Иуда Эцион

1. Сначала Иеуда вспоминал, как в 67-м году мальчиком он услышал новость об освобождении Храмовой Горы, и с тех пор он чувствует, что сердце народа находится там и что все проблемы надо решать с центра, с Храма. А не начинать с периферии (как, например, Хабад, который накладывает людям тфилин – это, безусловно, важно, но не является центром).

2. Пользуясь образом Храм – это сердце, которое снабжает весь организм и к которому стекаются жизненные потоки, Иеуда показывал, как Храм связан со всеми сторонами жизни народа – от политики до эстетики.

3. Как же приступать к строительству Храма? Надо ли, по выражению главы Института Храма рава Ариэля, «брать мотыгу и начинать строить»? Иеуда считает, что нет. Он рассказал, что единственным мыслителем нашего времени, который задавался этими вопросами, был Шабтай Бен Дов, из ветеранов Лехи, который на протяжении 30 лет, от создания государства и до своей смерти в конце 70-х, писал книгу, посвященную созданию «движения Геулы». (Иеуда только что закончил выпускать эту книгу в свет, после долгих лет труда).

4. Бен Дов, и с ним Иеуда, считал необходимым в качестве первого шага к Геуле воспитание альтернативной элиты - группы людей, готовых встать во главе народа чтобы вести его к Освобождению, к Храму. Эти люди должны, по его мысли, стоять в стороне от существующих структур власти, т.к. Иеуда не видит возможности трансформации гос. структур, и особенно судебной системы, в что-либо приличное. Но это должно происходить не ради самоизоляции, по типу харедим, а ради подготовки альтернативы. Эти люди должны посвятить себя поиску подходов ко всем сторонам жизни народа – с позиций Геулы, с позиций Храма.

После лекции начались вопросы, которые сводились так или иначе к одному: как получилось, что Храмовая гора выглядит так, как она выглядит? Иеуда видит в этом вину «Несвятой троицы»: государственных структур, рабаним, и мусульман. Интерес мусульман понять легче. Причины же противодействия двух других Иеуда проанализировал так:
- руководители государства к 67-м году считали свою задачу выполненной, они уже стояли у руля, и не видели необходимости в продвижении куда-либо. Поэтому истеблишмент не хотел Храмовой горы, даже больше, чем он не хотел «территорий».

- рабаним же продолжали жить в иудаизме галута. Мысль о том, что галут должен и может закончиться, что наступает новая эпоха, которая требует нового (или старого – догалутного) иудаизма, была им чужда.

Михаил Брук

1. Как народ справлялся без Храма в течение одного года после выхода из Египта? Ведь служение в святилище началось только 1-го нисана, почти через год после начала скитаний?

2. Нашему поколению всё надо осмыслить интеллектуально. Поэтому прежде, чем обсуждать, надо ли восходить на Храмовую гору и строить Храм, надо понять, - а зачем? Каков смысл Храма?

3. Тема жертвоприношений - отдельная большая и сложная тема. Здесь достаточно отметить только, что жертвоприношения были задолго до Храма (Каин и Эвель), а Пасхальную жертву можно резать и сегодня, без Храма. Поэтому, грубо говоря, Храм не дал ничего принципиально нового в плане жертвоприношений. (Это не совсем точно. Были запрещены жертвоприношения на высотах, но не будем в это входить.)

4. Понятен политический аспект Храма. Понятен аспект единства народа - для выходцев из всех общин. Но не это смысл, заложенный Торой в заповедь о Храме.

5. В нед. гл. Трума заповедано сделать святилище ('микдаш') - место для святости (Раши: дом святости). В главе "Кдошим" сказано: "Будьте святы, ибо Я свят".
Р. Шерки объясняет это так: пока только Вс-вышний свят, и он хочет найти "соратников" по святости. Следовательно, цель - встреча.
Вс-вышний не может встретиться с нами, если мы не святы, ибо Он свят.

6. Нед. гл. Трума: "и сделают мне 'микдаш' и буду обитать среди них".('бе-тохам')
Почему не "в нем" ('бе-тохо')? Возможное понимание - каждый из нас должен стать Храмом, и тогда Он сможет обитать среди нас.
Если так, то это - чисто духовная работа, никак не связанная с материальным строительством.

7. Можно понять и по-другому: Гора Синай является Храмом. Вершина, покрытая облаком, - это Святая Святых. Поскольку евреи собираются передвигаться, они должны построить себе передвижное подобие горы Синай, чтобы всегда носить с собой место географической привязки к святости.

8. Вернемся снова к заповеди о Храме. "Возьмите мне добровольное приношение ('трума')... и сделайте мне 'микдаш' ". Т.е. трума нужна для постройки святилища.
Если мы пойдем по линии духовной работы, то зачем нужна 'трума'? Сказано: "будете приносить золото, серебро, медь" и т.д. В Книге Даниэля объясняется вещий сон Невуходоносора: Идол, состоящий из 4-х металлов означает различные царства. Вавилон - золото, Персия - серебро, Греция - медь, Рим - железо.
Тогда понятно, что в качестве приношения для Храма надо принести культуры этих народов, искры святости, содержащиеся в них.

9. Откуда евреи могут их взять? Очевидно, у этих самых народов. Сказано, (сыны Израиля) "возьмите мне приношение у каждого доброго сердцем..." Т.е. евреи должны взять 'труму' у народов мира, причем, добровольно. Тем самым, Храм изначально замыслен, как общечеловеческое явление, а не только еврейское.

10. Тора не имеет в виду взять у самих себя. Тогда бы она выразилась иначе.
В нед. гл. Ваякhель она так и говорит: "возьмите от себя". Что же произошло между первым и вторым обращением? Почему изменился смысл? Произошел грех золотого тельца. Мидраш говорит, что поклонение тельцу было делом 'эрев рав' - египтян, вышедших с евреями из Египта. Значит, евреи проявили слабость - не устояли перед внешним влиянием. Если так, то они не могут повлиять на народы мира и взять у них 'труму'.Поэтому Тора в качестве временной уступки заповедует евреям взять 'труму' у самих себя.

11. Почему в составе 'трумы' не перечислено железо? Более того, есть заповедь, запрещающая отесывать железом камни для жертвенника. По нашей аналогии, речь идет о Риме. Что дал Рим миру? Римское право, гос. бюрократию, военную машину... Т.е. рамки, а не суть. Таким образом, в Храме не нужны пустые рамки, без сущности. Если так, то пока мы не поняли смысла Храма, его строить нельзя. Ведь мы возведем 'коробку' без внутренней сущности. Это противоречит замыслу Торы.

12. Все эти рассуждения предполагают, что Храм задуман изначально, как часть творения. Однако есть совершенно иное понимание: Изначально Храм был не нужен, ибо Вс-вышний пребывал непосредственно в среде евреев. Однако служение тельцу явилось грехопадением, и Б-жественное присутствие в стане стало невозможным. Чтобы его восстановить, понадобилось отдельное, святое место, которое будут охранять Левиты, не участвовавшие в создании тельца.

13. Если мы идем по этой линии, возникает вопрос: к чему мы должны стремиться? К состоянию до греха золотого тельца (когда Храм был не нужен) или после (когда он стал нужен)? Очевидно, к состоянию до греха. Если так, то с помощью работы над собой, возможно, мы могли бы достичь этого состояния. И тогда необходимость строить Храм отпала бы. Еврейский народ сам бы стал Храмом.

14. Как мы можем узнать критерий, - в каком состоянии мы находимся сейчас, и можем ли мы вернуться к состоянию до тельца? И как следствие - нужно ли строить Храм? Похоже, что ответ может прийти только сверху. Объясняют мудрецы благословенной памяти, что грех тельца состоял в том, что евреи сделали его сами, без заповеди сверху. Ведь керувим на крышке ковчега завета были тоже из золота и представляли собой посредника, также как телец. И вся разница лишь в том, что они были заповеданы. Значит, в нашей встрече с Творцом очень важна связь сверху вниз.

Подводя итог:
Есть две линии - одна предполагает, что Храм необходим изначально, а другая - что он понадобился только постфактум, дабы восполнить грех золотого тельца.
По обеим линиям возможно два понимания: Храм - это духовно-материальное строение или же это чисто духовное явление.
Поэтому по всем вариантам совершенно очевидно, что надо духовно работать над собой, чтобы подняться до уровня святости. Видимо, это то, с чего надо начинать.

Дмитрий Копелиович

- Эсхатологические пророчества о Храме являются одним из центральных эсхатологических мотивов в пророческой литературе. Первым, кто начинает разрабатывать эту тему, становится пророк Йешайа (Исаия), живший во второй половине 8 в. - начале 7 в. до н.э. В его пророчестве о Храме (2:1-4) утверждается, что в конце времен Храмовая гора возвысится выше всех гор, и к ней стекутся все народы, которые захотят учиться путям Господа и идти Его путями. Бог рассудит народы, и они перекуют мечи на орала и прекратят воевать друг с другом.

- Это универсалистское видение в известном смысле можно противопоставить рассказу о Вавилонской башне (Бытие 11). Там человечество собирается вместе, чтобы осуществить грандиозное строительство вопреки воле Бога. Бог рассеивает людей по всей земле и мешает языки, положив тем самым начало народностям У пророка картина противоположная: народы собираются вместе в Иерусалиме, чтобы стать единым "телом" и служить Богу. Истина и центр мира не в Вавилоне, а в Иерусалимском Храме.

- Не все пророки разделяли универсалистскую перспективу Йешайи, и уже его современник Миха (Михей), иронически цитируя это пророчество, добавляет к нему свой "пессимистический" вывод: "Все народы пойдут с именем своих богов, мы же пойдем с именем Господа Бога нашего навеки" (4:5).

- Еще более категоричны Йехезкель (Иезекииль), переживший разрушение Первого Храма и находившийся в вавилонском изгнании (6 в. до н.э.), и Йоэль (Иоил),- по-видимому, пророк начала эпохи Второго Храма. По их "версии", народы действительно соберутся в Иерусалиме, но не с мирными целями, а для ведения войны. Бог поразит их у стен Иерусалима, и никогда более нога инородца не вступит в Храм и не осквернит его. По сути дела, народы прекратят существование свое. Пророчество Йоэля даже содержит "перевернутую" цитату из Йешайи: "Перековывайте орала на мечи и садовые ножницы на копья..." (4:10), что, естественно, усиливает полемический эффект.

- У Йехезкеля вслед за описанием эсхатологической войны с Гогом, царем Магога (гл. 38-39), появляется утопическое описание будущего Храма (гл. 40-48). Иерусалим получит новое имя "Господь там", а из-под Храма (который, кстати, будет находиться вне черты города на отдельном священном участке) потечет вода, которая достигнет пределов Мертвого моря и оживит его. Таким образом, земля, находившаяся в запустении, превратится в райский сад.

- "Кровожадные" видения Йехезкеля и Йоэля следует воспринимать в их историческом контексте: поражение Иудеи и надежда на избавление (отсюда стремление к мести, видения, в центре которых уничтожение народов и возрождение Иерусалима). В эпоху Второго Храма (ранний персидский период) мы находим "компромиссный" вариант пророчества у пророка Захарии (последняя четверть 6 в. до н.э.). В гл. 12 и 14 пророк описывает эсхатологическую войну с народами, собравшимися против Иерусалима (по некоторым мнениям, последние шесть глав книги принадлежат более позднему автору). В результате этой войны народы будут побеждены Богом, Чье явление сопровождается чудесами (Его "ноги" будут стоять на Масличной горе, которая расколется надвое, вечером будет дневной свет, и, как у Йехезкеля, живая вода потечет из Иерусалима, но не только в Мертвое море, но и в Средиземное, т.е. объемлет собой как бы весь мир). Народы не будут уничтожены, а наоборот - все они должны будут приходить раз в году (во время праздника Суккот) в Иерусалим, чтобы поклониться Господу Богу Воинств, Чье имя станет единым для всех. Те же, кто пренебрежет этим требованием, будут наказаны и лишатся воды (ср. с мишнаисткой традицией, согласно которой в Суккот Бог решает, какой из народов получит дождь).

- В отличие от Йоэля, согласно Захарии, не нога инородца больше не вступит в Храм, а нога торговца ("ханаанея" - 14:21). Таким образом, народы признают, в конце концов, владычество Бога Израиля, хотя и не добровольно, как у Йешайи, а в результате военного поражения. Впоследствии Второй Храм действительно пользовался почетом и уважением среди многих инородцев (особенно в эллинистический период), а традиция паломничества в Суккот дошла до наших дней, когда "во исполнение" пророчества Захарии группы христиан приезжают в Суккот в Израиль и устраивают торжественную процессию в Иерусалиме.

Итак, мы видим в Танахе различные взгляды на значение будущего Храма как для Израиля, так и для всего мира. Это полемическое многоголосие создает сложную и неоднозначную картину библейской эсхатологии и порождает острые, порой болезненные вопросы в процессе наших сегодняшних раздумий о Храме, о восстановлении которого мы молимся.

Вопросы, заданные слушателями (за точность не ручаюсь):
1) Нужно ли все-таки строить Храм? Ответ: В этом все пророки единодушны. Конечно, Храм необходим.
2) В фильме Т. Абуладзе "Покаяние" задается вопрос: "Где здесь дорога, ведущая к Храму?" Так по какому же пути мы можем прийти к Храму? Ответ: в самом фильме звучит такой ответ: "К Храму ведут разные пути". Я полностью солидарен с этим ответом.
3) Если мы исходим из того, что пророчества боговдохновенны, как же получается, что пророки спорят друг с другом? Ответ: пророки не механические передатчики информации. Каждый из них индивидуальность, каждый живет в определенную эпоху, и к каждому Бог находит свой "ключик" (иными словами, каждый пророк по-своему слышит голос Бога). Боговдохновенность не означает идентичности, тождественности, монологизма. Танах, а за ним и Талмуд - это арена диалога, спора, это сложный полифоничный мир. Пророки и мудрецы спорят "во имя Неба".

Ася Энтова .

В 1967 году для светских евреев слова "Храмовая гора в наших руках" имели четкий национальный смысл: важнейшая часть старого города, историческое сердце столицы Израиля и Сиона вернулось к изгнанному со своей Родины народу.
Светским людям национальные символы требуются больше, чем людям, соблюдающим религиозные традиции. Верующий еврей обращается к невидимому и вездесущему Творцу и может унести с собой родину в изгнание в свитке Торы. Религиозные евреи, называли Вильнюс "литовским Иерусалимом" и мечтали о "Иерусалиме небесном". Сионисты, наоборот, потребовали овладения землей, настоящим географическим Сионом. Зримые символы, дающие устойчивое чувство принадлежности: флаг и гимн, празднование Дня Независимости и дня павших, историко-археологические памятники и музеи.
Завоеванная Храмовая гора вызвала у сионистов-социалистов опасение подъема религиозных настроений. Государственные раввины, в свою очередь, опасались любых нововведений, и на всякий случай запретили верующим подниматься на любую из частей Храмовой горы. В результате национальным символом, вокруг которого стало группироваться национальное самосознание, стала Стена Плача, и это определило наше самоощущение.
Храмовая гора, как национальный символ, означала бы для светских людей духовный подъем, гордость, строительство еврейской самобытности. Стена Плача, напротив, символизирует не цель и свободу, а то, от чего мы бежали - слезы и гонения, исторически обрушившиеся на еврейский народ.
При слове "гора" глаза сами поднимаются вверх, в нем присутствует ощущение значительности и мощи. В сочетании с ним слово "храм" ассоциируется у светских людей в первую очередь с царем Соломона. От Соломона ассоциации переходят к древнему израильскому царству, которое под его властью достигло максимальных территориальных завоеваний, богатства и силы. Храмовая гора могла бы служить символом еврейского строительства и политической власти. Находящиеся на ней сооружения (мечеть Омара и Эль-Акса) должны были бы стать не действующими мечетями, а памятниками непрерывной истории еврейской общины Иерусалима, пережившей власть римлян и византийцев, крестоносцев, арабов и турок.
Но этого не произошло, и сегодняшнее состояние Храмовой горы служит лишь символом разрушения и варварства. Поднимаясь туда в последние годы, я с грустью наблюдаю, как разрушительно ведет здесь ВАКФ свои строительные работы, и как отброшенные ценнейшие археологические артефакты смешиваются с грудами строительного мусора. Израильским археологам разрешается только присутствовать при раскопках, но не вмешиваться в их ход. Историки и археологи всего мира выражают возмущение последовательным разрушением одной из самых древних исторических реликвий. И все это, увы, происходит под властью нашего, еврейского государства…
В отличие от Храмовой горы, Стена Плача (как и другой национальный символ – музей Катастрофы) ассоциируется не с активностью, а с пассивностью, не с возвышением, а с унижением. Она объединяет евреев не для деятельности, а для того чтобы помнить общую судьбу, унижения и опасности. Получается, что нас сохраняет не наша самобытность, а внешние гонения. Как будто мы находимся здесь не для воплощения уникальных национальных задач, а лишь по праву бедных и гонимых, ищущих убежища. Нас приглашают оплакивать былое величие, но не нарушать запрет завоевателей, определивших нам место у подножья. Стена Плача и музей Катастрофы остаются по своему восприятию чисто галутными символами и даже не приглашают к паломничеству в Эрец Исраэль (музеи, сохраняющие память о Катастрофе есть и в диаспоре, а в России, например, богатые синагоги строят рядом собственные "стены плача").
В сегодняшнем постмодернистском мире, где идет информационная война, где символы становятся действенным орудием строительства или разрушения, а победу определяет не сила оружия, а сила духа, предпочтение в качестве национального символа Стены Плача, а не Храмовой горы, не в последнюю очередь послужило причиной нынешних бед, постигших Израиль.

Ицхак Бам

1. О (Не)Возможности строительства Храма
Строить Храм нужно на одной отдельно взятой горе. Проблема в том, что место Храма в последнии 1,300 лет занимает некая постройка с золотым куполом, а земля принадлежит мусульманскому Вакфу, что создает сразу две проблемы. С точки зрения международного права, трогать постройку нельзя, так как это - культурная ценность, охраняемая Гаагской Конвенцией в военное время, и другими правовыми документами в мирное. То есть, даже если будет война всех против вся, не будет возможности законно снести постройку под шумок. Более того, по израильскому земельному праву, земля пренадлежит мусульманскому Вакфу и предназначена под определенную цель - религиозное заведение. Изменить статус собственности по существующему закону невозможно. При существующем конституционном строении государства невозможно изменить закон так, чтобы отвести эту территории под Храм. Поэтому, при существующей законной ситуации построение Храма не реально.

2. Что с этим делать?
Во-первых, Французская революция была невозможна по законам Людовика 16-го, а Октябрьская по законам Царской России. Нужно понимать, что строительство Храма подразумевает под собой и кардинальные изменения в ряде других жизненных аспектах.

Во-вторых, пока революционная ситуация не созрела, нужно усиливать нашу связь с Храмовой Горой, посещать ее и требовать молиться на ней. Со времени освобождения Иерусалима евреи требовали права молиться на Храмовой Горе. Правительство им не давало, а БАГАЦ вторил правительству. В ряде решений БАГАЦ признавал принципиальное право молиться, но основываясь на соображениях безопастности и общественного порядка, принимал сторону полиции, требовавшей не давать евреям молиться. В отношении молитвы на Храмовой Горе нет надежды на то, что право будет осуществлено с помощью исков в БАГАЦ. Ключ к молитве на Храмовой Горе находится у министра внутренней безопастности и на него нужно давить.

Точка зрения ортодоксального иудаизма .

Первая трудность, с которой я столкнулся, пытаясь подготовить обзор мнений против восхождения на Храмовую Гору, это явная нехватка материала. В самом деле, энтузиастов «за» - сразу видно, вот они – восходят! Организаций на одном только сайте «Список движений за Храмовую гору» на русском (!) языке перечислено 5. А тот, кто против – сидит тихо и не высовывается, поди его идентифицируй. К тому же люди они, как правило, старомодные, с интернетом не дружат, пропагандой своих взглядов не занимаются, вывесок не вывешивают, и в споры вступают неохотно.
Другую трудность создает политика, которая всегда грязь, да еще и липкая. Егуда Эцион приводит слова главного равина Израиля Ифера-Иегуды Унтермана: «Лишь по пришествии праведного Мессии будет воздвигнут Храм». Уважаемый рав, скорее всего, высказал свое (и не только свое) мнение, но оно не шло вразрез и с господствующим политическим направлением. («Зачем нам этот Ватикан» - сказал Моше Даян по поводу освобождения Храмовой Горы). Кстати, харедим не слишком чтят государственные посты, и «рав раши шель медина» для них не большой авторитет. Если рыба плывет против течения – это живая рыба. Если по течению – может, ей туда и надо, а может – дохлая. Поскольку четкую границу между искренними убеждениями и политикой провести невозможно – отсечь придется как утверждения «это опасно», так и «это приближает приход Машиаха».
В результате поисков и разговора со знакомым Равом у меня остался в общем-то один основной резон, которые можно сформулировать термином «съяг ле-Тора», т.е. «ограда закона».
Известно, что святость места не исчезла с разрушением Храма. Заходить в состоянии нечистоты на его территорию – строжайше запрещено законом. Риск, что расчеты авторитетов, разрешающих восхождение, содержат ошибки – все же ненулевой. Возможно, кто-то не очистится в микве по всем правилам. Кто-то поведет себя там неподобающе. Не выродится ли Восхождение в элементарную манифестацию – не сейчас, так после, мало ли у нас горячих голов? Авторитетные раввины могут сказать: разве мало тебе заповедей, чтобы приблизиться к святости? Постановили мудрецы: молитва и изучение законов Храма заменяет жертвоприношения в наших поколениях. Отцы наши не восходили к Храму – чем мы лучше их?
На это, конечно же, найдутся многочисленные возражения, которые вы знаете лучше меня. Однако харедимное общество весьма консервативно, новые веяния обычно встречают в штыки. Образование? Армия? Компьютер и интернет? Примеров масса.
Готовя обзор, я вспомнил один пример. В 19 веке рав Гершон Генах Лайнер из Радзина восстановил утерянный секрет изготовления синей краски для цицит – тхелет. Свою жизнь он посвятил этому открытию. Всем современным ему авторитетам он разослал письма со своими доказательствами. Рав Лайнер не получил ни одного возражения или опровержения (около десяти лет назад один религиозный еврей, выходец из России, нашел дополнительные доказательства правоты рава). Однако носят тхелет по-прежнему лишь немногие). Мудрецы прошлых поколений решили, что выполнить заповедь цицит можно и без тхелет. Да, скорее всего, это – действительно настоящий тхелет, как в библейские времена. Но если можно и без него – так зачем же он нужен? Однако с Храмовой горой ситуация опаснее. Если это – не тхелет, заповедь исполнена. Но если еврей не очистившись, с неподобающими мыслями войдет в место Святости – будет нарушен запрет Торы, а с этим не шутят! (В период Второго Храма было время, когда Первосвященники умирали один за другим в Святая Святых Храма, служа там в Йом Кипур – за грехи народа и собственные нарушения). Поэтому, рассуждают многие, положимся на Вс-вышнего, и будем ждать от Него явного знака, а до того будем жить, как наши отцы.
Возможно, этот спор – еще одно испытание единства нашего народа перед приходом Машиаха. Дай Б-г нам дожить до прихода Того, кто разрешит все наши споры и откроет все сердца Учению Истины!

Ицхак Имас

Ицхак Имас, выступавший последним, отказался от запланированной темы выступления, для того, чтобы отреагировать на несколько высказанных в дискуссии мнений:
- на вопрос, нужно ли строить Храм, когда и зачем, он ответил просто: «Ну как же можно жить без Храма?» И всем стало ясно, что, по крайней мере, он действительно не может без него.

- утверждение, что евреи традиционно избегали заходить на Храмовую Гору, он отверг, как неверное. Существуют достоверные свидетельства Рамбама, Ритбаза (рава Иерусалима лет через 200 после Рамбама) и еще нескольких выдающихся раввинов разных времен, которые не только считали возможным восхождение на Гору, но и делали это сами. Около 200 лет до конца 19-го века евреев не пускали на Гору турецкие власти, и когда в конце 19-го века ситуация изменилась – раввины (включая рава Кука) не сочли возможным возобновить восхождения. Так что традиции «не заходить» чуть больше 100 лет.

- в заключительной части своего выступления Ицхак описал деятельность амуты «עד שבחברון», которая наладила регулярные восхождения жителей Кирьят-Арбы и окрестностей. Именно такая работа на местах, «חבר מביא חבר», позволяет привлечь к восхождениям наибольшее число людей. Его опыт показывает, что приводить большие группы затруднительно, особеннно, если люди спешат на работу, но, с другой стороны, это имеет свой смысл – оказание давления на полицию.

- он подчеркнул, что мы не должны превращаться в туристов на Храмовой горе. Речь идет о восхождениях, а не экскурсиях, и важно это помнить.

- он коснулся галахических аспектов восхождения и обратил наше внимание на то, чем женщины отличаются от мужчин – по крайней мере, в вопросах восхождения на Гору. А именно – нарушение закона женщиной, не прошедшей должной подготовки, неизмеримо тяжелеее, чем мужчиной. Соответственно этому отношение к нерелигиозным гражданам, примыкающим к восхождениям, отличается в зависимости от их пола.

"Живой журнал" antopol