Начало

Еврейская логика
 Расхожее утверждение, что дескать «евреи – умный народ» – злобная выдумка завистливых антисемитов. Если речь идет не об отдельных выдающихся эйнштейнах, а о народе, то все рассуждения о «мудрости», все оценки нашей оссобой логичности считаю явно преувеличенными.
 Однажды мои приятели из израильского института Гражданского общества попросили меня прочитать лекцию на тему: «Логика в еврейской истории»?! Какая тут логика? – подумалось мне. Кувшин падает на камень – горе кувшину! Камень падает на кувшин – горе кувшину! Всегда, везде и во всем – горе кувшину! И это горе отбивает всякую возможность рефлексии.
 Нас давно называют народом непонимающим намеков…«Сделаем и послушаем» - говорят евреи в пустыне Синай, принимая благословение Торы…«Сделаем и послушаем», а не наоборот, как было жы логично предположить. С тех пор это стало парадигмой существования «мудрого» народа. Мы слышим предупреждение о трагедии только тогда,когда хоры возвещают о начале последнего акта. Именно в этот момент, но ни как не ранее и проявляется знаменитый еврейский ум. Проявляется главным образом своим умением «выкрутиться» - выйти из безнадежного положения, либо вывернуться, то есть сохранить последнее, когда уйти от неизбежной развязки уже невозможно.
 На сегодняшней фене это называется «антикризисный менеджмент». Тоже хорошая вещь. В этой сфере мы достигли огромных успехов. В воспоминаниях Зеева Жаботинского есть любопытный рассказ о беседе с Максом Нордау. Беседа происходила в Мадриде, во время первой мировой войны, когда Жаботинский затевал компанию за создание еврейского легиона в составе британскрй армии, для участия в операциях на восточном фронте.
 В ответ на безукоризненные логически выверенные доводы Жаботинского, говорящего что Турция будет платить по счетам войны, ибо камень и железо могут выдержать пожар, но деревянная постройка должна сгореть, и не спасет её никакое чудо, что благодаря вхождению обреченной Турции в мировую войну у сионизма появляется свой интерес в этой войне, что не стоит держать курс на идиотов-востоколюбов и т.д., опытный жизнеиспытатель, друг, соратник и советник Герцеля, лишь скептически покачал мудрой головой и иронично заметил:
- Это, молодой человек логика; а логика есть искуство греческое, евреи его терпеть не могут. Еврей судит не по разуму – он судит по катострофам. Он не купит зонтика «только» потому, что в небе появились облака: он раньше должен промокнуть и схватить воспаление легких – тогда другое дело.
 Жаботинский пишет, что лишь много позднее он понял насколько глубоки и точны были эти слова, насколько верно они определяли отношение евреев к историческому процессу.
 Добро бы были у нас здоровые легкие, хоть как-то можно было бы понять подобную легкомысленность. Но железным здоровьем наше состояние никогда не отличалось. Мы народ здоровый и одновременно хворый избранностью.
 Катастрофичность мышления тесно связана  с осознанием собственной исключительности как избранного народа на святой земле. В беспринципной давке, именуемой мировой историей, евреи выживали по преимуществу чудом. Поэтому, чудо берется в расчет при государственном планировании, социальном проектировании, написании партийных програм, составлении госбюджетов.
У катострофы и чуда общий знаменатель: они проистекают из неустойчивости динамической системы. Мышление понятиями катострофы и чуда – есть мышление «по понятиям», понимание, но не мышление.
 По-Орвеллу свобода – это возможность утверждать, что дважды два – четыре. Израильское свободное общество, еще не совсем утратив плюрализм, согласно с тем, что дважды два – четыре, это одно из возможных и имеющих право на существование мнений. Однако многие толерантно настроенные джентельмены убеждены, что вообщем, дважды два – четыре, но в наших условиях, в связи с исключительностью и уникальностью ситуации, возможны варианты. Это может быть семь, или восемь, в крайнем случае пять, ну хотя бы один балл Господь нам должен добавить из личного расположения.
Мы почему-то полагаем, что мы отличны от других. Что зонтик не нужен во время дождя. Что израильская демократия может не разделять религию и государство. Что израильское государство может существовать без границ, удерживая территории, которые, по израильским законам, израильскими не являются. Что территории захваченные (привычное «двоемыслие» диктует «освобожденные») во время шестидневной войны можно не аннексировать и не отдавать; считать своими и не присоединять, потому что присоединив Иудею, Самарию и Газу мы должны были бы дать гражданство миллионам их жителей, что автоматически уничтожает определение «еврейское» в характеристике израильского государства.
 Мы почему-то уверены, что законы истории и законы природы, регулирующие жизнь других народов в наших условиях не действуют. Нет, мы не отрицаем, что существуют какие-то правила, но надеемся, что у нас все как нибудь выйдет чудом. Бог поможет. Не первый раз уже. Он, в принципе, сам виноват – приучил. В ту же шестидневную войну пришли представители северных поселений к министру обороны и сказали:
- Моше, давай захватим Голаны, чтоб сирийцы не смотрели на нас сверху вниз. Даян немного покочевряжился, спросил, зачем нам нужны эти камни и что скажет Советский Союз, но потом согласился, потому что отдать всегда сумеем и успеем. И неприступные Голанские высоты были захвачены за два часа. Когда через шесть с половиной лет, в войну Судного дня, Голаны пришлось заново отвоевывать у сирийцев, бойцы северного округа с удивлением обнаружили, что закон всемирного притяжения действует и на израильские танки.
 В наше оправдание следует заметить, что мы далеко не единственные, кто живет с осознанием своей исключительности. Когда беглый Курбский переписывался с Иваном Грозный, то Иван Васильевич в ответ на все увещевания и предложения князя диссидента жить как в Европе отвечал, что Россия, мол, не есть Европа, Россия есть Израиль.
 Мы не единственные, кто живет с осознанием своей исключительности, но все теории национально-религиозной уникальности восходят к концепции «избранного народа». Это еврейский патент.
В ежедневных молитвах религиозные евреи славят Создателя за то, что он «выбрал нас из всех народов». Хотя может быть в свете нашей катострофической истории следовало бы молиться по иному и о другом: «Господи, мы знаем, что мы избранный народ, но на этот раз выбери кого нибудь другого».

Не тупик, но промежуток
В гениальном предвыборном копирайте Хилари Клинтон, будущий сенатор от штата Нью-Йорк, сидя в машине и сжимая переключатель скоростей, заявляла:
- Если я еду вперед – я нажимаю «D». Если я подаю назад – я нажимаю «R».
 «D» - в данном случае не только автомобильный «drive», но и вперед идущие «демократы». «R» - соответственно и «revers», и более консервативные «республиканцы».
 После трех черных сентябрей генеральным идеологическим курсом выбран «реверс». Выбирая между регрессией и исчезновением, страны - жертвы террора решили дать задний ход. Чтобы выбраться из тупика. Чтобы выбраться. Чтобы выжить. В основном, это происходит в сфере идей. Проблемы экономики и обвальный кризис в области высоких технологий кажутся лишь незначительными побочными эффектами глобального мировозренческого отступления.
 Мы подаем назад на узкой горной дороге, развивая необыкновенную скорость. Мы уже проехали «холодную войну» и «войну мировую», «империализмы» и «колониализмы», предлагавшиеся как новейшие радикальные средства излечения. Чем дальше, тем быстрее мир движется назад. Доколе?
 Ровно до тех пор, пока не достигнем перекрестка с которого можно будет вырулить на иную дорогу, чтобы ехать вперед. В связи с необычайной скоростью обратного хода, можно с уверенностью утверждать, что эпоха «реверс» закончится в неотдаленном будущем. Она по определению не может быть долгой. Вопрос только в том: где в истории массового сознания та идеологическая развилка, достигнув которой можно будет выбрать правильную дорогу? Вопреки ожиданиям многих думаю, она все же ближе к нам, то есть хронологически позже крестовых походов. Тем более ближе великой Римской империи, в каковую сегодня намеревается превратится Америка, интенсивно изучающая латинский (даже книги о Гарри Поттере переведены на латынь) и проверяющая на слух понятие «Pax Americana», образованное по аналогии с «Pax Romana» («Римский мир») . Скорее всего исходной точкой переосмысления станет эпоха зарождения «нового времени», когда на смену «христианскому» миру Европы пришел «цивилизованный Запад», когда из бутылки был выпущен «дух капитализма», когда наука отделилась от религии и духовности, техника от теоретической науки, человек от творения рук его... Нам придется заново переосмыслить, перегруппировать, переформулировать базисные принципы и понятия, такие как: индивид, гуманизм, государство, общество…
 Какой будет новая идеологическая схема глобального мира? Определить её сегодня невозможно, как описать внешность ребенка еще не родившегося у неизвестных родителей. Однако можно попытаться выделить некоторые черты с большей или меньшей долей определенности. Новая нормализация будет основываться на принятии принципиально новых норм общности и управления. Безусловно, это не будет культурная система пост-пост-пост… Хватит поститься! От пахнущего мертвечиной безыдейного постмодерна через сегодняшнюю регрессию мир движется к новой живой идеологии – к обретению новых, первичных ценностей, смыслов и целей.
Наука девятнадцатого продвигалась вперед под знаменем детерминизма. В двадцатом – основным стал принцип системности. В ближайшем будущем главным объяснительным принципом научного познания станет принцип развития. Новое мышление – будет мышлением проективным, отслеживающим и программирующим развитие детерминированных различными факторами систем.
 Учитывая нынешний эмоциональный напряг и имперское знание ответов на все вопросы, можно уверенно заявить, что новый образ мышления будет отличать повышенная когнетивность и борьба за смысл. Однако, новые концепции будут не один интеллект, но всё существо человека, являясь не только политическими, но много шире общечеловеческими – то есть гуманитарными. Нынешний всплеск спекулятивной политологии сменится расцветом более глубоких и сущностных гуманитарных дисциплин. Гуманитарные науки вернут себе статус «блародных», став науками, а не набором претензий и представлений. Есть великое будущее у направления, которое сегодня рождается в России под именем «гуманитарных технологий», хотя пока рассуждения Щедровицкого и Островского более чем хаотичны.
 Вообще, России, тяжелее всего пережившей эпоху «пост», первой пережившей роковой «черный сентябрь», раньше всех задействовавшей механизм «реверса», раньше всех предстоит выйти из этого кризиса с новыми концептуальными предложениями.
 Израиль привнесет в новейшее проектирование собственную побеждающую традицию, идущую от библейских пророков и талмудических мудрецов, через Герцеля и отцов-основателей Израиля, традицию высвечивания будущего и преодоления кризиса дезадаптации.
 Что же касается мусульманского мира, то лихорадка, охватившая его, свидетельствует, не столько о катастрофическом отставании, сколько о наступлении «нового времени» и внутри «умма исламия». Презрительно употребляющие по отношению к исламскому миру термин «средневековье», должны вспомнить, что наиболее радикальные проявления религиозной нетерпимости и фанатизма, как инквизиция, охота на ведьм, сожжение книг и людей – возникли уже на излете и по окончании темных веков, как реакция на наступление «нового времени». Именно появление таких монстров как Бин-Ладен доказывают, что исламский мир, никогда не ведавший реформации, переживает свое обновление, которое не гарантирует нам спокойствия в ближайшие десятилетия, а может быть и века. Но этот процесс ещё и оздоровит, и перенацелит цивилизованный мир.
 Мы не вечно будем ощущать себя в тупике. «У истории тупиков не бывает. Есть только промежутки.» - говорил мудрый Тынянов. Из эпохи по имени «пост», цивилизованный мир движется в эпоху по имени «пред». Пока человечество находится только в подготовительном классе понимания собственной истории и управления общественными процессами. История не кончилась. Мы ждем ее появления.
 Сейчас в промежутке в России, в Америке, в Израиле вырабатываются концептуальные заготовки на будущее. Тынянов утверждал, что в период промежутка нам ценны вовсе не «удачи» и не «готовые вещи». Мы не знаем, что делать с хорошими вещами, как дети не знают, что им делать со слишком хорошими игрушками. Нам нужны потенциальные «выходы» и решения. Вещи могут быть сами по себе «неудачны», главное, что они приближают возможность «удачи».
 Именно с этой позиции следует пересмотреть существующие концептуальные заготовки. Но это уже тема другой статьи