В воскресенье допрос Моше (Мориса) Таланского продолжался, несмотря на пост 17 Таммуза. Генерал полиции запаса Яаков Боровский считает, что агрессивное поведение адвокатов Ольмерта переходит все рамки закона, и на них вполне можно подать в суд.

Генерал полиции запаса Яаков Боровский, бывший советник государственного контролера по борьбе с коррупцией, в беседе с нашиму корреспондентом Бени Токером прокомментировал высказывание государственного прокурора Моше Ладора о том, что заявления адвокатов Ольмерта типа «мы сломаем свидетеля», являются прямой угрозой свидетелю и препятствуют нормальному, объективному ходу следствия.

«Я не думаю, что это как-то вредит свидетелю, но это явное вмешательство в ход следствия. Каждая попытка вмешательства извне и угрозы типа «мы сломаем свидетеля», «мы подорвем доверие к нему», «мы сделаем так или иначе», это выражения, которые относятся не к миру правосудия, не к миру прессы, а направлены против свидетеля. Они должны подорвать его уверенность в себе. Это несерьезная, с моей точки зрения, попытка подорвать доверие к показаниям свидетеля. Все эти высказывания не имеют ничего общего с правосудием. Они являются частью попытки воспрепятствовать ходу следствия. В обычных условиях против адвокатов можно было бы возбудить уголовное дело».

Бени Токер отметил, что многодневному допросу подвергается пожилой человек, и допрос не был отменен даже в день поста, в то время как премьер-министр из милости соглашается побеседовать со следователями пару часов раз в месяц. А тут по семь часов ежедневно допрашивают пожилого человека, который просит, чтобы его отпустили в Америку по делам.

По словам Яакова Боровского, агрессивная линия весьма характерна для адвокатов премьер-министра. Но это обернется бумерангом против них самих. Два дня подряд они ни словом не касаются сути дела и главного показания свидетеля: «Я давал деньги премьер-министру». Об этом нет ни слова, ни полслова. Адвокаты ходят вокруг да около. Выдвигают требования, не имеющие отношения к делу.

Нужно также отметить, что речь идет о досудебной даче свидетельских показаний в суде. Впечатление судей от свидетеля сложится в ходе судебного процесса в целом. Это означает, что последние два дня были совершенно ненужными, попытки заставить свидетеля замолчать успеха не принесли. Тот факт, что он дает показания в день поста (по его собственной просьбе), только подтверждает, что свидетель говорит искренне, его состояние вполне нормальное и по-человечески понятное.

Досрочная дача показаний в суде поможет не Таланскому – Таланский не подследственный – а прокуратуре и следствию. Показания Таланского не вызывают сомнений. Нужно понимать, как все происходит в суде. Если бы свидетель давал гладкие показания, знаете ли, такой чистый, лабораторный результат, записанная и заученная наизусть речь без сучка и задоринки, это было бы подозрительно. Здесь этого нет. Я не помню, что было месяц тому назад, так неужели свидетель во всех подробностях будет помнить, что произошло десять или два года тому назад? Поэтому показания не вызывают сомнений. Что касается сути дела, передачи денег в конвертах, свидетель продолжает утверждать, не меняя версии, что деньги были, и это центральный момент следствия.

Версия свидетеля подтверждается показаниями Ури Мессера и версией Шулы Закен. Сам факт ее молчания на допросах подтверждает показания Таланского. Записи в ее дневниках свидетельствуют также в пользу версии свидетеля.

В «Маариве» были опубликованы протоколы свидетельских показаний Таланского. СК сообщал об этом на исходе субботы
http://www.7kanal.com/code/modify_news_new.php?href_from=manage_news.php3&date=2008-07-19&operation=update&kind=main&id=249771
Таланский прямо сказал следователю: «Мы давали деньги наличными, никто не хотел связываться с чеками».

Далее «Маарив» опубликовал свидетельские показания премьер-министра, подтверждающие версию Таланского.

На вопрос Бени Токера о том, как протоколы допроса премьер-министра, который должен был оставаться тайной следствия, стали достоянием корреспондента газеты, Яаков Боровский ответил, что нельзя винить в этом полицию. Как только материалы следствия были переданы в руки адвокатов Ольмерта, они начали использовать их по своему усмотрению, сливая в прессу и сваливая вину на следственные органы.

Боровский сам прошел через это, работая в канцелярии государственного контролера. Тогда советника по борьбе с коррупцией обвинили в том, что он искал встречи с Омри Шароном, чтобы в обмен на дальнейшее карьерное продвижение посодействовать в закрытии уголовных дел против Омри. Дело развалилось, но Боровский был вынужден уйти из канцелярии государственного контролера.

Адвокаты Омри, рассказал Боровский, сливали в прессу материалы дела и при этом утверждали, что слив идет из канцелярии госконтролера, что было неправдой.

«Как только материалы следствия уходят из прокуратуры и попадают в руки адвокатов, все возможно» - сказал Боровский.

Те, кто сейчас нападает на полицию, обвиняя ее в сливах в прессу, делают это сами, исходя из собственных интересов, особенно некоторые адвокаты.

Как видно из показаний, премьер-министр признал на следствии, что он получил деньги, поэтому его показания поддерживают версию Таланского. Зато он очень часто ссылается на амнезию,, а на многочисленные вопросы отвечает: «Я не помню», «Я не знаю». Тем не менее, он признал роль Шулы Закен и их особые отношения. Эти показания подтверждаются документально.

Премьер-министр сам меняет показания. Вначале он говорит, что не знаком с Таланским, потом говорит, что знаком с ним. Тем не менее, его показания подтверждают версию Мориса Таланского, а также другие показания, которые, по совокупности, подводят к неизбежному предъявлению обвинительного заключения.

Тем не менее, отмечает Бени Токер, все далеко не так просто. Такие первостатейные адвокаты как Эли Зоар и Навот Тель-Цур в течение пяти дней пытаются доказать, что Таланский неточен, что его показания неточны. Это может оказать влияние на судей?

Все очень непросто. В задачу адвокатов входит защита их клиента. И частью защиты является подрыв доверия к свидетелю. Допустим, что им удастся подорвать доверие к показаниям Таланского. Остается, однако, кардинальный вопрос. Судья не строит свои выводы на частных моментах. Он основывается на картине в целом. А картина складывается на основе огромного объема информации. Следует учесть, что Ури Мессер, Шула Закен, Эхуд Ольмерт и Моше Таланский по кардинальному вопросу говорят одно и то же, при этом каждый из них допускает иногда ошибки, забывает или даже искажает факты. Но каким образом это относится к сути дела? Функция судьи как раз и заключается в выяснении, сходятся ли версии и факты по сути дела. Если свидетель забыл тот или иной факт, это на судью не влияет. Картина в целом вырисовывается только на суде, да и то в самом конце процесса. Уровень доверия к показаниям свидетеля не определяется на основе одного внешнего вида. Он определяется на основе анализа обстоятельств, собранного следственного материала, сопоставления с другими свидетельскими показаниями. Это очень сложная мозаика.

Боровский четыре года был председателем суда по вопросам действий полиции и, по его словам, принимал решение только в конце процесса. Он надеется, что именно так произойдет в деле Ольмерта – Таланского.

Седьмой канал