Встречает меня заспанный Шмуэль – еврей из Индии, с раскосыми, как у моего друга Асина, казахскими глазами, и за эти глаза я готов ему все простить, даже опоздания. Асин, поселись он с семьёй в Кирьят-Арба, ничем бы не выделялся. Русские называют бней-Менаше (сыновья потерянного колена Израилевого – Менаше, по версии «Синдиката» Дины Рубиной) «самсунгами». Они выговаривают вместо буквы «шин» «син», и какой-то служащий Сохнута, юморист, дал ему имя Шмуэль, а его брату еще лучше – Шимшон. Смуэль уходит спать, оставив мне в будке незнакомые запахи своего утреннего бутерброда – он не завтракает в нашей школьной столовой.
Бат-Айнская семья
А мне очень нравится кухня Пола, еврея из США высокого, с голосом Шаляпина и польскими корнями. Вот только лоб скошен, как у неандертальца, и на яйцевидной лысине непонятным образом держащаяся вязанная кипа.
Пол сам любит поесть, но благодаря непоседливому характеру, не нажил животика. Его не увидишь праздным – вертится, готовит сам, бегает, покрикивая своим далеко разносящимся басом.
Набираю себе стандартный свой завтрак: творог, посыпанный арабским затром, обильно политый оливковым маслом, соленые по-друзски оливки, со свежим белым хлебом. Всё – самого высокого качества. Пол имеет возможность выбирать поставщиков – ешива богата, и обмануть его можно только один раз, да и то трудно – вы попробуйте обмануть польского еврея, прожившего пол жизни в Нью-Йорке и вторую половину в Израиле!
Поднимаюсь по железным ступенькам в свою «будку под бело -голубым флагом» и останавливаюсь на «капитанском мостике» у входа, завороженный йудейскими холмами в утренней дымке, черепичными крышами Ефрата, между которыми остроконечными минаретами стреляют в небо кипарисы, почти черные на фоне желто-красных кленов- эмигрантов. Выше меня – только рав Зеев Мешков, вон на той горке, на северо-западе, в поселении Неве-Данизль, сейчас, наверное, сидит в синагоге, работает после утренней молитвы, пишет книги. Они здесь, в этой будке, и сам Зеев незримо присутствует здесь со мной, учит понимать, что это за Земля Израиля – точка на карте, место соединения материального и духовного миров. Все мои знания по традиции Народа – от него. Мы почти не встречались, но уже много лет мне раз в неделю приносят домой листочек из «Махон меир», и, как капельки воды точат камень, так статьи Мешкова напоили этот «обрубок от березы» по имени Иван.
«Генетика моя: казак с евреем;
Погромщик с жертвой; водка и вино;
Маслина и береза. Что древнее?
Где корни, ствол? А может я – бревно?
Обрубок от березы посадили,
В Святую Землю – разве он взойдет?
Уж лучше б на опилки попилили
Чтобы удобрить здешний огород
Зовут нас «листьями», но чувствую – поленом,
Лежу и греюсь в сытости, тепле,
Я загниваю в этом мире тленном,
В этой Святой и пагубной земле.»
Так чувствовал тогда, до знакомства со статьями и книгами рава Мешкова. Тогда еще лепил что-то, и в перерывах между скульптурами графоманил по-черному. Хотя поэт Николай Рубцов как-то сказал, что у любого, пишущего стихи, могут получиться, среди прочих, неплохие. Не мне судить, только Окуджавская надежда что «Потомки не осудят свысока» и остается. Я не испытываю потребности писать – это своего рода отдых от основного занятия.
Основное – покорить все дурные желания в себе, найти то, неотнимаемое счастье - быть человеком. Хотя иногда я думаю, что забравшись в этот скворечник под бело-голубым флагом над Иудеей, я как Боаз из «Сирен Титана» Курта Воннегута, «в пещерах Меркурия нашел себе место, где можно творить добро, никому не причиняя зла» - своего рода отшельничество, не приветствуемое традицией моего Народа. Выбор между маслиной и березой я уже сделал, вольно или нет.
Рав Мешков сделал мне еще одно огромное дело – вернул меня к скульптуре после трех лет перерыва. Летом, когда в ешиве каникулы, я сидел в Неве-Даниэль и Зеев принес мне новые свои книги.
- Иван, а что-то нет на Вашем сайте ничего нового.
- Да я уже три года не леплю!
- Почему?
- Да как лепить в телеге, которая катится в пропасть! С тех пор, как вдову Нати Озери (З»Л) выкинули из дома, Израиль катится в пропасть! Как же тут лепить?!
-Да успокойтесь вы! Ничего с Израилем не будет! Лепите спокойно. Вот здесь, в этой книге («Шофтим»), есть о Шимшоне. Может даст Вам какой толчок.
Надо иметь большую наглость, чтобы лепить Самсона после всех великих художников и скульпторов. Да и оптимизм уважаемого рава, чью дочь не раз арестовывали наши «опричники», никакими реальными фактами подкрепить нельзя. Но он так спокойно улыбнулся, что это подействовало лучше, чем если бы я услышал в новостях, что Израиль аннексирует Иудею, Самарию и Газу, Южный Ливан и часть Иордании - исконно иудейские земли.
В конце августа, вернувшись в свою будку (а это всегда очень трогательное возвращение), я взял коробку с восковыми обломками старых работ – починить.
Скульптура «Рак» никак не восстанавливалась, и в какой-то момент я просто расплавил её и вдруг в комке воска увидел то, что уже три года не видел – образ. Религиозная беременная женщина потягивалась, улыбаясь мне из бесформенного куска воска, подмигивая «Ну давай, что ты медлишь – ЛЕПИ, ВЫТАЩИ МЕНЯ ИЗ НЕБЫТИЯ!»
Дальше – дело техники и времени. А времени у меня на работе – вагон. Ровное жужжание фена, знакомый запах воска. Какой там завтрак и обед?! Будка унеслась куда-то далеко. Вечером Свет, потягиваясь, сказала: «Опять ты стал смотреть на меня, как патологоанатом! Забытое ощущение!»
Но она обрадовалась не меньше меня. Как всякого порядочного человека, ее все эти годы не покидала мысль, что это из-за нее я перестал лепить, хотя я и пытался объяснить действительную причину.
А на следующий день на пляже рядом с нами расположилась семья, и, как подарок – беременная женщина. За 15 лет в Израиле я ни разу не видел на пляже беременных женщин. И срок, как мне надо. Приехав домой, я быстро закончил «Женщину из Бат- Айна». На следующий день появился её муж, и за неделю «Бат-Айнская семья» уселась у меня на полке. Давидочка сфотографировал их.
Бат-Айнская семья, остальные фотографии
Между тем книга «Шофтим» подходила к концу, и настал черед Симсона, как говорит мой сменщик бен-Менасе Смуэль.
Только тут я понял, о чем говорил рав Мешков. Все Самсоны, и нарисованные, и отлитые в бронзе, и даже описанный Зеевом Жаботинским «Самсон назорей», которого я как раз прочитал – все эти Самсоны ничего не имеют общего с Шимшоном Судьей и героем Народа Израиля.
Нашего Шимшона изобразили Гераклом, эдаким Шварцнегером, а он, скорее, был Джеки Чаном.
С каждой строчкой комментария рава Мешкова к тексту ТАНАХа с Шимшона опадали то свирепая маска, то надувные мышцы, то облик ловеласа, и появлялся Человек, одинокий, с рождения обремененный сверхзадачей, полученной СВЕРХУ: начать освобождения нашего с ним Народа от пагубной власти потомков жителей легендарной Трои – Плиштим (фелистимлян).
Ашкелон, Аза, речка Сорек – все названия такие родные и знакомые, и Шимшон сильный в еврейском понятии этого слова – победивший в себе дурные желания. Вот где ошибка всех, кто пытался его изобразить.
Из остатков воска возникло лицо Шимшона в финале, когда он раздвигает колонны плиштимского храма. Остатки таких колонн мы видели в Ашкелоне, на пляже Национального Парка. Никакие мышцы не помогут, чтобы их раздвинуть. Здесь нужно что-то большее – Вера в Высшую Справедливость.
Когда-то давно учитель кунг-фу рассказывал мне о том, как мастера этого боя пробивают пальцами толстую жесть – невозможно? Но основа этого – вера в свои возможности, достигаемая многими годами медитаций и праведной жизни.
Насколько более праведен был Шимшон, насколько ближе к Тому, Кто Всесилен! До своего подвига он 20 лет судил Народ Израиля, а это, согласно традиции, мог делать только очень праведный человек.
Первое желание, после того, как закончил скульптуру, было сесть за роман «Шимшон назир» в пику уважаемому Жаботинскому. Но кесарю – кесарево, а слесарю….Или как книга Яна Каганова «Блогу – блогово». Надо лепить, пока лепится.
Как обычно в 9 подъезжает мусорная машина опорожнить бак возле будки. Славка, наш с Асином третий друг, приехав из Германии, сказал: «Все у вас в Израиле для войны! Даже мусорные баки! Колеса приделать – бронетранспортер получится!»
Проворный араб, приветливо машет мне между делом. Он давно работает, а вот напарники у него все время меняются. Был болгарин, русские, молдоване. Сейчас - израильтянин в кипе, Наверное, поэтому на машине появилась веревка с израильскими флажками. Бегу делать арабу кофе – традиционные знаки добрососедства. Его напарник отказывается, подозрительно поглядывая на эту идиллию – русский охранник, поселенец, живет в мире с хевронским арабом.
Я еще и в тюбетейке, называемой в Израиле кипой, и автоматически причисляющей носителя к религиозным. Да мне по барабану. Я знаю много людей, у которых кипа на сердце, а на голове нет её. И знаю таких, что наоборот. Тюбетейку мне Женя подарил, и она как приросла. Как шапка айтматовского манкурта, вот только та отнимала память, а эта наоборот возвращает мне память Народа, присоединяет меня к нему, хотя только внешне (пока?). Мне не понятна ненависть к арабам, живущим в Иудее, Самарии, Азе. Мы сами их сюда привлекаем работой, наше правительство имеет с ними «маленький гешефт», мы ничего не сделали за сорок лет, чтобы они отсюда уехали. Наоборот, всячески показываем им, что мы здесь временно, а, выселив евреев из Азы, просто заявили об этом делом. Мы, в конце концов, никак не предъявляем свои исконные права на Иудею, иудеи хреновые. Да и как наши руководители могут предъявить претензии – невозможно есть хлеб в Песах и говорить, что ты иудей. Говорят, Саламе, убийца многих евреев, отбросил безнадегу борьбы с «сионистским врагом», увидев у охранника-еврея в тюрьме бутерброд в Песах. Так что дело то не в арабах, а в нас, манкуртах, с вросшими в голову кожаными шапками забвения. Мы воспринимаем ТАНАХ, как еще одну легенду, вроде «Иллиады». Но Шлиман, откопавший Трою, доказал, что Гомер описал действительное событие.
Любой, достаточно пожелать, может убедиться в истинности еврейского учения, его, абсолютно строгой, последовательности во всем, его соответствию современным научным данным, и, что там говорить – часто опережающему науку. РАМБАМ в 12 веке предсказал науку генетику. Профессор Великовский – квантовую физику. Но, узнав истинность Учения, еврей встает перед проблемой. Стать не таким, как все. Оторваться от всего, что привычно окружало его всю его жизнь. Та же проблема и у нашего государства. Выйти из ООН? Отгородиться от просвещенных народов?
Но если народы просвещенные – они должны признать, что Иудея – родина иудеев, как Армения – родина армян. А ООН этого признать не хочет.
Да и надо ли отгораживаться? Я никогда не отгорожусь от своих друзей – Асина и Славки. Но и они отнесутся с пониманием к моей Вере. Да уже относятся. Неделю, что мы гостили у них – свинины в их доме, в сердце Швабии не было. А жена Иркиного брата, залив рыбу-саломон, собственноручно пойманную в Норвегии, сливками, в ужасе запричитала «Что я наделала! Всё испортила! Нельзя же молочное с мясным!»
Возвращение к своим корням как человека, так и целого государства , сопряжено с некоторыми неудобствами для него самого, и для тех, с кем он издавна связан, но в конце концов все встанет на свои места. Так я себя воспитываю.
А пока, как огурец, помещенный в рассол, впитываю окружающую соль Земли Израиля – иудаизм. Посты соблюдаю, потому что Пол в эти дни не кормит. И календарь еврейский узнаЮ. Вот сегодня рош ходаш – новомесячье. Откуда узнал? Рав Фишер поприветствовал «Ходаш тов» вместе с «Бокер тов» (Доброго месяца с Добрым утром).
И из соседней девчоночьей школы через мои ворота идут ученицы – так всегда в начале месяца. Смотрю на них, и мне становится понятен оптимизм уважаемого рава Мешкова. У ВСЕХ этих девчонок, а это не меньше 800, с Божьей помощью будет не меньше 6-ти детей у каждой. Простая арифметика дает оптимизм. Я знаю, что у арабов всегда больше детей. Да дело то не в них. Будущие дети этих девчонок будут учиться в нашей ешиве. А отсюда выходят высокообразованные, и, к тому же, воспитанные в духе древних иудеев, как Шимшон-герой, воины. И силу они получают, мин-Алла, как говорят арабы. От Бога. С 98% из выпускников нашей ешивы я бы спокойно пошел в разведку, а требования у меня к людям очень завышены. Ближайшее будущее Израиля еврейского – выходцы из религиозных семей. Не буду говорить здесь о ультрарелигиозных . Я их совсем не знаю. Знаю только, что все мы вышли оттуда, из ультрарелигиозных местечек Украины и Польши, и американцы, и русские. И поэтому не стану огульно хаять то, откуда вышел. Но, глядя на этих поселенцев, вижу достаточно светлое будущее, и мое место в нем зависит только от меня. Знаю только одно – они не бросают камни в тех, кто ездит в шаббат.
Звонит приятель. «Нет, не мешаешь, я же на работе! Как у меня напарник всегда спрашивает, заходя в будку: «Я Вам не мешаю бездельничать?»
«А что это у тебя настроение такое хорошее, ты что, новости не слушаешь?»
«Нет, не слушаю, я новости вижу. Вот девчонки прошли, новости Израиля!»
«Счастливый ты человек, Ваньша!»
Что мне ответить? Я действительно счастливый человек. И счастье мое не зависит от фортуны. Как Сенека говорил о радости, приобретенной умозрением: «Что не дано фортуной – то ей не отнять». Благодаря философии, и особенно еврейской философии, я потерял все свои страхи – удачная потеря. Конечно же, как у Дольского «Я хочу любить и быть любимым, я хочу, чтоб не болела мать, чтоб на нашей горестной планете только звезды падали с небес…» а падают «Кассамы», но я не ставлю свое счастье в зависимость от того, что от меня не зависит. А что зависит только от меня? Быть человеком. Только это отдал нам Тот, кто управляет всем.
Мне остается только освободиться от рабства – ведь не раб только тот, кто раб Всесильного. Абсолютная свобода еврея – одевание на себя «ярма Небес». Парадоксальный мы Народ. Но путь из рабства – односторонний путь. Или к нему, или от него. Здесь нельзя туда-сюда. Может поэтому так тяжело неповоротливому созданию развернуться на этой узкой дорожке?
23.11.06, Кирьят-Арба