав. И только после февральской революции 1917 года евреи эти права получили. Большинство евреев поверили обещанию Ленина и приняли участие в свержении власти царя, чтобы получить реальные гражданские и политические права. И действительно, в первые годы революции евреи пользовались равноправием, и советская власть использовала их способности для укрепления собственного положения. Однако иллюзии равноправия этих лет быстро прошли, и оказалось, что антисемитизм, который был заложен в сознании коренного населения России на протяжении многих веков и постоянно подогревался различными слоями русского общества, никуда не исчез. Евреи, которые прожили всю жизнь в советской России, хорошо это знают. Однако они изо всех сил старались быть верными гражданами государства и не замечать в стране антисемитизма, который доставал их на протяжении всего этого периода.

Не сразу советские евреи оказались у последней черты, на краю пропасти. Они шли к ней постепенно, уступая шаг за шагом свои свободы и равноправие. Евреи соглашались менять имена и фамилии на благозвучные, чтобы не раздражать русские уши, но это помогало ненадолго. Школьники еврейского происхождения нередко лишались заслуженных золотых медалей. Евреи знали, что в столичные университеты и многие институты им пути заказаны. Евреев не принимали на работу на многие предприятия, евреи и это знали. Евреи не могли быть дипломатами, юристами, их не допускали на престижные должности, это им тоже было знакомо. Евреев не пускали в командировки заграницу и часто на международные конференции вместо автора изобретения или проекта ездили русские сослуживцы, которые представляли чужие идеи за рубежом. Это была обычная практика. Во время войны и мира евреев часто не представляли к правительственным наградам, не давали во время положенные звания и т. д. Система ограничений была всеохватывающая, но евреи молча терпели несправедливости, тем самым как бы соглашаясь быть людьми второго сорта.

Те евреи, которые пользовались признанием и уважением в обществе, всё это хорошо знали, но каждый по-своему объясняли свои взаимоотношения с властями. Они давно сломались, позволили себя запугать, растеряли чувства собственного достоинства, были вынуждены согласиться на эти унижения. Политика советского государства всегда была антисемитской, однако евреи преданно служили этому государству, отказываясь от своих национальных интересов. Для большинства из них не потребовалось много времени для раздумий, чтобы подписать позорное обращение, хотя на карту было поставлено всё – честь, совесть, положение, достоинство и сама жизнь. Цвет еврейской интеллигенции, самые талантливые люди, они шли к этому дню, и ничто не могло их спасти. Среди них было много прославленных военоначальников, мужественных воинов, и Ваксберг про них неуместно заметил: «В их службе не было ничего национального». На самом деле, в их жизни, часть которой составляла воинская служба, национальные ощущения присутствовали всегда, каждую минуту – от рождения до подписания пресловутого обращения. И не только у них, у каждого еврея, независимо от рода занятий и специальности.

Даже в лирическом сюжете фильма Ваксберг не смог избавиться от ностальгической ущербности. Его девушка Марина, прощаясь, твердо сказала: «Ко мне больше не приходи!». И притянув юношу к себе, сама поцеловала его в шею. И вот этим проявлением человеческих чувств Ваксберг решил закончить фильм на оптимистической ноте, хотя для оптимизма не оставалось никакого места после её решительных слов и фразы, сказанной ещё утром 13 января её отцом, гардеробщиком: «Вам здесь делать нечего!». Как же евреям немного надо, чтобы в безнадёжной ситуации, будучи отверженными, находить крупицы благородства, которых на самом деле и не существовало. Оставались одни иллюзии. В тот раз, в 1953 году, беда пронеслась над головами советских евреев, хотя подписантам пришлось испить полную чашу нравственного падения.

Евреи постоянно стоят перед дилеммой: «Подписывать? Не подписывать?» И сегодня в Израиле звучат те же самые вопросы. План Шарона об одностороннем размежевании с арабскими палестинцами в Газе фактически означает уход с еврейских территорий, переселение еврейских семей с земель, на которых они прожили более 15 лет, односторонняя уступка террористам без обещаний и соответствующих шагов с их стороны. Это ещё одно отступление без всяких на то причин. Евреи сами успокаивают себя тем, что Египет возьмёт патронаж над палестинскими разрозненным вооружёнными отрядами, объединит их, обучит и вооружит, после чего они якобы перестанут заниматься террором. Почему же сегодня тот же Египет не мешает переправлять со своей территории этим отрядам тонны оружия и боеприпасов через десятки подземных тоннелей? И никто в Израиле и в ООН ни разу не потребовали от Египта прекратить сегодня помощь террористам! Нетрудно предсказать, что боеспособность палестинских террористов после ухода Израиля из района Газы только возрастёт, а еврейское государство после этого отступления столкнётся с ещё более окрепшей и обученной армией террора, воевать с которой будет гораздо труднее. И те не успокоятся, никто им из арабского окружения этого не позволит. Да и завоёванную кровью евреев и политую потом землю будет трудно вернуть обратно.

К сожалению, евреи очень разобщены, и это обстоятельство упрощает политику запугивания, способствует разрушению еврейских общин, их единства. Каждый еврей чувствует своё одиночество, оттого он более уязвим и слаб. Фильм «Реприза» напоминает нам об этом