"…И вот – приходит день – горящий, как печь, и будут все, восстающие против Меня и злодеи – соломой, и сожжет их день грядущий от листьев и до корней. А вам, верные Мне, воссияет солнце милосердия, и излечит вас крылами своими…"
(Малахи, 3, 19-20)

"Ну, вот и все. Молитва за отпущение грехов прочитана. Послание всем отослано. Остается только сидеть и ждать Конца Света, которому я виной.

По моим данным, ракеты из Америки летят к нам восемнадцать минут. Приблизительно, столько же – из России. Из Ирана или Пакистана – намного быстрее. Но вряд ли они будут тратить на нас свои ядерные боеприпасы. Скорее всего, они посмотрят, что с нами будет, и, если ситуация позволит, ударят по "крестоносцам" своими бомбами во славу Ислама. Но, судя по моим ощущениям, нынешняя цивилизация будет уничтожена в течение часа и без вмешательства слуг Аллаха.

Я поднялся на скоростном лифте на поверхность земли. Я предпочитаю здесь встретить Конец Света, узреть этот грандиозный фейерверк и мгновенно превратиться в облачко пара, чем сидеть в правительственном бомбоубежище и в одиночестве ждать смерти. Барух, конечно, не в счет. Это он заварил всю эту кашу. Похоже, что он и будет последним живым существом на нашей планете.

Перед выходом на поверхность я прошел мимо него. Он даже головы от компьютера не поднял и все лупил лихорадочно по клавишам, напевая при этом песенку "We want Mashiah now!".

Я всегда старался держаться от Баруха подальше. Этот длинный тощий некоммуникабельный малый был непредсказуем. У него не было ни друзей, ни родственников, ни подруг. По крайней мере, он мне о них ничего не рассказывал.

Познакомился я с ним совершенно случайно. В моем компьютере завелся вирус, и знакомый моих знакомых посоветовал мне обратиться к Баруху.

Я сразу понял, что Барух – настоящий повелитель компьютеров. Он буквально из ничего материализовывал все свои желания при помощи Интернета. Барух нигде не работал. Он снимал однокомнатную квартиру в центре Иерусалима, но аппаратура у него была самая совершенная. Денег у него никогда не было, да он и не нуждался в них. Когда ему хотелось есть, он заказывал пиццу за счет Ротшильда, за его квартиру платил какой-то саудовский шейх, а деньги на оборудование он, из-за принципа, снимал со счета Билла Гейтса. Барух не мучался угрызениями совести. Как-то он сказал мне: "От Рокфеллера не убудет, если пару раз в день он купит пиццу голодному программисту…"

Время от времени он мне звонил и приглашал посмотреть на свою новую разработку в области электроники. Я, как правило, отказывался, но любопытство брало верх над осторожностью. Я приходил.

И всегда поражался результатам его работы. Он общался с компьютерами, как с живыми существами. Однажды я его спросил:"Ты – что, продал свою душу Интернету?" Он засмеялся и ответил: "Ну, что ты! Я – не Фауст. Скорее, наоборот. Кстати, в Интернете я пользуюсь кодовым именем "Мефисто"…"

Однажды он позвонил мне и попросил срочно приехать. Я, как всегда, отказался. Он спросил: "Знаешь ли ты, что в Израиле разрешено прослушивание телефонных разговоров?" "Да, конечно!" – ответил я. "Что ты насчет этого думаешь?" – спросил он. "Да я...", – начал я возмущаться. Он, не дав мне закончить фразу, спросил: "А не хочешь ли ты пресечь эту практику?" "Разумеется! Потому что…", – и вновь он меня перебил: "Значит, ты хочешь прекратить это поругание гражданских свобод?" "Конечно! Но что можно сделать?"
Он шепотом произнес: "Тогда бери такси и немедленно приезжай ко мне!"

…Он стряхнул со стула прямо на пол кучу бумаг, подтянул его к компьютеру и предложил сесть. Экран ожил, на нем появились различные графики.
"Итак, - начал Барух. – Обрати внимание на антенны Дома Федерации!" – и пальцем указал в окно. Эту штуковину на крыше было хорошо видно.
"То, что ты видишь на экране, является графиком работы этой антенны. Тонкие пульсирующий линии – это трансляция разговоров по сотовым телефонам и приема сигналов спутниковой связи. Красная неподвижная линия – это трансляция сигнала, о котором тебе лучше не знать. Но ты сможешь почувствовать, что это такое, когда я его уберу…"

Он начал колдовать над клавишами. Линия стала выпрямляться и через несколько минут полностью слилась с нулевой координатой графика.

…Раздался громкий стук в дверь. Я вздрогнул!!.
Барух меня успокоил: "Не волнуйся! Это я заказал для нас пиццу за счет барона. Это нисколько не связано с нашим экспериментом! Мне кажется, тебе не помешало бы подкрепиться…"

Как правило, я отказывался от подобных угощений. Но тут, не мучаясь совестью, я вонзил зубы в горячий сыр и, не отвлекаясь, с огромным аппетитом съел весь кусок. Облегченно откинувшись на спинку старого стула, я произнес: "Жизнь хороша, особенно с полным желудком и без головной боли!.."
Головная боль действительно прошла.
"А теперь, - заявил мой добрый волшебник, - мы восстановим координату, но с противоположным знаком…"
Красный график стал изгибаться в другую сторону от нулевой координаты.

Мне захотелось выбежать на улицу, улыбаться всем прохожим, всем пожимать руки, обниматься с каждым (почему бы и нет, если он – симпатичная девушка?)…

Для начала я обнял Баруха и сказал, что не могу сидеть в квартире, что мне хочется делать что-то хорошее, учиться чему-то интересному, и вообще…

Барух понимающе улыбнулся.

Перед тем, как покинуть его квартиру, я остановился у порога и спросил, что такое, этот красный график. "Порча", – ответил Барух. "Ну и шуточки же у тебя, Мефистофель!" – засмеялся я и покинул его обитель.

Его шутки действительно оказались дурацкими и влетели нам, налогоплательщикам, в копеечку.

По странной случайности, в это же день, Кнессет собрался, чтобы утвердить договор о разделе Иерусалима между Израилем и автономией.

Неожиданно для правительства, толпы граждан, жаждущих активных действий, осадили здание Кнессета.
Они протестовали против решения правительства.
И лишь проливной ливень остудил горячие головы демонстрантов.

Правительство настолько перепугалось внезапной народной активности, что целый месяц занималось только тем, что обсуждало увеличение пенсионных пособий и помощи матерям-одиночкам.

Но не только это. По всей стране прошла компания бесплатного обмена сотовых телефонов на аппараты следующего поколения, а также реконструкции селлюлярных антенн.

Я догадывался о причине замены и реконструкции электронного оборудования в масштабах всей страны и подозревал, что игры Баруха с красным графом вызвали и другие, гораздо более серьезные поломки. Вероятно, я был прав.

Через месяц, когда правительство осмелело, оно подняло цены на продукты питания в несколько раз. И только цены на поездки за границу, дары моря и дорогие автомобили понизились – для того, "чтобы удержать инфляцию в ее нынешнем положении".

Зато для компьютерщиков наступил настоящий рай: их приглашали, просили, заваливали работой и неплохо платили. Похоже, что компьютерный гений даже не предполагал, как далеко зайдет его "эксперимент"...

О Барухе я и слышать не хотел.
Он мне много раз звонил. Я не реагировал. Он мне оставлял сообщения. Я их стирал не читая.
Но однажды он меня все-таки подловил. Я не посмотрел на номер, высветившийся на экране, и включил свой сотовый.

Без предисловия, он начал: "Согласен ли ты с действиями правительства в секторе Газы?"
"Нет, конечно, но…", – ответил я, почувствовав себя рыбой, прочно заглотнувшей наживку.
"И ты знаешь, что нужно с ними сделать?"
"Каждый ребенок это знает! Просто надо…"
"Понятно. А в других вопросах у тебя тоже есть свое мнение?"
"Конечно! Я бы…"
"Хотел бы ты быть в правительстве, чтобы влиять на политику государства?"
"Смешной вопрос! Кто бы мне…"
"Тогда бери такси и немедленно приезжай ко мне!.."

…Я приехал к нему на автобусе. Он был в лихорадочном состояние. Глаза блестели, волосы были растрепаны. Он сбросил со стула на пол гору бумаги и усадил меня около экрана компьютера.

Я не успел еще собраться с мыслями, как он, схватив мою руку, кольнул специальным прибором мой средний палец и выдавил несколько капель крови.

"Ты чего это, Мефистофель? – возмутился я, вскакивая со стула. – Я не собираюсь подписывать с тобой договор своею кровью… И вообще, я ухожу!.."

Барух примирительно улыбнулся: "Никакого договора нет. Просто я хочу предложить тебе мировое господство. Бесплатно. И, чтобы программа реагировала только на твои приказы, мне необходимо было взять пробу крови и ДНК. Теперь понятно?"

Я отрицательно покачал головой.

У Баруха такая манера разговора со мной, что я чувствую, что увязаю в его вопросах все глубже и глубже, и у меня нет никакого выбора, - лишь двигаться в заданном им направлении.

Барух начал: "Можешь ли ты создать свою партию?"
"Не могу. У меня нет на это денег…"
"Предположим, денежные проблемы ты решил. Допустят ли твою партию на выборы?"
"М-м-м-м…"
"Понятно. Войти в правительство ты можешь?"
"Нет."
"А если бы ты был главой правительства, ты бы знал, что делать?"
"Конечно!"
"Отлично! Так вот. Я создам тебе государство, и ты там будешь главой."

Я пристально посмотрел на него и сказал: "Если ты можешь создать государство, то будь сам его главой!"

"Видишь ли, - он потянулся, зевнул, подошел к окну и оперся руками о подоконник, - я ничего не понимаю в вашей политике. Меня от вашей политики тошнит."

"Политики"! – взвился я. – И это ты называешь политикой?! Это ведь наша жизнь! Это кардинальные вопросы типа "быть – или не быть"!.."

Он повернулся ко мне. На его лице была улыбка. Мы оба понимали, что она означает: он снова переубедил меня.

"Итак, мой дорогой Фауст! Сегодня ты получаешь весь мир. И, заметь, на сей раз никто не требует взамен твою бессмертную душу!.."

Он заходил по комнате, лавируя между картонными коробками, стоявшим на полу и обеденным столом, заваленным недогрызанными кусками пиццы, вперемежку с картонками. Размахивая руками, он почти кричал: "Вы все находитесь в египетском рабстве: во власти денег, гордыни, общественного мнения! Вы одурманены телевизорами, газетами, кинокартинами! Даже еда у вас гнилая. Вот - и пиццу вы делать не умеете!" С этими словами он воздел к небу пережаренную корочку пиццы и силой швырнул ее на стол. Несколько картонок, заляпанных кетчупом, свалилось на пол.

Я глядел на него с изумлением. В моих представлениях он был черствым, отрешенным от всего компьютерным червем. А у него внутри был вулкан! И я присутствовал при извержении этого вулкана…

Он продолжал кричать: "Но я выведу вас из Египта, из дома рабства, и приведу вас в Землю Обетованную!"

"А где эта Земля Обетованная?" – не в силах скрыть свое любопытство, спросил я.

Он внезапно остановился, поглядел на меня сверху вниз и ответил: "Интернет, конечно!"

НЕБЕСНЫЙ ИЕРУСАЛИМ

План Баруха был прост. Он объявляет на Интернете о создании виртуального государства на основе десяти заповедей. Столицей этого государства будет Иерусалим, а временным руководителем буду я. Я и вырабатываю временную конституцию, которой неизменным постулатом будет только один пункт: "Еврейскому народу безраздельно принадлежит вся земля от Нила до Эфрата."

Небесный Иерусалим не имеет физических границ и его гражданином может быть любой человек в любом месте на земном шаре, согласный с нашей конституцией.

Система управления этим государство называется "компьютерной демократией": граждане вводят в личные компьютеры свое мнение, и оно отражается на решении Главного компьютера.

Такой вид правления имеет огромные преимущества: он "прозрачен", практически бесплатен и по-настоящему демократичен.

РАЗНОВИДНОСТИ ДЕМОКРАТИЙ

Государство Израиль, единственная демократия на Ближнем Востоке (не считая демократии в секторе Газы), совершенно неожиданно пало нам в руки, как спелое яблоко. Совершенно неожиданно 90% жителей Израиля стали гражданами Небесного Иерусалима.
Люди выбрали беспристрастную и честную компьютерную демократию.

Совершенно неожиданно мне пришлось управлять государством. И не виртуальным, а земным, и таким сложным, как Израиль.

В те дни я был в ужасном состоянии. Я закрылся у себя в квартире и не отвечал на телефонные звонки. И только электронное извещение от Баруха привело меня в чувство: "Я решил эту проблему. Бери такси и срочно приезжай ко мне!".

Решение проблемы по Баруху называлось "исправительно-трудовая демократия" как промежуточная фаза перехода к "демократии компьютерной".

Барух объяснил: "Мы без подготовки не можем начать управлять государством. Поэтому нам нужен переходной период. Можно предположить, что при прошлой системе правления большинство чиновников было коррумпировано. Поэтому мы посадим весь управленческий аппарат в один исправительно-трудовой лагерь. Пока мы будем их судить, они будут постепенно передавать дела Главному Компьютеру. Честные люди быстро выйдут на свободу, а нечестные получат по заслугам. По-моему, это самый лучший и дешевый способ демократического управления."

"Почему?" – спросил я.

Барух посмотрел на меня с сожалением и объяснил: "Все правительство проживает в типовых барачных постройках, это раз.
Никаких поездок за границу, это два.
Никто ничего не может украсть – три!
Кто будет плохо работать, останется без сладкого, - четыре! Экономия на водителях, секретаршах и парламентариях – пять.
Правительство работает без зарплаты, а только за еду, - шесть.
Короче, это будет самое динамичное и прекрасно работающее правительство.
Итак, да здравствует исправительно-трудовая демократия – самая лучшая демократия в мире!"

НЕ ЗНАЛИ, С КЕМ ДЕЛО ИМЕЛИ

…Увы, планам Баруха не удалось сбыться. На суде вскрывались такие чудовищные преступления администрации, что виновные сами просили дать им пожизненное заключение и посадить в отдельные особо охраняемые камеры из страха перед судом Линча возмущенных граждан.
Использовать же их в соответствии с планами Баруха не удалось еще и потому, что абсолютное их большинство оказалось дилетантами, очень мало смыслящими в управлении государством.

Надо учесть, что гражданами нашего Иерусалимского государства к тому времени уже являлась десятая часть человечества. Так что, пришлось самим засучить рукава и приняться за работу. В конце-концов, получилось совсем неплохо.

ГЛАВНАЯ УГРОЗА МИРУ

В мире возникла абсурдная ситуация: виртуальное государство без границ, основанное на библейских заповедях, привлекало к себе все больше и больше людей. Это привело к расшатыванию устоев обычных государственных систем. Люди отказывались воевать друг с другом, не желали платить налоги, отказывались от гражданства. Многие государства оказались на грани исчезновения.

Справедливая система управления, четкая судебная система, экономическое процветание Иерусалимского государства обратили его в центр притяжения всего человечества.

УЛЬТИМАТУМ

Старые государства предъявили нам ультиматум: или мы сворачиваем наш проект, или они уничтожают физический центр смуты – город Иерусалим.

Я знал, что это – не пустые угрозы. Ракеты с атомными боеголовками были уже направлены в сторону нашего города. Многочисленные демонстрации в нашу поддержку в различных странах, с одной стороны, потрясли эти страны, а с другой стороны, лишь усилили желание их правительств покончить с нами.

Мы провели референдум и пришли к решению, что мы отказываемся сдаваться и передаем свои судьбы и жизни в руки Творца.

Срок ультиматума истекает через час. Все ядерные державы объявили нам войну. То количество ядерных боеголовок, которыми они собираются засыпать Иерусалим, угрожает миру ничуть ни в меньшей мере, чем Израилю.

Я вновь обратился к Баруху. Он, казалось, был вполне доволен жизнью. Догрызая свою пиццу, он сказал: "Я пытаюсь связаться через Интернет с Машиахом. Не мешай!"
Он вытер испачканные кетчупом пальцы о салфетку и повернулся к компьютеру. Больше ничего мне не удалось из него вытянуть. Он просто-напросто на меня не реагировал.

КОНЕЦ СВЕТА

…У въезда в Иерусалим я остановил машину. Движения почти не было. Город замер в ожидании.

Я вышел из машины, не закрыв дверей. Подошел к крутому склону горы, - туда, где в предзакатной дымке холмы Иудейских гор спускаются к морскому побережью. Легкий ветерок нес запахи нагретых за день горных трав. В тишине слышался шелест листьев, щебетанье птиц и свист ветра в ветвях кустарника.

Я подумал, что скоро эта красота и гармония навсегда исчезнут, и на смену этому придут оплавленные камни, отравленные смертельной радиацией. Защипало в глазах…

Конечно, я питал надежду на благоразумие людей, но, вспомнив о руководителях некоторых стран, понял, что надеяться не на кого. Я решил принять неизбежное без страха и сожаления.

Вскоре в воздухе послышался свист. Он нарастал. И, когда уже невозможно было выдержать этот звук, он разразился огромным сияющим грибом. В мгновение ока я оказался в гигантском грибном лесу. Но я не чувствовал ни ветра, ни жара, ни боли. На мое удивление, и в природе не произошло никаких изменений.

Поразмыслив немного, я, кажется, понял, что произошло: скорей всего, мой переход из белковой формы жизни в духовную был быстрым и безболезненным. И потому, там, где сейчас выжженная земля, я продолжаю видеть то, что было за мгновение до этого. Ну, что ж, пусть будет так. По крайней мере, постараюсь получить удовольствие от фейерверка.

Я с любопытством разглядывал атомные взрывы, изменения их форм и красок. По-правде говоря, это было чрезвычайно занятное дело. И поэтому, когда на мое плечо легла рука, я поначалу не обратил на это внимание. Потом медленно обернулся.

Бессмертную душу, покинувшую бренное тело трудно чем-то испугать. Я даже не пытался представить себе, как выглядит сей житель бестелесного мира, и каковы его намерения. Я был приятно удивлен.

Передо мной стоял высокий стройный человек в белых одеждах. Его возраст невозможно было определить. Меня поразили его глаза.

Он засмеялся и сказал: "Ты думаешь, что уже умер?"

Я поглядел на гигантские грибы, успевшие вырасти до неба, и ответил: "Конечно!"

Незнакомец продолжал: "Твой Барух – настоящий гений! Он помог мне проявиться в вашем измерении вовремя с поразительной точностью…"

Я потихоньку начал догадываться, что происходит.

Машиах продолжал: "Нет, ты не умер. Наоборот. Ген, который находится в тебе и прочих сынах Израиля, мог пробудиться только посредством ядерной энергии максимальной мощности. Поэтому волей Небес все страны, имевшие ядерное оружие, направили его сюда. Ты скоро почувствуешь действие этого гена избранности на себе. Уверяю тебя, ты не будешь разочарован! А теперь посмотри туда!" И он указал рукой в сторону Старого Города.

Только сейчас я заметил, что над ним появился светлый купол, который, разгораясь, увеличивался в размерах, как гигантский бутон. Потом он раскрылся, открывая взору немыслимой красоты белые высотные здания. А над ним – Гора и Храм, и пальмовый туманный ствол, уходящий вершиной в центр мироздания.

Я со своим попутчиком оказался у входа в Храм. "Не удивляйся! Ген избранности уже начинает действовать." – сказал он..."

На этом заканчиваются записки главы Иерусалимского Государства до Поворота.
Они были любезно предоставлены их автором нашему музею.

Несмотря на настоятельные просьбы граждан Всемирного Иерусалима, он отказался занять какую-либо должность в аппарате управления, заявив, что хочет осуществить свою детскую мечту – поплавать с дельфинами у берегов Флориды.

Теперь его можно встретить только по утрам, когда он, отращивая для наложения тефиллин руки и голову, появляется у ворот Иерусалимского Храма. Все остальное время он проводит в дельфиньей стае в поисках утонувших старинных испанских галеонов.


Директор Музея Поворота Эль Шму Иерусалимский
Мимуна Праздника Песах 5768 Года от сотворения Мира