С нами встретился, пострел,
Но и он-то нас, каналия,
Обесчестить не хотел!»
Городничий обижается:
«Вишь, мошенник, грубиян!
Пусть же мне не попадается
В первый раз, как будет пьян!»
А.К. Толстой
Не думаю, чтобы мадам Таль Ницан, социологиня из Еврейского нашего Университета, была знакома с творчеством покойного графа Алексея Константиновича, так что с чистой совестью можно считать ее открытие вполне самостоятельным достижением. На глубоко поставленный вопрос, а с чего это, собственно, проклятые израильские оккупанты угнетенных палестинок насиловать НЕ ХОТЯТ, дала она воистину оригинальный ответ: не ценят они женские стати палестинок, поскольку глаза им застит расизм. И еще потому, что опасаются таким образом рождаемость у противника дополнительно повысить. Вот!
К многомудрому этому выводу пришла она, опросив аж целых 25 солдат ЦАХАЛа… Ну, то есть, если бы это была швейцарская гвардия Ватикана, то такую выборку можно было бы, вероятно, и представительной счесть… а впрочем, сами понимаете, не в выборке тут суть. И даже не в животрепещущем вопросе, все ли 25 опрашиваемых солдат на опрашивающую даму с разбегу кинулись, и если нет, то почему. Суть в том, что гениальная эта диссертация не только что была в вышеуказанном Еврейском Университете успешно защищена, но за высокогуманистическую направленность удостоилась даже премии. Каковой феномен заслуживает, на мой взгляд, научного рассмотрения куда более, нежели страдания неудовлетворенных палестинок.
Говорят, началось все с «новых историков». До них история у нас была правильная, положительная, все мы гордились благородством родного ЦАХАЛа и чистотой его рук. А вредные «новые» все опошлили. Некоторые даже утверждают, что всё они врут, причем, имеют основания. Был в Хайфском университете профессор такой, по имени Илан Паппе (теперь он, правда, в Англию подался), так тот, когда его прямо за руку на вранье поймали, заявил, что вранье вовсе и не грех, ежели применяется для доказательства идеологически правильного тезиса (узнаете родную речь?), но это все-таки случай особый. Основные побудительные мотивы у «новых» были как раз прямо противоположные.
Им, представьте, вот именно что надоело вранье про чистые руки и уникальный гуманизм. И захотелось, наконец, выяснить, а как оно было на самом деле. И выяснили без особого труда, что ничего-то уникального на самом деле не было. Война как война, на которой и вправду стреляют. И убивают. И изгоняют. И даже мародерством киббуцные товарищи иной раз не брезговали. Вот, разве что, по изнасилованиям план, вроде бы, недовыполненным остался… Одним словом, покончили наши «новые» с легендой про Александра Македонского, который в белых перчатках воевал. И вот тут-то…
Всем известна народная мудрость, не рекомендующая полработы показывать дураку, причем, интуитивно ясно, что работу эту делает (еще не доделал) не сам дурак, а кто-то совсем-совсем другой. Но как сможете вы от оного дурака полработы скрыть, когда вот именно он, дурак, и есть главный исполнитель? Отправившись в поход за правдой, дошли наши «новые» ровнехонько до половины пути. Они уже устранили ложь про танки, не ездящие на красный свет, и про десантников с ангельскими крылышками, но и помыслить не смеют замахнуться на ложь куда более весомую, фундаментальную, большую ложь, на почве которой только и могла произрасти ложь малая, с такой помпой разоблаченная ими: Утверждение, что война где-либо когда-либо была, бывает или в принципе может быть иной.
На всякой войне и вправду стреляют. И убивают. И изгоняют. И мародерствуют. Израильским-то солдатам хорошо: чуть не каждую в неделю в отпуск идут, до дому за пару часов доедешь – так в гробу они арабок этих видали, а ежели, скажем, русские солдаты отечественной войны четвертый год как не видят маму, то… результаты общеизвестны. Командиры, конечно, с такими явлениями стараются бороться, причем, не от избытка гуманизма, а от вполне обоснованного опасения за дисциплину, но по опыту знают, что полный успех, увы, недостижим. Не бывает без этого войны.
Не бывает и без использования (иной раз – даже придумывания) подобных фактов пропагандой противной стороны. Древний как мир прием: показать полкартинки. Когда наши (или нами поддерживаемые) бесчинствуют – скрываем и отрицаем, а когда ОНИ – естественно, трубим на весь мир. Случилась вот, к примеру, недавно на Балканах одна небольшая война, каковую все участвующие стороны во вполне балканских традициях вели, так про свободолюбивых албанцев европейская пресса лишнего решила не сообщать, зато всю правду-матку резала про злостного Милошевича. В сербских газетах, понятное дело, история излагается несколько иначе…
Так вот, желательно бы мне разобраться, почему эти единственные и неповторимые евреи подобные факты используют (тем более – выдумывают) для обвинения своей собственной армии. Из всех этих «новых» у одного только Бени Морриса смелости хватило громко сказать: Да, война была настоящей, а если бы не была она такой, мы бы сейчас тут с вами не разговаривали. Но и этот-то, смел стал с перепугу, как увидел, куда завело нас нынче гипермиролюбие. Прочие же и тем не вразумились и продолжают не за страх, а за совесть пилить сук, на котором сидят.
Евреи вообще существа весьма загадочные. Сколько из христианских младенцев крови ни сосут – ни капли у них никогда обнаружить не удается. Даже последний великомученик Мохаммед аль Дурра – и тот ни в одном из потрясающих кадров окровавленным не запечатлен, ни сам он, ни папаша, что так трогательно на руках его держит. Оригинал «Протоколов сионских мудрецов» уже больше века разыскивают – как свинья языком слизнула! Но самое таинственное, потрясающее, непредсказуемое свойство евреев, которым не устают они и поныне потрясать прогрессивное человечество: способность говорить и даже действовать, как если бы они были людьми.
Реагирует человечество по-разному: с изумлением, недоверием, негодованием, восторгом, иногда даже с добрым юмором. Помню, один филосемит из протестантских пасторов целую книжку про Израиль накатал и разъяснил там открытым текстом, что самозащита, когда на тебя нападают, для всех народов, разумеется, в порядке вещей, но вот от Израиля он лично не ожидал такого и ныне пребывает в состоянии глубокого разочарования. Честный человек – вслух сказал то, что очень многие думают про себя. Неправильно это, что мы ведем себя как люди! Причем, без разницы, сердятся ли они на нас за это или, напротив, от неожиданности впадают в экстаз, или даже готовы великодушно простить нам такое извращение. В любом случае – это сенсация, нарушение мирового порядка.
Причины этого разбирали мы неоднократно в других местах, так что останавливаться сейчас на них не будем. Попробуем-ко лучше взглянуть на ситуацию с другой, т.е. с нашей, еврейской стороны.
Не знаю, чем у них там, в России, закончился скандал по поводу публикации «Шульхан Аруха» с последовавшим обвинением публикаторов в экстремизме, расизме и еще Бог знает в каких «измах». Может, так ничем и не кончился, а тихо «ушел в песок» по приказу свыше… не знаю. Разумеется, доблестные обвинители книгу эту не читали, ни в оригинале, ни даже в свежеопубликованном переводе, а читали они, в лучшем случае, сборник надерганных цитат, часть которых была выдрана из контекста, а части в тексте и вовсе не было – это уж как водится.
Был, однако, во всех этих обвинениях момент, нюанс… как хотите, который они, за малой образованностью, доказать не могли, но учуяли верно: не последней темой книги является ограничение общения с неевреями чисто ролевым поведением при строго дозированном количестве дозволенных ролей. Например, профессиональная повитуха может за плату оказывать помощь христианским роженицам, прочим же предписывается ни в коем случае не вмешиваться и помощи не предлагать. Интересно, что во многих апологетических выступлениях, найденных мною в интернете, эта сторона либо отрицалась совсем (в основном еврейскими интеллектуалами, которые книгу тоже не читали), либо объяснялось, что времена-де были тогда другие.
А чем же с тех пор изменились времена? Судя по тексту, «любовь» была тогда взаимной: ОНИ в нас людей не видели, но и МЫ видели в них скорее обстоятельства, чем лица. Никто этого ни от себя, ни от других не скрывал, выражал свободно, устно и письменно. Ныне же ОНИ стали рабами политкорректности: что чувствуют – того не то что выразить не смеют, но и признаться в таких неправильных чувствах не решаются даже самим себе. А МЫ – и того хуже: изо всех сил стараемся в эти игры поверить. Стараемся себя убедить, что антисемитизм – не правило, а исключение, что он неминуемо должен исчезнуть на пути прогресса, что мы равноправные граждане и в случае чего закон будет на нашей стороне… Те и другие объединяются общим стремлением к отрицанию очевидности, а когда не заметить ее становится уж никак невозможно (происходит, к примеру, какое-нибудь Шоа) синхронно впадают в глубокое умственное изумление.
Им, правда, изумление это стоит немного: ну, там, пара-другая миллионов жертвам на возмещение, ну еще столько же на открытие еврейских музеев у каждого столба… отсчитали, расплатились и продолжают свою нормальную жизнь. И, честное слово, не их вина, что у нас оказывается все куда сложнее. Нам-то ведь, чтобы как ДО ТОГО жизнь продолжить и нормальной ее считать, страшное заклятье на всяческие причинно-следственные связи наложить надо. Нашествием марсиан объяснять происшедшее, иррациональной вспышкой безымянного вселенского зла. Под страхом распадения всех «общечеловеческих» ценностей запрещается собственную историю наблюдать «изнутри» - только и исключительно с орлиной высоты широковещательных абстракций, носясь по замкнутому кругу и наступая периодически на те же самые грабли.
Всякому человеку, естественно, охота, чтоб его за человека считали. Коль скоро нас, как видим, не торопятся считать за людей, не менее естественно с нашей стороны стремление ситуацию эту изменить. Но как? В современном мире преобладает метода, с блеском смоделированная Шекспиром в знаменитом монологе Шейлока: всю логику науки и силу искусства бросить на объяснение ИМ, что ОНИ ошибаются, что наша анатомия, физиология, психология и т.п. ну совершенно такая же, как у НИХ, и поступаем мы во всяческих ситуациях примерно также, как сами бы ОНИ в таких же ситуациях поступили, и, представьте себе, ничего удивительного в этом нет. Вроде бы, все тут правильно, все логично, да вот беда: никого таким манером Шейлок так и не убедил. Даже самого Шекспира не убедил, а к мнению Шекспира, как хотите, прислушаться стоит. Есть метода более удачная, которую мы встречаем в «Шульхан Арухе»: за людей МЫ будем сами себя считать, а ИХНЕЕ мнение принимать в расчет разве что в видах оценки текущей безопасности окружающей среды.
Есть на свете общечеловеческие закономерности – анатомические, физиологические, психологические и т.п., так вот, в число этих самых закономерностей входит и деление себе подобных по принципу свой/чужой, и соответственно различное построение отношений с теми и с другими. Разумеется, я без колебаний подписалась бы под утверждением, что и чужой – тоже человек, и права имеет, но отнюдь не готова защищать его права вместо своих, тем более, когда интересы наши, мягко говоря, не совпадают.
Но кто же, скажите мне, кто ассимилированному еврею на самом деле «свой»? Русский, француз или турок, в культуру которого он ассимилировался? Прежде чем утверждать такое, не худо бы этого самого турка спросить, культура-то ведь его, так что по всей справедливости – за ним тут последнее слово. Да спрашивать-то, по большому счету, нет нужды – слыхали мы уже это самое слово, ох, слыхали… не позабудется. Другой еврей, в другую культуру ассимилированный? Теоретически, может оно и так, но вот практически общий язык найти нередко – проблема. Тем паче – с каким-нибудь традиционалистом-лапсердачником, ведущим непредставимый образ жизни.
При таком раскладе не диво, что высокообразованные наши деятели всерьез принимают сказочки об «общечеловеческих ценностях» и как ни плюют носители культур им в глаза, на все повторяют: «Божья роса». Да, разумеется, и финансовые интересы тут затронуты, и личная гордость того, кому по всему миру в самые, что ни на есть великосветские гостиные путь открыт, но самая главная, самая роковая причина раболепного подражания отъявленным антисемитам точней всего сформулирована Галичем:
А что с чужим живу…
Так своего-то нет!
Как оно так случилось, что именно прямые потомки халуцим-первопроходцев в точности воспроизвели в своей среде самую, что ни на есть, галутную, ассимиляционную структуру сознания – пусть скажет кто-нибудь другой, кто израильскую историю знает лучше. Но факт – налицо. Своего-то нет, а чужие…
Чужие, как помним, не считают нас за людей. Вот, например, сказал, кажется, Гегель, что не должен человек для человека другого средством быть. Человек должен быть только целью. Не то чтобы все так на самом деле всегда и поступали, но нарушающие эту заповедь понимают, по крайней мере, что нехорошо это – другого человека средством для себя делать. А вот на еврея это правило не распространяется. Его право на существование доброжелателями ничтоже сумняшеся обосновывается тем, что он Библию сочинил и теорию относительности. А недоброжелатели либо авторство его отрицают, либо критику наводят на указанные произведения. Такая вот у них про нас логика. У них она такая была всегда. Нынешняя же ситуация ужасна тем, что стала эта логика – нашей.
Тысячами и тьмами слоняются евреи по журналам, газетам, университетам и интернетам, размахивая перед носом друг у друга библейскими фолиантами и списками нобелевских лауреатов. Во времена «Шульхан Аруха» мог еврей доказывать неевреям свою полезность, дабы вместо погрома получить вид на жительство, но никогда не приходило ему в голову что-то такое доказывать самому себе. Для себя он был целью, хотя Гегеля не читал. Нынче же нам, похоже, никакой Гегель уже не поможет.
Я себя чувствую одним из НИХ, но чтобы быть как они, я должен и думать как ОНИ, а ОНИ вот именно думают, что я не такой, а значит, я действительно совсем не такой, как на самом деле. Должен на себя смотреть ИХ глазами, должен признать, что если окажусь вдруг бесполезным или даже (подумать страшно!) вредным для НИХ, значит, вовсе и не надо мне быть. Значит, существование мое есть уже само по себе вина, которую, возможно, хоть отчасти удастся искупить извинениями и покаяниями, возведением на себя самых отчаянных поклепов и вечным бегом впереди паровоза.
Да, а по поводу недонасилованных палестинок есть у меня идея. Правда, если честно – не то чтобы совсем моя. Только и единственно страх перед обвинением в плагиате удерживает меня от написания соответствующей диссертации и заявления претензии на очередную премию Еврейского Университета. Лет эдак с десяток тому назад была я в гостях в Иерусалиме, в старом городе, в одной сильно миролюбивой католической организации. Так тамошние деятели жаловались на безнравственное поведение израильских солдат, что без зазрения совести пользуются в их квартале услугами проституток мусульманского вероисповедания. Они же знают, что мусульманку за такое занятие рОдный папаня может убить. Какая потрясающая нечуткость! Какое вопиющее презрение к человеческой личности!