Тащи с работы каждый гвоздь.
Ты ведь хозяин, а не гость.
Советский народ

Мы работы не боимся.
На работу мы пойдём.
И работать мы не будем,
И с работы не уйдём.
Тот же народ

Вот у В. Высоцкого есть целая песня, про то, что он не любит. Помните: « Я не люблю, когда мне лезут в душу. Особенно, когда в неё плюют». Но там ещё про много чего нелюбимого им есть. Вот и я решил сообщить всем про то же. Правда, ограничусь несколькими основными нелюбовями. В основном здесь буду писать о своём отношении к рабочему классу и лишь отчасти к колхозному крестьянству, и к их, раздражающих меня, замашкам, включая забастовки.

Мне всегда не нравились рабочие в отдельности, да и весь их класс потому, что, во-первых, в отличие от К. Маркса, работать сам никогда особенно не любил, хотя, как назло, приходилось это делать очень много, к сожалению, заметно перекрывая обязательные часы, но всегда - с жуткой неохотою. А во-вторых, не любил весь этот класс, поскольку ничего хорошего ни от него, ни от его власти не видел. Мне это отношение внушило государство рабочих и крестьян, в котором жил до его запоздалой кончины. Меня государство определило «прослойкой» между двумя классами, что хорошо для капельки повидла в булочке-слойке, но я же всё-таки человек или нет?!

Те пролетарии, с которыми непосредственно сталкивался по коммунальному житью, были просто ужасны – пили много, думать не хотели, да, по правде, просто не имели, чем это делать, а работать совершенно не умели. Я не говорю про таинственный род занятий, называемый ковкой блох, но ведь это скорее деятельность ремесленника, а не рабочего, тем более, всем классом.

Мои встречи с колхозным крестьяством ограничивались поездками им на помощь и соседством по даче. Трудно сказать даже, от чего впечатления было противнее – оба одинаковы: и в колхозе всё дохло, и на большинстве участков рядом, как, говоря по правде, и на моём. Словом, даже остатков кулачества я не видел – вывели, как класс, что означало – без следа.

Глубокие противоречия у меня были с Советской властью как господством пролетариата и крестьянства, поскольку она от их, якобы, имени хотела строить социализм, а я совсем нет. Мне этот социализм даже по идее своей не нравился, не то, что в его реальном кошмарном воплощении. В одном смысле я эту власть одолел – ей строить этот социализм, за невозможностью реализации, тоже расхотелось, и она шумно откинула копыта.

Однако многие Советскую власть любят по-прежнему, примерно, как собака – привычную палку, чисто ностальгически – диментически. Кроме того, при ней на бескрайних просторах СССР столь многим так уютно и привычно по-маленькому воровалось. Но все гвозди, о которых говорится в эпиграфе, давно растащили, а остальное оказалось крайне тяжелым и опасным при переноске. Пришлось организовать «перестройку», которая эту трудность и одолела.

Я всегда не любил даже лексику, связанную с пролетариатом, сиречь с рабочим классом. Начать с классического: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». А я не люблю иметь дело с потусторонними силами – неуютно на душе становится. И не верно, будто все силы объединились в травле этого призрака. Объединились бы – давно затравили. К сожалению, этого не произошло.

Или вот другое – «Булыжник – оружие пролетариата». Но это же просто ужасно. Когда-то давно группка таких обстреливала окна нашей квартиры. Так случилось, что объектом их атаки стали окна в уборной и коридоре. Стёкла все повыбили. Хорошо, что было лето. Атака начиналась неожиданно, и мы оказывались постоянно в тисках между сильным страхом и острой нуждой. Когда их поймали, выяснилось, что цели у метателей булыжников не было никакой, бросали просто так, и, пойманные, как побитые собачки просили прощения.

Или вот ещё присказка – «Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир». Признаюсь, долго не понимал, что речь идёт о цепях рабства. Думал, они чуть-что бегут в атаку, цепью, а их расстреливают из пулемётов. Ужасная картина, как и перспектива приобретения ими всего мира.

Одно из проявлений пролетарских штучек есть совместный выход с протестом на улицы или прекращение работы, т. е. объявление забастовок или организация, что гораздо хуже, революций против «насквозь прогнивших режимов». Что касается режимов, то «протест масс» приводил всегда к власти ещё более вонючие.

Что касается забастовок, то они мне не нравились и чисто абстрактно, возможно потому, что СССР была страной победившего пролетариата и социализма, как они говорили. А что ж бастовать против самих себя-то, а? Конечно, вообразить, скажем, Брежнева пролетарием, особенно когда он был «при параде», крайне сложно. Но, тем не менее, забастовок не было. В СССР нарыв общественного недовольства вскрывали в зародыше, путём рассасывания зачинщиков. В Израиле нет победившего социализма, а потому всякие зачинщики, слава Богу, на свободе, но, увы, совсем без узды. И тут вот начинается всякая катавасия.

Вообще, здесь многие любят протестовать на улице. Вот, живёт в Нетании, что в Израиле, некий господин, Марк Шеин. Он что ни день, то зовёт на улицу маршировать в протесте. Неважно, что ему уже 78, и он нуждается, как я думаю, в процессе марша в прямой поддержке. Мне же кажется, мура всё это – не ленись совать избирательный бюллетень в нужную щелку, думая при этом, что делаешь, и не возникнет необходимости бегать чуть что с флагами любых цветов.

Откроюсь моим многочисленным читателям: я не люблю не только демонстрации, но и забастовки. Как всякое правило, оно имеет и свои исключения. Но об этом позже. Хотя забастовки обычно проводятся якобы в интересах трудящихся, а я, хоть и бывший, но поневоле трудящийся. Казалось бы, они проникнуты заботой и обо мне. Но я от них имею больше неудобств, чем пользы. Возможно, моё отношение – частично результат внутреннего антисоветского воспитания. Однако дело не только в этом. Я часто думаю над такой задачкой. Вот пусть наступит пик солидарности трудящихся. Забастуют все работники и добьются увеличения зарплаты сразу вдвое. И что? От этого появится больше дешёвых продуктов, товаров, жилья, услуг? Нет, конечно. Цены также скакнут вверх, притом – может и больше, чем вдвое. Для работающих по сути всё останется, как было. А как же моя пенсия? Ведь мне, да и таким как я, у которых ещё думалка не отсохла, ясно, что бастовать нам просто нечем. Значит, мне эта забастовка не нужна, да и другим не полезна. Выиграть в итоге могут только маленькие группки, из тех, что никогда не остаются в накладе. Так зачем мне о них-то заботиться, а?

Перераспределение от богатых к бедным, справедливое на первый взгляд, в конкретных ситуациях всегда оканчивалось смесью массовых мучений и жутких неравенств. Вон в России после октябрьской революции начали с «партмаксимумов» и одинаковой для всех дешёвой одежды, а чем всё кончилось?! Возьмём конкретный пример, отберём у 10 миллиардеров по 1 миллиарду долларов с каждого. Это даст, считая, для простоты, на 5 миллионов израильтян по 2000 долларов на каждого единовременно. И всё, т.е. примерно столько же, сколько каждый из 3000 вкладчиков (из бедного слоя) выбросил под хвост жулику Лернеру, который был вроде Мавроди.

Противно то, что некоторые привычки пролетариев теперь перешли к тем, кто относит себя к интеллигенции. Очень давно один писатель определил интеллигента, как человека, работающего жопой. По мере увеличения числа образованных, там оказались в массе «пролетарии духа», которые способа добиваться улучшения своего пложения не придумали, а работать много и трудно - постоянно не хотят. В этом их можно понять - с работы и скотина дохнет, а человек – всесторонне сохнет. Вот они и воспользовались опытом со стороны – так пошли забастовки государстенных служащих, да и обслуживающих их работников. Бастуют, кому ни лень, но особенно часто всегда обиженные учителя.

Помню, как один преподаватель мне доказывал, сколь тяжёл его труд – 19 часов в неделю, при принятых в СССР для всех 40 часах. «А подготовка дома? А проверка работ?» - вопрошал он. «А переживание непереносимого отвращения к ученикам?» - хотелось добавить мне. Недавно к привычным учителям добавились даже работники Министерства иностранных дел. Ну, мне от этих ни холодно, ни жарко. Для них же всех – от забастовок одна польза. Отпуск, во-первых, стал длиннее, а во-вторых, в итоге они получают и прибавки к зарплате, да и льготы кой-какие.

Конечно, как-то давить на правительство надо, а то оно совсем ошалеет без народного давления. Кроме того, без забастовок совсем было бы как-то скучно, как будто внутренней борьбы нет. А так – то мусор не убирают, то багаж в аэропорту не разгружают, то ещё что-нибудь. Но нужна же и мера, чтоб кратковременно побастовали и рассосались – да – да, нет – нет.

Но так не получается. Забастовавши, они всё тянут, добиваясь для себя «да». А по-моему, уже давно пора бы власти сказать им твёрдое «нет», разработав культурный метод улаживания претензий – путём, например, сколь угодно длинных переговоров, но работая при этом. Борьбу надо перенести в суд или какой-нибудь арбитраж. А так получается «пролетарский» шантаж всего общества. Если же государство всем уступит, оно приведёт дело к той задачке, о которой я уже написал выше. В результате, зарплаты у всех, а за ними цены все, вырастут, а я и мне подобные на этом просто прогорят.

Словом, забастовки мне не надо, особенно от врачей. Стою в очень длинных очередях, гадаю, будет ли моя поликлиника открыта завтра или нет. Хорошо тому, кто смертельно болен – его обслужат. А остальным, кто ещё нет – как придётся. Где это видано, а?! Правда, рассказывают, что когда была много лет назад забастовка врачей в США, так смертность на это время, как оказалось, снизилась. Может, организмы мобилизуют свои внутренние ресурсы...

Врачи совсем совесть потеряли – всё норовят принять за дополнительную плату. Вот мой знакомый либерал всегда имел много арабов и относился к ним с подчёркнутым уважением. А сейчас – куда там – арабы исчезли, а вместо них толпа русскоговорящих, и все – платные. Как такое, да и вся это забастовка, стыкуются с клятвой Гиппократа или клятвой еврейского врача? Там ведь написано: «Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости». Сообразно силам и разумению, а не набитости кармана, или строго «от сих до сих» по времени. Думать надо было, когда профессию выбирал. От принятой клятвы нет и следа. Остались у эскулапов лишь мысли о своей выгоде. А главный по этике врачебной в Израиле, профессор, имя которого позабыл, говорит: «Вполне клятве забастовка соответствует». Вот так, и ни копейки меньше.

И только не говорите мне, что оплата врачей, как и учителей, нищенская. Неконтролируемая «купилка» и «хотелка» всегда обгонят любой заработок. Так где же от этой забастовки моя выгода? Нет её. Так почему столько народу, если верить опросам, её поддерживают? Думаю, от глупости. И народ поддерживает всё это сдуру, или СМИ врут про опросы.

Вот чью забастовку я бы горячо поддержал, так это комментаторов и аналитиков СМИ – они столько небылиц сочиняют, чтоб каждый день поторчать в лучах внимания, столько страшилок сочиняют, которые не оправдываются, что, однако, не убавляет их прыти в придумывании новых. Кроме того, ну ведь уровень анализа жуткий. Ни по возрасту, ни по глубине разбора им бы в нашей стариковской компании просто не дали бы рта раскрыть, не стали бы слушать их смешочки или частые пошловатые шуточки. А тут – хочешь – не хочешь, а они всё вещают – аналитик-паралитик, комментатор-трансформатор, да уж и обозреватель.

Один мой приятель говаривал: «Интеллигента просто запугать. Скажи ему, что будет хуже. Только сдуру излишне не детализируй. Подробности часто устраняют страх». Вот поэтому я и рекомендую комментаторам, аналитикам и обозревателям СМИ: «Бастуйте, ребята. И чем больше, тем для всех остальных лучше». Это я вам говорю, Меир-Яков Гуревич, который никогда, нигде и ни в чём не ошибался и не ошибается.

Иерусалим
30.06.11