Когда закончился спонтанный этап и демонстрации против ареста раввинов приняли упорядоченный характер с пресс-секретарем, смогли инициаторы провокации в прокуратуре вздохнуть облегчением. Вновь завел себя "враг" в безвыходную и абсолютно нерелевантную позицию. И аппарат "идеологической справедливости" - при всем увеличивающемся отвращении общественности к нему – остался "единственным представлением в городе".
Любой порядочный человек понимает хорошо идеологические основы, приведшие к этой провокации. Решение кого и за что вызвать на допрос за высказывания принимается в прокуратуре на основе двух ясных критериев. Первый – из какого политического лагеря было высказывание. Второй – какой будет реакция общественности. Поэтому Амос Оз с его высказываниями о подрыве мостов имеет иммунитет от полицейского допроса по первому критерию, а раввин Овадья Йосеф – по второму.
При таком положении вещей, когда горстка левых экстремистов, получившая в свои руки безграничную государственную мощь, грубо использует ее для своих идеологических нужд, нельзя ответственному гражданину сотрудничать с этой мерзостью и давать ей легитимацию. Говоря "ответственный гражданин", мы подразумеваем, что это не ограничивается раввинами. Со времени депортации из Гуш-Катифа однозначно обозначила себя израильская юридическая система как занимающая определенную сторону в политическом споре, а не как ответственный нейтральный арбитр. Тот, кто обращается к системе по идеологическим вопросам и сотрудничает с ней, - дает ей легитимацию, необходимую ей, чтобы продолжать действовать в том же духе. Поэтому я отказался от обращения в БАГАЦ, когда был лишен возможности избраться в Кнессет. Поэтому хорошо, что раввины отказались отвечать следователям. Поэтому хорошо и важно, что ответственные граждане вышли на улицы.
"Отказ – это обозначение границы принуждающей силы большинства, и поэтому он является квинтэссенцией упорядоченной демократической системы", - написал проф. Давид Ханешке в журнале "Акдамот".
Ханешке писал о неприемлемых приказах, отдаваемых армии, но я позволю себе сказать, что это верно в отношении любого принуждения со стороны власти – принуждения, которое не приемлется достаточно широкой общественностью, которая готова заплатить цену за свое неповиновение. Это не анархия, а защита демократии от деспотии большинства – а в нашем случае деспотии неизбранного меньшинства, которое пытается навязать свою волю большинству. Опасность анархии стоит на пороге. И ответственный гражданин, рискующий собой и отказывающийся сотрудничать с ней, он, в сущности, защищает общество.
Галутные религиозные
До сих пор все было в порядке, но на этапе появления пресс-секретариата демонстраций превратилась гражданская борьба в религиозную – в оборонительную войну людей Торы против государства, якобы пытающегося захватить Тору. Это не только преувеличенное утверждение, но оно еще и вынуждает среднего израильского гражданина стать на сторону Шая Ницана, хоть в своем сердце этот гражданин, как правило, поддерживает поселенцев и питает отвращение к режиму БАГАЦа.
Предположим, что молодой раввин напишет галахическую статью, в которой будет говориться, что, согласно Галахе, надо убить гомосексуалистов. Нет ли опасности, что найдется запутавшийся подросток, который воспримет это всерьез, заточит нож и побежит резать на улицах? Должно ли государство проигнорировать эту опасность, потому что она прикрывается галахическим одеянием? В предположении, что прокуратура ведет себя справедливо и ведет расследования также и подстрекательства левых, и в предположении, что допрос раввинов будет вестись с уважением, не является верным утверждение, что государство должно защищать безопасность своих граждан? Есть ли у религиозной системы желание и возможность заменить существующую систему и делать это вместо нее?
Приняв религиозный характер, утверждение демонстрантов становится преувеличенным с двух сторон. Государство не может захватить Тору, потому что в пространстве нашей национальной жизни именно религиозная общественность уступила Тору, - поэтому нечего захватывать. Единственный "Санедрин", существующий тут и говорящий одним властным голосом, - это "Санедрин" БАГАЦа. С другой стороны, Тора, от имени которой говорят демонстранты, - это Тора галута, не выходящая за пределы частного человека, его семьи и общины, - и эту Тору государству нет интереса затрагивать, да оно и не способно. Не случайно попытки проф. Гиллеля Вайса возродить Санедрин и вернуть Израилю Тору национальной свободы встретили прохладное отношение со стороны религиозного истеблишмента. Не случайно воюет этот истеблишмент против процесса возвращения на Храмовую Гору и возвращения "государственной" Торы. Речь идет о сохранении галутной Торы и религиозного истеблишмента.
Простой и здоровой интуицией чувствует средний израильтянин, что "у них нет товара, им нечего поставить", что сами религиозные не относятся к Торе как к релевантной в национальной плоскости. Как же можно ожидать от среднего израильтянина – как бы он не поддерживал и не симпатизировал - что он перепрыгнет с корабля режима БАГАЦа на корабль "Торы", корабль, который не существует (из-за религиозных)?
Многие полагают, что конфликт будет решен демографией и увеличивающейся интеграцией религиозных в армии и в других государственных системах. Но тут речь не идет о вопросах большинства и меньшинства. Это борьба не со светскими, а с галутным сознанием самих религиозных, их неготовностью взять ответственность за национальное руководство – руководство именем еврейских ценностей свободы. Пока не будет решена эта борьба там внутри религиозного сознания, мы может быть значительным большинством, но режим БАГАЦа может быть спокойным за свою власть.
("Макор ришон" 8.07.11)
Перевел Яков Халфин
МАОФ