До первой официальной встречи с глазу на глаз между Биньямином Нетаниягу и Бараком Обамой остается чуть более двух недель и единственное в чем сходятся комментаторы, так это в том, что израильский премьер министр с самого начала подвергнется сильному давлению американского президента. Подобные предсказания не требуют особых провидческих способностей хотя бы потому, что на сегодняшний день перед Америкой и Израилем, как это видят их лидеры, стоят в большой степени различные задачи: Обама для начала желает облагодетельствовать мусульманский мир, в то время как Израиль хочет в первую очередь выжить.

На поверхности этот конфликт интересов выражается в двух темах, которые будут доминировать на встрече в Вашингтоне 18 мая, а именно: вопрос ядерных амбиций Ирана и тема «двух государств для двух народов», причем если бы это зависело только от Нетаниягу разговор шел бы лишь об Иране, и наоборот, если повестку дня определял бы только Обама, то вся встреча свелась бы к требованиям к Израилю ублажить арабов созданием второго государства для палестинских арабов. И хотя ни мне, ни тебе, читатель, не будет дано узнать о чем и как будут вестись разговоры в Вашингтоне, каким-то индикатором того, что принесут с собой результаты встречи, сможет послужить наличие или отсутствие в тексте интервью или речи, которые Нетаниягу произнесет либо на пресс-конференции, либо на официальном выступлении, слов о «двух государствах для двух народов».

До сих пор Нетаниягу благополучно избегал ставить точку над «и», и всячески уклонялся от ответа на вопрос, готов ли он пойти на создание арабского государства в Иудее и Самарии, то есть на исконно еврейских землях. Собственно говоря, у самого Нетаниягу здесь вопросов нет. Как он сказал в мае 2002 года, выступая на заседании центрального комитета Ликуда: «Сказать 'Да' палестинскому государству oзначает сказать 'Нет' еврейскому государству и наоборот».

Беда в том, что Барак Обама придерживается совершенно иного мнения. Конечно, напрямую он это сейчас не скажет, все-таки 78% голосовавших за него американских евреев - это существенная электоральная сила, которая ему еще может понадобиться. Но если кто-нибудь думает, что 20 лет слушания проповедей из уст Джеремая Райта, с их ярко выраженной антиизраильской и антисемитской составляющими, а также дружба домами с Рашидом Халиди ничего для Обамы не значат, им стоит прислушаться к словам Али Абунимы, американского палестинского араба, описавшего в статье, размещенной на анти-израильском сайте свою встречу с Обамой зимой 2004 года: «Когда он вошел с холода и снял пальто, я подошел его поприветствовать. Он тепло ответил мне и сказал: 'Эй, извини, что я не говорю сейчас больше о Палестине, но мы в середине тяжелой предвыборной гонки. Я надеюсь, когда все утрясется, я смогу быть более откровенным'. Он завел речь о моем активизме, включая статьи в Chicago Tribune, где я критиковал Израиль и политику США, сказав: 'Продолжай хорошую работу'».

С учетом завершения всех предвыборныx гонок, Обама уже может позволить себе гораздо больше про-палестинской откровенности, но вряд ли пока станет это делать, ибо, во-первых, не в его характере просто так раскрываться, а, во-вторых, для этого нет особой необходимости, благо таскать для него каштаны из огна могут другие. Что касается его характера, то Обама на протяжении своей карьеры очень часто старался избегать четких линий, воздерживаясь занимать ясно выраженные позиции. То есть ставил два стула так близко, что в зависимости от ситуации мог казаться сидящим то на одном, то на другом из них. Ну, а в вопросе каштанов, особенно в вопросе «двух государств», Обама с закрытыми глазами может спокойно положиться на свою правую руку главу администрации Белого Дома Рама Эмануэля.

Того самого Рама Эмануэля, который был главной движущей силой ословского процесса в администрации Билла Клинтона. Рама Эмануэля, из глаз которого катились слезы умиления при виде рукопожатия Рабина и Арафата на лужайке Белого Дома, организованного по его сценарию. И то, что за этими слeзами потекли реки слез из глаз израильтян, хоронивших своих родных и близких в результате террора привнесенного в Эрец Исраэль завезенными туда в результате ословского соглашения арафатовскими бандами, Эмануэль вряд ли заметил. Ибо он по-прежнему продолжает верить в правильность ословской идеи, что легко интерпретируется из его слов непоименованному американскому еврейскому лидеру. Как поведала об этом 16 апреля израильская газета "Йедиот Ахронот", Эмануэль сказал: «В следующие четыре года будет установлено постоянное соглашение между Израилем и палестинцами на основе двух государств для двух народов, и для нас совершенно безразлично, кто при этом является израильским премьер министром».

Во всей этой истории единственным положительным моментом для Израиля является то, что Биньямин Нетаниягу должен хорошо понимать своего противника, с которым он знаком со времени своей первой каденции, в бытность того советником Билла Клинтона. Другое дело, сейчас и Эмануэль гораздо более опасен, хотя бы потому что занимает гораздо более могущественную позицию, да и сам хозяин Белого Дома намного менее симпатично настроен по отношению к Израилю, чем был настроен Клинтон. Но тут уже ничего не поделаешь, карты розданы и играть придется именно с тем, что есть.

Поэтому исключительно много будет зависеть от того, сможет ли Нетаниягу навязать Эмануэлю и Обаме свою игру, используя небольшую слабость в позиции Эмануэля. Точнее тот факт, что Эмануэль, при всем своем шалом-ахшавном мировоззрении, не готов допустить стирание Израиля с лица земли, как к тому стремится иранский президент Ахмединеджад. Другое дело, как большинство левых идеологов, Эмануэль не верит, что Ахмединеджад действительно намерен использовать атомную бомбу против Израиля, если она у него появится. Как он сказал 4 августа 2008 года, выступая перед лидерами еврейских организаций в Сиэттле: «Я понимаю нервозность Израиля в отношении Ирана, но я думаю, что она необоснованна».

Пока Америка еще свободная страна, Эмануэль волен думать, что ему угодно. Но как заметила в свое время Голда Меир, к тому времени, как Америка будет готова придти Израилю на помощь, Израиля уже может не быть. Если Эмануэль слишком оптимистичен в приписывании положительных качеств Ахмединеджаду, к тому времени, когда до него это дойдет, помощь Израилю уже может не понадобиться. И поэтому свою игру с Эмануэлем Нетаниягу будет строить в попытке убедить того, что Иран деиствительно исключительно опасен для Израиля, и значит в первую очередь надо направить все усилия на разрешение иранской, проблемы, и лишь потом браться за израильские палестины. Понятно конечно, что просто так тормозить «палестинскoe» и «сирийскoe» политические направления Израиль вряд ли сумеет. Поэтому Нетаниягу и его советники пытаются выработать план, при котором смогут с серьезным видом тянуть резину, добиваясь одновременно усиления давления Америки на Иран.

То есть по сути противостояние между Израилем и Америкой будет являть собой взаимный шантаж. Америка будет шантажировать Израиль, убеждая того, что станет давить на Иран, как только Израиль начнет демонстрировать прогресс в вопросе двух государств для двух народов, в то время, как Израиль будет шантажировать Америку, обещая начать двигаться в направлении двух государств для двух народов, как только увидит, что Америка начала оказывать серьезное давление на Иран. То есть каждая сторона будет убеждать другую поставить телегу впереди лошади, уверяя, что телега будет все равно двигаться, ибо лошадь, как тяни-толкай, может ее не только тянуть, но и толкать.

Возможно, имено поэтому Нетаниягу неожиданно для многих назначил на пост нового израильского посла в Америке израильского историка Майкла Орена. Хотя Орен является ведущим сотрудником право-национального иерусалимского стратегического центра Шалем, которым руководит Йорам Хазони, сам Орен придерживается многих взглядов, которые правыми не назовешь. Но для роли, которую ему поручает Нетаниягу, у него есть два исключительно важных качества. Во-первых, он абсолютно убежден, что главная угроза Израилю исходит сегодня от исламского радикализма, который, как он сказал, «гораздо более упрямый и жестокий, чем панарабизм», и значит не может быть обуздан дипломатически путем. А посему будет прекрасным пропагандистом в разъяснении иранской угрозы Израилю. Что очень хорошо будет дополняться его вторым важным качеством, заключающимся в том, что к нему очень уважительно относится …Рам Эмануэль(!) [он это дал понять на уже упоминавшейся встрече в Сиэттле].

Как бы там ни было, первая встреча между Нетаниягу и Обамой будет исключительно важной. С учетом того, что Иран не собирается замедлять свои ядерные разработки, израильскому премьер-министру, возможно, вскоре придется принимать стратегическое решение о дальнейшем развитии взаимоотношений с Америкой. Конечно, трудно предположить, что Нетаниягу сможет это определить с первого взгляда, но если Израилю станет в ближайшее время ясно, что Америка готова пожертвовать еврейским государством ради сближения с исламом, у Израиля не останется другого выхода, как поиск новых стратегических партнеров. Индия, Япония, a, возможно, Китай и даже Россия (с большой натяжкой, без особой любви, но чем черт не шутит, когда речь идет о политике) смогут претендовать на такую роль.

Безусловно, в первую очередь Нетаниягу постарается сохранить благорасположенность Америки. Ибо Америка - это не только Обама и Эмануль, но и американский Конгресс и американский народ, к которым Нетаниягу, если это понадoбится, сможет обратиться напрямую. Ну, а если Израиль, как это не раз случалось в нашей истории останется в одиночестве, что ж, как сказал Нетаниягу на уже упоминавшемся заседании Ликуда: «Нас не должно беспокоить, что международное сообщество не соглашается с нами по данному вопросу. Разве международное сообщество предвидело Катастрофу европейского еврейства? А если предвидело, разве онo предприняло что-то против нее? Разве оно пошевилило хоть пальцем? Оно также ничего не сделало в связи с угрозой нашему существованию, которую являл для нас иракский реактор, разве что осудило нас, когда правительство Менахема Бегина уничтожило его. … В вопросах, важных для нашего существования. мы всегда предпринимаем четкие действия, даже если другие с нами не согласны».

3 мая 2009 года