Отпусти народ Мой и будут служить Мне…”
Шмот 10:1-3
На самом “крайнем севере” Израиля, на берегу речки Дан, есть роща деревьев авокадо. Тень, журчание воды, крупные плоды, свисающие огромными гроздьями. Место заветное, не заметное с проселочной дороги, найденное мной несколько лет назад совершенно случайно, ночью, и с тех пор ставшее неизменно желанной целью наших детей и друзей. Впрочем, как и самая южная “Кушка” Израиля - эйлатский пляж у гостиницы “Принцесса”, на рифе, где:
“Проплывая над кораллом, на матрасе из резины,
(стыдно - не умею плавать) думал: “Что изобразили
на картине этой странной, где живые светят краски,
где живут в тиши туманной, рифы сонные?” Я - в маске,
трубка - связь моя с тем миром, где воюют, убивают,
где ничтожества - кумиры жизнь сухую прожигают.
Подо мной вон, все полезно: вон ежи торчат из дырок -
там, где сядешь, там и слезешь; вон плывет петух-проныра,
рядом, рыбка-паразитка-подхалимка-прилипала.
Основательно и зыбко! Потому, что пили мало!
***
Не представляю себе жизни в Израиле без посещения, хотя бы раз в год, двух этих волшебных мест, самого северного и самого южного, как не представляют себе мои соседи по Кирьят-Арба жизни в Иудее без иудаизма, без его Суббот и праздников. Но всему свое время. Любовь к Израилю неизменно приводит иудея к традиции, как знакомство с автором неизменно приводит к чтению его книг.
Косточка от авокадо на моем столе сначала унесла меня в ту рощу, в то лето, и на время исчез вчерашний снег, и шум автобусов, приехавших в школу за детьми превратился в журчание речки. Я слишком долго на неё смотрел, не мигая, и косточка стала делиться, как клетки под микроскопом на уроках биологии. Глаза слезились и из слез получился поток омывавший сотню косточек, начавших быстро прорастать.
Каждая превращалась в огромное дерево, на дереве появлялись гроздья новых плодов, те, в свою очередь, тяжело осыпались на землю, и, быстро почернев, накрытые толстым слоем листьев, прорастали новыми деревьями, и так ….
Слоновий крик, и мысль “Откуда в Израиле слоны?” прервали это видение. Слава Богу, что глаза оставались открытыми (надо на веках нарисовать открытые глаза, чтобы не поймали сторожа спящим ?) . Сигнал машины начальника смены вернул меня в будку сторожа. Я махнул ему рукой, и облегченно вздохнул, вслед уезжающей машине с мигалкой.
Косточка авокадо лежала на прежнем месте, и сторож, чуть не потерявший работу, сидел на горе в Иудее, а вокруг кричали дети, рассыпанные по остановке, как плоды авокадо на вчерашнем снегу.
Все дело в этой косточке. Сто лет назад привез издалека кто-то из первых поселенцев Верхней Галилеи твердый плод авокадо из Центральной Америки - Persea amerikana. Она была бережно посажена в землю. Через несколько лет на дереве было уже несколько плодов, а через 60 лет, в потемках я случайно нашел ту рощу. Её, наверное, пытались срубить набегавшие в 30-х годах арабы, бомбили в 40-х сирийцы, а потом “катюши” Хизбалы. Но роща выстояла! Она взяла силу из этой земли, из этой воды и воздуха. Ни поселенец, ни его дети, ни внуки даже не помышляли вырубить её или отдать арабам.
А вот его правнуки, правящие этой страной, предлагают выкорчевать и отдать на поругание другую рощу, сад, детский сад, окружающий меня. В еврейских поселениях в Газе выросло уже два поколения детей. И в Иудее - одно. Твердая косточка иудаизма.
Не мое сравнение еврейского народа со свечой. В самом центре, темное, непонятное миру пятно, вокруг него свет, растворяющийся по мере удаления от пламени.
Глядя на авокадо, сравниваю этот экзотический плод с Народом Израиля: в косточке заложено будущее дерево, её можно долго хранить, прорастить в стакане, но не в Земле. Без мягкой оболочки, предназначенной к загниванию, косточка тоже обречена.
Мне, антисоциалисту, часто говорят здесь, в Иудее, что социалисты построили эту страну. Все равно, что дерево авокадо выросло из мякоти, без косточки! Полноте, господа!
Был раввин Кук, были поселения в Иерусалиме, Цфате и Хевроне. Посмотрите на огромный плод авокадо и вспомните, что без косточки он бывает только в салате.
Социалисты строили страну, чтобы сделать наш народ “как все”! Но в 1948 году Бен-Гурион понял - это значит сгнить. Мы не можем быть “как все” (ненавистное мне с детства словосочетание). Нет дерева авокадо без косточки, в которой заложено вечное дерево. Но и нет дерева без мякоти авокадо - и без земли. Как-то в Тель-Авиве видел косточку, поставленную в стакан с водой. И корешки проросли, и стебелек поднялся. Без мякоти, без земли, но дерева не будет, и новых плодов не будет! И опрокинуть просто, даже нечаянным движением. Нужна Земля, нужна мякоть! Как этот росточек был похож на шагаловские местечки! И на оторванные от мякоти Бней-Брак и Меа Шеарим! Раввин Авраам Коэн Кук вовремя понял эту ошибку. Из его движения выросли сегодняшние поселенцы, жители “старых” поселений в Иудее, Самарии и Газе. А плоды этого дерева - “дети вершин”, “молодежь Полларда”.
Не надо быть большим знатоком всех этих религиозных течений, чтобы понять: где косточка, а где - уже мякоть!
В бассейне Алон Швута, куда моя йешива ездит ежегодно на “День спорта”, тамошний охранник, бывший майор Советской Армии, обращал мое внимание на сильнейшую разницу между детьми из двух ешив - ЩАСной и МАФДАЛьной. Во-первых, в ЩАС - только восточные евреи. В МАФДАЛ - половина ашкеназов. Но и восточные МАФДАЛя разительно отличаются. Огромные, спортивного вида, с расправленными плечами, мускулистые ребята, знатоки Торы Йеhошуа в вязанных кипах, рядом с щупленькими, тщедушными, рыхлыми знатоками Торы Моше в черных кипах и шляпах. Повторюсь, что мы сравнивали только восточных с восточными, “сфарадим”.
Но вторые вышли из первых! Из Марокко, Ирана, Йемена все их дедушки. Из одного плода. Как и все евреи-ашкеназы мира выходцы из местечек Восточной Европы.
По воле Бога, мне довелось наблюдать вблизи, практически изнутри все эти течения. Приехав в 91-м в Кирьят-Арба, наблюдал за “каханистами”, затем в Северном Тель-Авиве жил с социалисткой, а мама в это время была замужем за Цви, З”Л, выходцем из Меа-Шаарим. Кстати - его дети уже вязаные кипы, а среди многочисленных внуков есть и не религиозные. Последние годы я опять живу в Кирьят-Арба и знаком с “ноар гваот”, а работаю в Эфрате где много “молодежи Полларда”.
Мои наблюдения показывают - мякоть всегда неодобрительно относится к косточке.
“Если расправлены плечи -
Слабый душой ненавидит,
По логике человечьей:
“Сильный всегда обидит!”
Пытаюсь всем своим видом,
Презренья не дать презренным,
Те - чувствуют, их обиды
Душат меня своим тленом”
Социалисты - к ревизионистам, те, в свою очередь, к религиозным сионистам, а последние - к “молодежи вершин”. В ЯСАМе (спецподразделение полиции, участвовавшее в разрушении форпостов) в основном служат социалисты, лысые, сильные телом, но слабые духом, и именно они чудовищно жестоки к мальчикам из “Хават Гилеад” и “Высоты-26”, к сильным духом, не отвечающим жестокостью, а умоляющим: “Остановитесь, БРАТЬЯ!”
А косточка?
“…Кто любит сам себя - не может ненавидеть,
И знаю я ребят, что слабых не обидят,
а потому - сильны, бывал я с ними в драках,
Сейчас разлучены, но вместе мы, однако.
Мы с юности втроём, но каждый самоценен,
И дружбу-сад польем “Смирновкой” -
будь весенним….
Садовники живут на разных континентах,
Не порван связи жгут, спасибо Интернету!”
Косточка относится к мякоти с пониманием, но мякоть считает, что с корыстью. Косточка с заложенным в ней потенциалом авокадовой рощи - всегда самодостаточна. Посаженная в Землю, в Эрец Исраэль, политая живым потоком Торы - она может прорасти и без мякоти, и родить новые плоды, породить новую рощу. Мякоть хочет стать “как все!”, слиться с салатом народов, в котором не место косточке авокадо (зубы сломаешь!). Но когда-то здесь, в горах Иудеи, росла авокадовая роща, в которой и листья, и мякоть, и косточки являлись одним целым, неделимым, живущим по Закону, данному садовником, Творцом, которому предназначены служить.
Кирьят-Арба. Шват-Адар 5764 (февраль 04)