Национально-религиозной общественности нелегко осознать тот факт, что затянувшийся медовый месяц со светским обществом окончен. Ни одна развлекательная программа не обходится без анекдотов о поселенцах. Не проходит и дня без статьи о том, как опасны религиозные сионисты для государства Израиль («Макор ришон» 14.1.05)

Текст на иврите
http://www.makorrishon.co.il/article.php?id=3038

В последнее время ультраортодоксы уступили своё место нацонального "козла отпущения" поселенцам. До убийства Рабина религиозных сионистов представляли как живой упрёк харедим: вот видите, можно и учить Тору и работать. Они вместе с нерелигиозными выпестовывали одно и то же мнение. Религиозные сионисты наслаждались светским объятием и с воодушевлением играли в игру, что «мы – просвещённая трудящаяся общественность, а они – тёмные ультраортодоксы». В спорах между светскими и харедим у первых всегда находился козырь – эй, а как же есть религиозные, которые служат в армии и работают? Что вы на это скажете, а? И пока харедим выкручивались, пытаясь объяснить, в чём разница, религиозные сионисты на галёрке согласно кивали и показывали, что можно и иначе. С ословскими соглашениями и убийством Рабина картина изменилась. Сочетание Торы с работой вдруг перестало быть таким симпатичным. Если раньше фотография солдата с развевающимися цицит могла быть использована для пропаганды «харедим – идите в ЦАХАЛ», то сегодня у такого солдата больше шансов украсить собой антиправую карикатуру.

Произошло это не за одну ночь. Убийство Рабина можно считать отправной точкой. Правда, по прошествии нескольких месяцев все более или менее успокоились и остались не более, чем незначительная подозрительность и легчайшая враждебность. Но "процесс пошёл". Религиозные сионисты больше не бывают пусечками. Началось хотя и с малого: не все такие плохие, только буйные из Хеврона да ещё несколько, которые планируют очередное политическое убийство – но вылилось в полной мере во второй интифаде. Частые теракты, обстрелы Гило, "касамы" по Сдерот... неспособность ЦАХАЛя одним махом покончить с этими явлениями лишь усиливала недовольство. Появился призрак поселенца-врага народа. Кто виноват в терактах? Поселенцы. Почему плохо с экономикой? Потому, что большие деньги идут на "территории", к сидящим там избалованным евреям. Почему нету мира? Из-за кучки ненормальных, которые называются, как их, поселенцы.

Что очень странно – поселенцы не вызывали сочувствия даже в самые тяжёлые моменты. Когда в Кфар-Даром был совершен теракт против автобуса с детьми, "гнев общественности", обращённый против родителей, из-за которых они там оказались, совершенно затмил трагедию. В помешанном на сенсациях государстве, где всеобщее выражение жалости пострадавшим в несчастьях стало "национальным спортом", не нашлось сочувствия этим детям с оторванными руками и ногами. Когда обстреливали поселенцев по дороге домой, когда погибали целые семьи, народ тоже не был с ними и не сопереживал их боль. Наоборот – всё это лишь усиливало отношение к ним, как к ненормальным самоубийцам.

И вот теперь «разделение». Не говоря на секундочку о политике, тут людей собираются заставить уйти из домов, где они прожили целую жизнь. Не нужно быть психологом, чтобы понять, как это больно. При всех разногласиях можно было бы ожидать какого-то сочувствия, хоть чего-нибудь. Вместо этого СМИ, а за ними и общественность, напирают на то, как поселенцы в Маале-Ицхар отвечали солдатам тумаками на попытку выселить их. Если же мы возьмём, к примеру, операцию «Защитная стена» или любую другую подобную широкомасштабную операцию на территориях, то когда дело доходит до разрушения палестинских домов, даже если это дома террористов, люди немедленно проявляют «понимание». Такие вещи неизменно вызывают в мыслях образ дочки с мамой, плачущих по разрушенному дому. И это было бы легитимно, такое участие в общечеловеческом горе, если бы оно распространялось на всех. Если нельзя понять горе человека, вынужденного отдать свой дом тем, на ком прямым или косвенным образом лежит ответственность за гибель самых близких ему людей, если нельзя плакать вместе с матерью, похоронившей нескольких детей – значит, что-то не то в восприятии поселенцев как людей.

Интересен во всей этой истории болезненный процесс отрезвления религиозных сионистов. Их больше не любят. Они, а не (а также?) харедим считаются главными паразитами нации. Вначале это было для них полнейшим шоком. Людям было трудно осознать, что медовый месяц с нерелигиозными закончился и что теперь они сидят в одной лодке с ультраортодоксами. Нет ни одной юмористической программы без анекдотов о поселенцах, ни дня без одной или парочки статей о том, как опасны религиозные сионисты для государства Израиль.

Тяжело внезапно становиться преследуемым. Ещё труднее приходится, когда становишься одним из тех, кого ты ещё вчера в лучшем случае не поддерживал, в худшем – презирал. Это то самое состояние покинутой любовницы, которую утешают бывшие подружки того же парня.

Говорят, нет худа без добра. Возможно, хорошо в данной ситуации то, что религиозные начинают понимать положение харедим. Пока не побываешь в шкуре преследуемого и презираемого меньшинства, не узнаешь ощущение. И даже если снова воцарится мир между светскими и религиозными сионистами, последние, по крайней мере, поймут, что проходят ортодоксы ежедневно и ежечасно.
Или не поймут.

Перевела Л.Мильман
МАОФ