В преддверии "дня рождения деревьев" - Ту би-Швата - израильские радиостанции крутили рекламные ролики, текст которых привел в неописуемый восторг и коренных израильтян, и "русских". На иврите он звучал так: "Ту би-Шват - зе хаг КАКАЛ". Как известно, КАКАЛ – это аббревиатура названия "Керен каемет ле-Исраэль" – израильского "Национального фонда". "Новости недели" через "Мнения"

На этот раз Ту би-Шват вызвал у местных юмористов крайне оживленную реакцию. Ведь если по случаю посадки деревьев пиарщики переименовали его в "праздник "Национального фонда", значит, Хануку отныне надобно называть "праздником Электрической компании" ("хаг "Хеврат хашмаль"), так как она несет свет, пошутили журналисты армейской радиостанции "Галей ЦАХАЛ".
Я тем временем отправилась в Иерусалим, на столичный рынок "Махане-Иегуда": муниципалитет сулил в канун "древесного" праздника головокружительный хэппенинг.

В народ!

В последние пару лет центральный рынок столицы настолько окультурился, что впору ходить туда не за покупками, а на экскурсию. Поражает не только чистота, новые модные магазины и мастерские, но и атмосфера. На более чем столетних улочках рынка открыты весьма симпатичные кафе и ресторанчики, ставшие излюбленным местом встреч жителей Святого города.
Вот и в канун Ту би-Швата универсальное торговое пространство заполнили не только сосредоточенные покупатели, но и актеры нескольких театров, выряженные в подобающие празднику костюмы.

Мое внимание привлекает бутафорский прилавок, за которым "колдуют" прекрасные дамы.
- Меня зовут Гортензия, а это - Роза, - представляется одна из них.
- А нормальные имена у вас есть?
- Вообще-то да, но сегодня мы, актрисы театра "Карон", при исполнении служебных обязанностей, - парирует "Гортензия".
- Сугубо между нами, мою подругу зовут Наоми, - сообщает тем временем вторая актриса.
- А это – Наталия! – "раскалывается" первая. – Сегодня мы в роли торговок фруктами и цветами.
- Наоми, вы, судя по всему, - уроженка Иерусалима, - предполагаю я.
- Да, в этом городе прошло мое детство. Я знаю здесь каждую улочку, каждый дом… Всем своим существом я связана с Иерусалимом: люблю его солнце, обожаю его прохладу. Всегда нахожу общий язык с его жителями. Иерусалим – это целая вселенная, и чтобы удостовериться в этом, достаточно пройтись по улочкам Старого города, притронуться к стволам столетних пальм… С детских лет мне запомнился другой Иерусалим – маленький и невероятно уютный, очеловеченный. В последние десятилетия город, конечно, разросся, но лица и характера своего не утратил.

- Вы родились в Старом городе?
- Вообще-то я родилась в Нью-Йорке, но родители репатриировались, когда мне было несколько месяцев, - улыбается Наоми, но тут же входит в роль. – Сегодня единственная наша цель – продать горожанам как можно больше клубники, бананов, чеснока, но (надеюсь, вы не станете раскрывать нашу тайну читателям) – целесообразнее отовариваться напротив: там фрукты и овощи настоящие, а у нас - бутафорские.
А что же Наталия?
- Нет, я родилась не в Нью-Йорке, а в Польше, - сообщает она. – Репатриировалась в возрасте девяти лет (о, как давно это было!). Никогда не забуду, какое впечатление произвел на меня Иерусалим – город нашей мечты... Впрочем, и сегодня он не так уж плох, хотя, конечно, прежние времена мы вспоминаем с неподдельной ностальгией.

Наш диалог прерывается ритмичной восточной музыкой. Прямо между рядами пляшут ветераны йеменского фольклорного танцевального ансамбля, приехавшие из района Лев а-Шарон.
- Наш коллектив существует уже тридцать лет, - сообщит мне позже одна из танцовщиц – Йона Харас. – Мы объездили с гастролями весь мир. Две недели назад вернулись с острова Мальта.
- В каком возрасте вы репатриировались? – спрашиваю я Йону.
- В десятилетнем. Давно это было – в 1949 году. Вначале нас поселили в специальном "олимовском" лагере в Эйн-Шемере, а в начале 50-х мы перебрались в мошав Шаар Эфраим, расположенный в двух шагах от Туль- Карма. До Шестидневной войны мы жили с арабскими соседями душа в душу. Но после войны начались проблемы. В настоящее время местность, где мы живем, считается небезопасной, хотя и находится в пределах "зеленой черты", неподалеку от Кфар-Йоны. Мы по-прежнему стараемся поддерживать с соседями дружеские отношения. До сих пор у нас в мошаве было спокойно, хотя в нескольких километрах от него, за "зеленой чертой", в районе Калансуа, ситуация резко изменилась…
Удары барабанов и бубнов заглушают мою собеседницу.

Политический барометр

Углубляюсь в расположенные под навесом торговые ряды. Здесь, в двух шагах от эпицентра хэппенинга, никакого праздника не ощущается. Жизнь течет своим чередом. Озабоченные повседневной нуждой горожане торгуются за каждый шекель. Как говорят наши соотечественники, жизнь – не пикник, а выживание в одном из самых дорогостоящих городов страны - и подавно.
Знакомлюсь с Иноном – уроженцем Катамонов, района столичной бедноты. Вот уже 10 лет он работает в лавке на рынке. Родители – репатрианты из Турции, 30-летний Инон – "сабра".

- Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию?
- В сфере безопасности или в экономике? – отзывается Инон с готовностью.
- В сфере общественной морали.
- Катастрофа! – восклицает он. – Мы, обитатели рынка "Махане-Иегуда", решили полностью изменить израильскую политику.
- Что, по-вашему, могут сделать в этом направлении рядовые граждане?
- Мы, например, просто- напросто не явимся на выборы.
- И чего вы этим добьетесь? Оставите Ольмерта на вторую каденцию?
- Ни в коем случае! Его правительство падет и без нас, но голосовать сегодня – не за кого. В каких целях депортировали евреев из Гуш-Катифа? Если бы "размежевание" принесло мир – с изгнанием наших братьев еще можно было бы смириться. Однако единственный результат отступления – усиление обстрелов Сдерота.

- Есть ли у вас в Сдероте родные или друзья?
- Нет, вся моя родня в Иерусалиме. Но мы всей душой разделяем боль горожан Сдерота.
42-летнего Эфраима Сасона можно смело назвать ветераном рынка.
- Мои родители в 1951 году репатриировались из Ирака, - рассказывает он, - а мы – "сабры", пережившие неописуемые трудности и лишения. Детство я провел в страшных, нечеловеческих условиях. А сейчас, когда жизнь, казалось бы, наладилась и я имею свой бизнес, мною владеют крайне дурные предчувствия. С приходом к власти так называемых политиков нового типа коррупция стала обыденностью. Она фактически узаконена. Никому из них я не доверяю. За всю историю государства был в Израиле один-единственный политик, которого мы боготворили: Менахем Бегин. А нынешних политиканов я завернул бы в издаваемые ими газеты и выбросил в мусорник.

- Вы тоже решили не голосовать на очередных парламентских выборах?
- Ни в коем случае! Выбирать-то некого – все политики лгуны и интересанты! Поверьте, я говорю это не для красного словца: в канун выборов все они, как часы, являются на рынок, чтобы заручиться нашей поддержкой. И все обещают избирателям золотые горы. Но стоит им занять министерские кресла – тут же перестают узнавать тех, кого называли своими друзьями.
Рынок "Махане-Иегуда" называют барометром израильской политики. Сегодня этот барометр показывает бурю.