Все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых.
Декларация Независимости США, 4 июля 1776 г.

Могут раздеть, это чистая Правда ,ребята,
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь,
Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь,
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.
В. Высоцкий, "Баллада о Правде и Лжи"

Сравнительно небольшое государство Израиль постоянно потрясают бури. Они не только прямой результат крайне враждебного окружения, но и проявление того внутреннего противоборства, которое преследует еврейский народ на протяжении его долгой и трудной истории. Иногда мне даже кажется, что само это противоборство – важнейшая компонента выживаемости народа, его тысячелетнего нежелания приспособиться ко всегда многочисленному окружению или даже раствориться в нём.

Эти общие соображения не мешают каждый раз поражаться очередному витку этого неуместного и упорного противоборства. Вот и сейчас в стране разразилась буря по поводу, казалось бы, весьма простого вопроса – должно ли назначение членов Верховного суда быть открытым для публики, проходить при решающем участии избираемого всем населением парламента – Кнессета, или за закрытыми дверями, при определяющей роли уже работающих или уходящих в отставку членов Верховного суда.

Вопрос о составе этого органа власти крайне важен, поскольку в ходе ряда манипуляций, приведших к решениям, ставшим прецедентными, и на основе предельно расширенного толкования понятия «права человека» и «справедливость», Верховный суд, он же Высший суд Справедливости, обрёл исключительную власть. Крайне часто он по своему произволу вмешивается и контролирует практически любое решение исполнительной и законодательной власти. Люди же, принявшие такие решения, неподотчётны ни перед кем и ненаказуемы.

Очень нередко это вызывает широкое недовольство населения, которое видит, и не без оснований, корень трудностей в закрытой процедуре назначения судей, в отсутствии её широкого общественного контроля.

Как известно, недавно двое членов Кнессета, Элькин и Левин, предложили изменить процедуру, включив в неё парламентские публичные слушания и наделить Кнессет правом вето при назначениях.

Парламентариев обвинили в попытке политизировать суд (как будто он и без того не предельно политизирован (1)), в желании принизить роль судебной ветви власти, в желании подчинить её политическим манипуляциям и Кнессету. Шквал статей в СМИ сопровождался резчайшими выступлениями оппозиции.

Помню, один из выступавших на радио эксперт (2) сказал, что истинная демократия – это не власть большинства, но защита меньшинства от посягательств большинства. Отсюда следовало, что основная задача Верховного суда состоит именно в обеспечении этой защиты - гомосексуалистов от нормальных людей, местных арабов от еврейской массы, и т.п. К сожалению, примеров такой защиты, в том числе и вопреки закону, можно привести сколько угодно. Признаться, сказанное меня поразило именно своей либеральной односторонностью. Мне казалось и кажется очевидным, что задача суда – следовать и заставлять исполнять законы – скрупулёзно руководствуясь их духом и буквой. Законы же принимаются Кнессетом и тем самым, как правило, автоматически отражают мнение большинства избирателей, голоса которых и привели к власти большинство в Кнессете. Любой парламент отвечает перед публикой, которая может его не переизбрать в данном составе. А вот негласно назначаемый и перед избирателями не отвечающий суд может принимать решения, противоречащие, во всяком случае, духу законов.

Что поразило меня больше всего в голосах против изменения порядка назначения судей, так это некомпетентность или полная лживость. Я имею в виду утверждения о том, что новые предложения не имеют аналогов в цивилизованных странах. Особо меня поразило своею резкостью и обилием очевидной и абсолютной неправды выступление лидера оппозиции, человека, определённо знакомого с реальным положением дел, но, до неприличия, глубоко погружённого в борьбу за установление собственной власти. Шквал печати и оппозиции, увы, подействовал, и премьер Нетаньягу заявил: (http://cursorinfo.co.il/news/novosti/2011/11/15/rshuyot) «Не быть такому законопроекту принятым. Не при моем правительстве. Независимость судов – превыше всего. Я считаю принцип разделения ветвей власти священным». Буду рад ошибке прогноза.

Полагаю, что премьер просто уступил давлению левых, сознательно передёргивая содержание предложения законодателей. Нормальный человек не может понять, почему гласность в назначении судей, право законодателей сказать «нет» той или иной кандидатуре нарушает принцип разделения властей. Хорошо известно, что члены Верховного суда США назначаются всенародно избираемым президентом с одобрения Сената. Президент консультируется с всеамериканской ассоциацией адвокатов, но номинирует сам. Сенат проводит открытые слушания, на которых номинанту задаются разные вопросы, и голосует по предложенной кандидатуре.

Иногда дело доходит до скандала, как это было, когда в 1991 г. А. Хилл обвинила номинанта президента Дж. Буша (старшего) К. Томаса в сексуальных домогательствах (3). Слушания в сенатской юридической комиссии тянулись, как отчётливо помню, довольно долго и три дня транслировались в прямом эфире всеми ТВ станциями США. Так и не разрешив дилемму «она сказала, он сказал», комиссия передала дело в Сенат без рекомендации, где со счётом 52-48 кандидатура Томаса была одобрена. В этом решении немалую роль играли и опросы общественного мнения, поддержавши Томаса против залежалых воспоминаний А. Хилл.

Важно отметить, что не только члены Верховного суда, но и все так называемые федеральные судьи - апелляционного и окружных судов, общим числом почти в сто человек, назначаются президентом лишь с одобрения Сената. Если федеральный судья совершает серьёзный проступок (4), это дело рассматривается Конгрессом. Обвинение должно исходить от Палаты представителей Конгресса, а сами слушания по делу и приговор есть прерогатива Сената. В случае признания федерального судьи виновным, он отправляется в отставку (5), лишаясь своего поста и пенсии.

Назначенцы президента и сенаторов, избранные судьи, вполне понятно, отражают политические предпочтения тех, кто их поставил на эту должность. Президент, напомню, избирается всенародным голосованием сроком на 4 года, сенатор – на 6 лет, а член Палаты представителей – на 2 года. Таким образом, судья и в назначении, и в возможном устранении с должности зависит от лиц, которых население выбирает. В то же время, назначаемый фактически пожизненно, судья не является прямым проводником взглядов той партии, к которой принадлежит президент и большинство в Сенате. Были случаи, когда назначаемый президентом – республиканцем, судья вскоре переходил на позиции, более близкие демократической партии, и наоборот. Однако в большинстве случаев судья не меняет свои взгляды и тем самым впрямую отражает позиции большинства населения на момент своего назначения.

Сменяемость судей служит гарантией того, что в федеральных судах США, включая, в первую очередь, Верховный суд, отражено разнообразие мнений во времени, которое характеризует демократическое, развивающееся общество. Отмечу, что президент и законодатели США, т. е. органы власти, избранные большинством населения, имеют и легальные способы не подчиниться решению Верховного суда, если сочтут его неправильным.

Замечу, что открытость и гласность при назначении судей высших инстанций, а также право избранных населением законодателей их назначать, переизбирать и, подчас, игнорировать решения даже высших судов, характерны не только для США, но и для других демократических стран.

Поскольку США так и не скатились за более чем 200 лет действия своей юридической системы к безвластию судов, но, скорее, стоят сейчас, как и Израиль, перед необходимостью несколько ограничить их власть, достойна лишь похвалы попытка двух членов Кнессета перенести на израильскую почву некоторые элементы американской системы. Я имею в виду, прежде всего, открытые слушания процедуры назначения и закрепление решающего право вето в этой процедуре за законодателями.

Осуждения заслуживают те политики и деятели СМИ, которые давно назревшие изменения в системе назначения судей в Израиле отвергают явно исходя из сегодняшней собственной политической конъюнктуры. Печально, что премьер уступил вранью и шантажу.

Проходящая вокруг предложения двух парламентариев вакханалия напомнила мне о диспуте, проведенном в Еврейском университете в январе 2008 на тему «Может ли демократия победить террор?». Весьма интересные и имеющие отношения к происходящему сегодня перипетии этого диспута отражены в моей заметке Рука за спиной или фига в кармане. (http://world.lib.ru/a/amusxja_m/handback.shtml)

Шедшая там дискуссия там между бывшими президентом Верховного суда Израиля Аароном Бараком и главным судьёй Апелляционного суда США Ричардом Познером выявили гигантское различие в подходах. Я понял, как мне кажется, природу лелеемого «левыми» всевластия Верховного суда Израиля. Его роль сознательно завышена именно «левой» верхушкой Израиля с тем, чтобы иметь существеннейший противовес «правой» позиции большинства израильского общества. Этому большинству, способному определять результаты парламентских выборов, необходимо противопоставить невыбираемый противовес. Увы, этот план, заранее продуманный или возникший и осуществлённый самопроизвольно, «левым» удался. Надеюсь, лишь пока.

18.11.11 Иерусалим
Мирон Я. Амусья,
профессор физики

Примеч.
(1) Политизирован прессой и собственными убеждениями любой человек, даже живущей в стране, с гораздо более спокойной общественной жизнью, чем Израиль.
(2) Каюсь, забыл имя этого номинально подлежащего уважению человека.
(3) Аналог мадам Алеф из недавнего дела президента Кацава, только гораздо менее нахальная. И А. Хилл, ныне профессор права в Университете Брандайс, «вспомнила» в 1991 о домогательствах 1981-1983 гг. По счастью для Томаса, она не «вспомнила», что её изнасиловали.
(4) Сюда относятся государственная измена, взяточничество, недостойное поведение.
(5) Или далее, в зависимости от тяжести преступления.