Каждый из нас помнит это событие по-своему. Но для страны и народа оно началось гораздо раньше, чем люди могли это осознать. Это была целая цепочка как бы не связанных между собою загадочных, порою зловещих, порою окрашенных в цвета абсурда событий.
А ныне, спустя 5 с половиной лет, мы, несколько десятков человек, живущих в Иерусалиме и окрестных поселениях, в основном в Бейт-Эле, собрались и тихо стояли напротив Дома Президента с плакатами в защиту обычной религиозной израильской девушки, жительницы Бейт-Эля, Маргалит Хар-Шефи. Этому предшествовала организация, составление и сбор подписей под петицией в адрес Президента страны в защиту девушки. Петиции подписали и известные бывшие отказники и узники Сиона, профессора, представители израильской интеллигенции, простые израильтяне, поселенцы и жители городов «малого» Израиля. Дело Маргалит Хар-Шефи является одним из самых несправедливых и абсурдных следствий загадочной израильской трагедии убийства премьер-министра...
Мама Маргалит, очень приятная, спокойная, интеллигентная женщина, тоже была с нами. Она подходила к каждому из нас с бутылками минеральной воды и стопочкой одноразовых стаканчиков, предлагая утолить жажду в этот жаркий день.
* * *
Нынешняя вахта ничем не напоминала те, что «Женщины в зелёном» под руководством Надии и Рут Матар организовывали при любой погоде каждое воскресное утро в последние 7 месяцев эпохи Эхуда Барака в Саду Роз (Ган-а-Врадим) напротив канцелярии главы правительства в знак протеста против политики последнего. Один раз такая вахта протеста состоялась в июле в 40-градусную жару. Я не смогла пойти и стоять там с такую жару целых 2 часа, но для нашей решительной Надии, как и «для природы нет плохой погоды». А в последний раз, утром 4 февраля 2001 года, мы прошли от Сада Роз до Дома Главы Правительства под проливным дождём, неся каждый в руках плакат с именем одного из 544-х погибших в ходе ослиного процесса за 7 с половиной лет.. В тот день брат убитой арабскими бандитами поселенки учительницы Сары Лиша прочитал стихотворение, искусно скомпонованное из стихов псалмов.
На антибараковские вахты мы приходили во всеоружии бытовых кухонных «ударных установок» (в виде кастрюль, сковородок, поварёшек), мощной уличной акустики, со свистульками и даже громогласным шофаром, что у евреев всегда звучит во дни торжеств и бед народных. Так почти каждый раз звучал шофар на наших демонстрациях протеста против абсурда Осло... Над нашими головами были подняты плакаты протеста против политики правительства, некоторые плакаты были сильно увеличенными копиями с карикатур знаменитого Олега Шварцбурга, некоторые облачались в маски Арафата, Переса, Барака – всё это в образной форме символизировало наш протест против гибельной политики распродажи страны Израиля. А далеко вокруг гремели зажигательные речи нашей отважной предводительницы Надии Матар, которые перемежались выступлениями известных народных лидеров, общественных деятелей, сторонников национально-религиозного лагеря. Также собирались пожертвования в пользу семей, пострадавших от террора «интифады Аль-Акса». На последних вахтах зачитывались при полнейшем нашем молчании имена жертв этой войны. В самом конце вахт обычно читались псалмы, а завершал вахту гимн «Атиква». На мостовой тем временем в традиционной позе – руки в боки - стояли какими-то обезличенными группками полицейские или тренированные мускулистые ребята в штатском, создавая своеобразный фон нашим акциям. И работники СМИ, как израильских, так и западных, с видеокамерами, фотоаппаратами и микрофонами постоянно крутились вокруг нас. Лично на меня эти вахты протеста оказывали мощный положительный психологический эффект в дни, недели, месяцы какой-то тоскливой безысходности, которой веяло от абсурдистской обстановки лихорадочных переговоров, сопровождаемых беспрецедентными уступками и\или обещаниями этих уступок и – войной « в одни ворота», постоянными обстрелами и отстрелами евреев в поселениях и на дорогах, гибелью и тяжкими ранениями израильтян. Линч в Рамалле... Теракт... Ещё теракт... Рутина – обстрел иерусалимского квартала Гило... В такие беспросветные дни хотя бы раз в неделю пообщаться со смелыми единомышленниками – уже отличная зарядка энергии, подпитка надежды на то, что этот абсурд когда-нибудь кончится. Ибо абсурд реальности вызывал ощущение безысходности, и даже вид нашего цветущего поселения и наших детей, играющих на его улицах и дворах, вызывал чувство боли... И отчаянную мысль: «Что с ними будет? Что с нами всеми будет? С нашим таким приятным поселением, с другими столь же красивыми поселениями? Чем это кончится?» А вечерами мы уже привычно засыпали под выстрелы снизу, когда начинался обстрел в районе Йерихо... И только думали: «Как-то там те, кто живёт в поселении Веред-Йерихо? Оно же вплотную примыкает к Йерихо...»
В конечном итоге, эта политика и привела Эхуда Барака к сокрушительному поражению на выборах премьер-министра. Но это совсем другая история.
* * *
А ныне мы собрались все вместе, чтобы обратиться к Президенту страны Моше Кацаву с просьбой о полном помиловании, по сути реабилитации, Маргалит Хар-Шефи, которую осудили на 9 месяцев тюремного заключения за... «недонесение на убийцу премьер-министра и непредотвращение этого убийства». При том ни один человек, будь он самым главным судией страны, не смог с уверенностью доказать, что она – да, знала, да - несомненно верила в то, что человек, который грозился убить премьер-министра, в действительности способен это совершить. В БАГАЦе вопрос о виновности Маргалит был решён голосованием. Никаких других способов установления истины в этом вопросе очевидно, не существует. Основными уликами против девушки были... квазипсихологические изыски израильских прогрессивных юристов и следователей на тему: что думала, что могла думать, какие выводы могла сделать девушка на основе того, что ей говорил Игаль Амир...
5 с половиной лет назад началась эта история. Но она не закончится, пока не будут разгаданы все загадки, загаданные этим убийством, не поставлены все точки над «I», не раскрыты все скобки. А между тем яростные сторонники официальной версии происшедшего более всего сопротивляются дополнительным и детальным расследованиям...
Ну, а мы хотим попытаться решить частную задачу судьбы молодой девушки, осуждённой на основе абсурдного и нелепого обвинения. Более общая задача – не допустить в еврейском государстве, называющем себя демократическим, прецедента осуждения кого бы то ни было «за недонесение»! Мы, выходцы из бывшего СССР, слишком хорошо знаем, к чему приводят такие прецеденты. СССР благополучно почил, и никому не нужно, чтобы самые чёрные страницы истории этой страны даже в самой слабой и карикатурной форме возродились в еврейском государстве.
Итак, мы тихо стояли с плакатами в защиту Маргалит вдоль тротуара напротив Дома Президента. На плакатах написано: «Маргалит, мы с тобой!», «Мы все Маргалит Хар-Шефи», «Маргалит не знала!». Но самый интересный плакат, на котором приведены слова Карми Гилона, который в дни убийства Рабина был главой ШАБАКа: «Мы получили информацию, что готовится убийство Рабина. Мы отвергли её. Мы верили: еврей не способен убить премьер-министра!» Как могло случиться, что израильский Высший суд Справедливости прошёл мимо такого красноречивого признания бывшего главы ШАБАКа?... Как видно, сотрудникам «еврейского отдела» службы общей безопасности позволительно выбирать, какую информацию принимать всерьёз, а какую – отвергать как невероятную. У них свои, недоступные простому смертному, критерии... Они у нас «Юпитеры» интеллектуального анализа и избирательности, а вот простая девушка-поселенка просто обязана быть «быком», или – «козлом отпущения». Поистине удивительная способность видеть только то, что хочется видеть, и верить только тому, чему хочется верить – а главное, позволять такое только себе, и никому более!...
Так мы стояли с плакатами и, тихо переговариваясь между собой, обсуждали слова Карми Гилона и вспоминали те страшные дни...
* * *
Имя Маргалит Хар-Шефи страна узнала из СМИ через несколько дней после убийства Рабина, когда нам сообщили об её задержании и допросе по поводу соучастия в убийстве главы правительства. Тут же была и фотография юной красивой религиозной израильтянки, и её облик совершенно не вязался с предъявляемым ей тяжким обвинением. Но в те страшные дни это никого особо не удивляло: нескончаемым потоком шли сообщения о задержании и расследовании в связи с убийством или подстрекательством к нему то одного, то другого молодого израильтянина. Маргалит была в этой череде единственной девушкой.
Именно о ней СМИ сообщали красочные подробности: «ШАБАКу удалось установить, что эта принцесса еврейского террористического право-экстремистского подполья была ядром готовящегося преступления. Это она дала убийце оружие. Он был её другом. Они вместе учились в университете Бар-Илан.» С красноречивой язвительностью живописали и пародировали её портрет, её длинную косу и затейливый тонкий завиток, струящийся вниз по самой середине лба. Рассказывали с насмешкой, как эта юная ведьма-поселенка «во время допроса и интервью настырных журналистов непрестанно сжимала в руках «молитвенник» (на самом деле книжечку псалмов), и губы её шевелились.» Возмущённо сообщали, как она отказалась стоять навытяжку во время минуты молчания в память убиённого лидера государства. О том, что она, как, впрочем, и половина страны, активно не разделяла господствующих идей «мирного процесса» и не поддерживала политику правительства Рабина, что, по впечатлению, усиленно создаваемому прессой, было дополнительной уликой против неё. При этом всей стране очень тонко намекнули, что Игаль Амир, якобы, был бой-френдом этой религиозной девушки... Ну, да наши славные, беспристрастные и независимые СМИ всегда славились умением создавать нужное впечатление...
* * *
А мне почему-то вспомнилось моё возвращение домой в Кириат-Ата (где я тогда жила) из Мицпе-Йерихо в воскресенье 5 ноября после полудня. Был какой-то необычный, даже для ноября в Израиле, серый и унылый день, и серая влага разлилась, казалось, по всей стране, проникая во все щели и поры.
На центральной автостанции (тахане мерказит) Иерусалима в период 1993-95 года (до начала ноября, то-есть до убийства) обычно царило оживление. Повсюду были наклеены плакаты и лозунги протеста против политики уступок правительства, тут и там стояли столики, за которыми правые активисты раздавали плакаты и стикеры, собирали подписи под теми или иными воззваниями. Вокруг них всегда толпился народ. А в подземном переходе на электробалалайке лихо в ритм с окружающим и, казалось, с происходящим наигрывал хасидские мелодии виртуоз, русскоязычный хабадник. И ноги сами собой начинали вышагивать в ритм с наигрываемой мелодией, и горло само собой принималось тихонечко подпевать.
А теперь (и в последующие дни) странное, неприятное и даже жуткое впечатление производили стены здания таханы мерказит, как и прилегающих домов. Натурально, все лозунги и плакаты против политики правительства были подчистую содраны с домов, и жалобно трепещущие обрывки уныло и зловеще перекликались с серым низким ноябрьским небом. Конечно же, никаких столиков, никаких толп людей, никаких правых активистов видно не было, куда-то испарился и виртуоз-балалаечник в кипе. Тишина его отсутствия была столь оглушительной, что производила такое же жутко-унылое зловещее впечатление, как и ободранные стены. Оно усугублялось видом людей, оказавшихся в этом месте в этот день. Испуганно, как-то по-галутному, жались к стенке, робко съёжившись, немногочисленные религиозные мужчины-харедим в чёрном, как будто они стремились слиться со стеной, стать незаметнее. Откуда ни возьмись появилось непривычное множество людей в майках МЕРЕЦ и ШАЛОМ-АХШАВ, и мне казалось, что на их лицах зловеще сверкает какое-то странное в этот день торжество.
* * *
Странное впечатление произвела на меня группа молодёжи, той самой, которую наши СМИ нарекли «поколением свечей» - в честь тех свечей, которые студенты и старшеклассники зажигали в память Ицхака Рабина на той площади, где его, по официальной версии, убили. В этот день ЭГЕД объявил бесплатный проезд между Иерусалимом и Тель-Авивом, Хайфой, Беер-Шевой, чтобы люди могли отдать долг памяти покойному, тело которого было перевезено в Иерусалим, где через 2 дня состоялись похороны. Не знаю, куда и откуда направлялась молодёжь, набившаяся в автобус «на халяву», но их поведение отнюдь не свидетельствовало, что они скорбят по убитому лидеру. Создавалось впечатление, что они возвращаются по меньшей мере с очень весёлой тусовки. Только где они могли найти эту тусовку в дни всенародного траура?... Во всяком случае, мне нигде, кроме репортажей СМИ, не посчастливилось встретиться с «поколением свечей».
После убийства прошло менее суток, но вдоль всего моего пути домой – от Иерусалима до Кириат-Ата - я видела тут и там в великом множестве фирменно выполненные плакаты «Своей смертью он завещал нам мир!»... Потом возник вопрос: «И когда успели изготовить, да так фирменно?»
* * *
Эта история в моей памяти ассоциируется с той самой песней о мире «Шир а-шалом», которую в самом конце митинга пела вся площадь. Слова этой песни потом нашли в верхнем кармане пиджака убитого премьера, и листок был прострелен (как оказалось – спереди; а официальный убийца – согласно утверждённой версии! - стрелял сзади) и залит кровью. Именно эту песню и пел глава правительства вместе со всей площадью за считанные минуты до своей смерти. Именно эту песню пришлось потом нам постоянно слышать в течение многих жутких недель после убийства. Поэтому такое чувство ужаса у меня вызывает и эта песня. Эту песню в весьма своеобразной аранжировке партия МЕРЕЦ на выборах 1996 года сделала своим предвыборным джинглем: 2 девушки исполняли «Песню мира» с такой любовной страстью, что непроизвольно будили ассоциации со страстной лесбийской любовью.
С тех пор эту песню исполняют в дни траура по убитому премьеру. Как-то, проходя по улице Мелех Джордж в центре Иерусалима, я услышала, как эту песню вызванивают знаменитые часы башни Паамоним на углу улиц Мелех Джордж и Яффо. Меня охватил невольный ужас, мне показалось, что вернулись те чёрные дни... Я понимала, что мелодия сама по себе красива. Но даже самая красивая мелодия порой способна вызывать самые жуткие ассоциации... Представьте себе, что красивую мелодию включают вместо сирены воздушной тревоги...
* * *
Да, после убийства премьер-министра Ицхака Рабина, началась какая-то дикая полоса огульных обвинений, увольнений, доносов, арестов, впоследствии получившая до боли знакомое название «охота на ведьм»... Человека могли арестовать по самому глупейшему доносу, обвинить в подстрекательстве за самую невинную глупую шутку. Старинный китайский принцип «Не смотри, не слушай, не говори» - обрёл свою новую жуткую жизнь в Израиле середины 90-х годов. Нам, выходцам из стран СНГ казалось, что мы вернулись в жуткую, до боли знакомую обстановку нашей доисторической. Серенькое осеннее ноябрьское небо только усиливало эти ощущения.
Уволили заслуженную учительницу с 20-летним стажем и постоянством (квиютом) за то, что она отказалась проводить урок памяти убиённого премьера – без права приближаться к учреждениям Минпроса (а если путь в магазин лежит мимо школы, что ей делать – пробираться огородами-бурьянами?). Правда, потом досужие газетчики творчески развили сюжет, «уточнив», что учительница детям что-то такое говорила, что оскорбляло память покойного.
Уволили за шутку... Арестовали за шутку... Ученики донесли об улыбке учителя в неподходящем месте в неподходящее время – учителя уволили и допросили... Клиент донёс на парикмахера, что тот пошутил по поводу покойного... Тогдашний министр просвещения Амнон Рубинштейн призвал детей, учителей, родителей сообщать куда-следует о любом подстрекательском заявлении и даже намёке на оное со стороны соучеников, учителей, родителей, родственников: «Стучать, стучать и ещё раз стучать!!!» Тут уж было впору испытать острое чувство ностальгии по похожей атмосфере страны исхода. Только что по ночам по улицам не шуршали шины зловещих машин снадписью «Хлеб», не вздрагивали люди по ночам от стука двери в своём подъезде...
В новостях сообщали: во дворе дома, где жил Игаль Амир, официально объявленный убийцей и признавшийся в этом, под детскими качелями нашли то ли целый склад оружия, то ли автомат, пулемёт, пушку, или танк... Брат убийцы Хагай арестован.
Арестовали – но... тут же выпустили - известного правого экстремиста, главу экстремистской террористической еврейской организации «ЭЙЯЛЬ» Авишая Равива...
В эти дни моя хорошая знакомая, глазной врач из Ленинграда, сказала мне: «Как страшно стало жить в Израиле!...» Наверно, у людей было подсознательное ощущение того, что страна стоит на пороге гражданской войны, и это оказалось страшнее палестинского террора имени «мирного процесса»...
В кругу выходцев из бывшего СССР как-то спонтанно возобновились «кухонные посиделки» интеллигенции, даже если такой «кухней» были традиционные в Израиле «хугей-байт» (домашние кружки». Наиболее популярной темой обсуждения стала тема убийства Кирова в Ленинграде в 1934 году. Уж слишком отчётливые просматривались параллели, слишком знакомой (до карикатурности!) показалась воцарившаяся в стране обстановка...
Когда-то в Ленинграде я знавала одну пожилую женщину Ирину Мусселиус (ныне покойную), её девичья фамилия была – Николаева. Как мы знаем, именно фамилию Николаев носил убийца Кирова. Моя знакомая, будучи тогда маленькой девочкой, вместе со всей семьёй пострадала от сталинских репрессий по следам убийства Кирова: из Ленинграда были высланы все носители «вражеской фамилии», все семьи Николаевых...
* * *
окончание