Мы ведь знаем, что Катастрофа не началась сразу – она нарастала постепенно. Шаг за шагом. На первом этапе людей еще не отправляли в газовые камеры. Это начали делать только в конце довольно длительного процесса. Этот постепенный, долгий процесс приучал евреев к ухудшению их положения, он шаг за шагом лишал их возможности быть потрясенными. Именно это привыкание и сделало возможным Катастрофу. Именно то, что люди потеряли способность быть потрясенными. Маарив,"Соф шавуа", 28.03.03

Авторизованный перевод  Раиса Эпштейн
 

Часть 1

Потом были похороны Нати. Те самые знаменитые похороны, столь  поразившие израильское общество.  Ими дирижировала сама Ливнат.

«Объясни мне, - обращаюсь я к ней сейчас. – Что это было? Зачем это было?»

«Подумай, - говорит она мне.- Женщина сидит со своим мужем в вечер Субботы. В печи огонь.Свечи. На убранном белой скатертью столе вкусная еда. Радостные, счастливые дети. И вдруг, через каких-то десять минут – она остается вдовой, пятеро ее детей – сиротами. Вот так вдруг.
   Пойми, это не то что человек был тяжело болен, и семья, – как бы ей ни было тяжело, – в каком-то смысле была подготовлена к его неизбежной кончине. И это не то, что человек находится в воюющей армии, и всем понятно, что он, не дай Б-г, может пасть в бою. Но нет. Он сидит в своем доме. С семьей. В Шабат. И вдруг – был и нету. Пропал. Выброшен из жизни.
    Тебе не кажется, что это немыслимая ситуация? Что в нормальном обществе она должна была потрясти всех? Но здесь она не потрясает никого. Проходит так, как будто ничего особенного не случилось. Обыденность. И есть даже такие,  кто говорят: "Это потому, что они живут в таком месте ". Значит, есть места, в которых евреев можно убивать, даже вот так убивать – в своем собственном доме, при встрече Шабата,  на глазах у жены и детей. Это легитимно.
   В отношении похорон Нати говорили, что на них не было выражено уважение к мертвому.Но дело было не в уважении – а в необходимости потрясти общество, заставить его задуматься, проснуться, увидеть что здесь происходит, когда вот так запросто приходят и убивают нас, и никому нет дела.  Как будто мы не люди, а насекомые, комары. Эти похороны были нашим криком. Мы кричали, что это невозможно, что нельзя, чтобы это продолжалось так. Мы хотели этими похоронами моего убитого мужа Нати помочь жизни. Мы не уважение мертвому хотели дать – а прекратить убийство, прекратить смерть».

«Это действительно потрясло», - говорю ей я.

«Да, слава Б-гу. Я думаю, что Б-г помогал нам в этом. Мы даже хотели не хоронить его сразу, а ездить с ним по всей стране.
  Мы ведь знаем, что Катастрофа не началась сразу – она нарастала постепенно. Шаг за шагом. На первом этапе людей еще не отправляли в газовые камеры. Это начали делать только в конце довольно длительного процесса. Этот постепенный, долгий процесс приучал евреев к ухудшению их положения, он шаг за шагом лишал их возможности быть потрясенными. Именно это привыкание и сделало возможным Катастрофу. Именно то, что люди потеряли способность быть потрясенными.
  Одна из нереализованных возможносией  предотвратить Катастрофу была в ломке сложившейся привычки людей ко злу, в ломке их смирения с ним, потери их способности к потрясению».

«Ты говоришь, что мы находимся в процессе Катавтрофы?»

«Да. Посмотри на наше положение сегодня. Разве ты не замечаешь, что шаг за шагом происходит ухудшение, и чем больше это происходит - тем более люди привыкают, теряют способность  воспринимать тяжелые и страшные вещи такими как они есть? Вот возьми  недавний пример в Кирьят-Арба. Когда эта пара, раввин и его жена, были убиты – люди даже не вышли из домов. Потому что привыкли.
   Чего они ждут? Почему они молчат?»

«Что они должны делать?»

«Моя подруга рассказывала мне , что она спрашивала одну женщину, спасшуяся во время Катастрофы, почему они смирно шли  в газовые камеры, верили ли они немцам, когда те говорили, что их ведут принимать душ. Та женщина сказала ей так: "Мы знали, но говорили сами себе, что мы идем принимать душ".
  Катастрофа, которая происходит здесь , у нас, усиливается все больше и больше. И то, что делает это возможным – это молчание. Молчаливое принятие нами этого нарастающего процесса Катастрофы».

Детей сдергивали с кроватей как преступников

В ночь с-23 на 24 марта, уже после полуночи, на высоту 26 неожиданно прибыли солдаты НАХАЛа, арестовали ночевавших там парней, Ливнат и пятерых детей, разрушили дом и остальные бывшие там постройки.

Отец Ливнат, Шауль Нир, рассказывает:
«Моя жена и один из сыновей возвратились от них примерно пол-двенадцатого ночи. Ничего не говорило о том, что должно произойти. Все на высоте было как обычно. И вдруг после полуночи нам позвонили, будто бы есть слухи о планах по разрушению форпоста на высоте.Мы с моей женой, Рахель, тотчас же сели в машину и поехали туда. По пути мы уже увидели кордоны ЦАХАЛа и получили извещение, что дело сделано и дома разрушены. Мы не имели никакого представления о том, куда девали Ливнат с детьми. Нам сообщили, что среди арестованных - и наш сын, который находился там ,на высоте. Мы стали звонить в хевронское отделение полиции, - и они сказали, что Ливнат с детьми отвезут в Ариэль - в квартиру, где она будет находиться под домашним арестом. И тогда до нас начали доходить подробности».

«Солдаты НАХАЛа прибыли на высоту и сразу же арестовали пятерых парней, которые там были, среди них моего сына. Ливнат солдат и солдатка силой втащили в машину. Спавших детей стащили с кроватей. Маленькие начали кричать. Десятилетний мальчик был взят спящим. Им не дали взять с собой ничего. Ни одежду, ни обувь, ни тфилин Ничего. Никто не пытался объяснить им, что происходит. Им не сказали, почему это делается. Не предъявили ни указа на разрушение дома, ни указа на выселение и аресты. Сказали только ,что они ищут подозреваемых.  На этой стадии также еще не было бульдозеров».

«По телефону я потребовал от полиции, чтобы они доставили Ливнат с детьми в Иерусалим, в квартиру родителей в Гиват-Шауль. Я сказал им: "Я - отец, и я хочу, чтобы она была у меня" .Полицейский сказал, что он должен посоветоваться, и через четверть часа сообщил мне ,что их привезут в Иерусалим».

«Все было совершенно внезапно. Мы только потом узнали, что прибыли также бульдозеры и разрушили дома со всем бывшим там оборудованием и вещами. Все. Даже деньги от пожертвований, которые там были. До какой степени злодейства эти люди могут дойти?»

Я спрашиваю его, был ли это незаконный форпост, и шла ли речь о выселении раньше?

«Нет. Это место было совершенно законным. Была процедура подписания договора об эксплуатации территории между Территориальным Управлением Израиля и Кирьят-Арбой. Согласно этому договору Нати получил южный участок общей площадью в 15 дунам, и Кирьят-Арба получила остальное – примерно 40-50 дунам для потребностей естественного роста. Амихай Ариэль , ответственнй  за эти вопросы в  Кирьят-Арба, подписан под этим договором. Арабские соседи два раза подавали жалобы в БАГАЦ , утверждая, что эта  территория принадлежит им – и проиграли.БАГАЦ сказал, что территория принадлежит государству Израиль».

«Единственное, о чем был спор, это бетонная крыша, которая была установлена над одним из домов.Суд издал указание разрушить эту крышу, утверждая, что это бетонная пристройка, которая  сделана уже после того, как им было запрещено продолжать стационарное строительство на высоте. Мы согласились бы, если бы пришли и  убрали эту крышу. Но ни о чем таком,  как  выселение и полное разрушение всего этого места, не было и речи. После убийства Нати даже процедуры по разрушению крыши были приостановлены, и Ливнат получила успокоительные сообщения, что никто не намерен выселять ее».

«То, что я совершенно не в состоянии понять – это почему они вели себя так с детьми. Ливнат и мы приложили огромные  усилия, чтобы у них не было травмы из-за убийства отца. И тут вдруг врываются посреди ночи и стаскивают их с постелей, как особо опасных преступников. Что это? Наши пророки видели  особую нравственную несправедливость и даже духовное преступление в нанесении обиды вдове и сиротам: "Ни вдовы никакой, ни сироты не притесняйте". С моей точки зрения – это еще один симптом коррумпиророванногости руководства страной, не желающего считаться даже с болью и травмой вдовы и сирот. Такие действия  были бы неприемлемыми даже если бы производились на законных основаниях . Тем более, когда это делают не только против справедливости, но и против закона».

«Годовалый ребенок, два месяца назад потерявший своего отца,  вырван из дома, который давал ему утешение и душевный покой. Надо быть там и видеть этот разрушенный дом. Эти разбросанные по земле вещи, среди которых игрушки, которыми он играл».

«Это капитуляция перед убийством, перед террором. Но что не менее  важно, это свидетельство уже очень далеко зашедшего процесса потери нашим нынешним руководством  нравственного кода».

«Но мы верующие люди, и знаем, что у нас есть Отец – который также Отец сирот и вдов.
И мы знаем, что пишет царь Давид в своих псалмах о злодеях, обижающих сирот и вдов.
Ты знаешь, когда я узнал, какие слова Ливнат еще до выселения сказала тебе о Катастрофе, я подумал ,что она перебрала. Но сегодня я согласен с ней».

«Здесь правит диктатура, действующая от имени демократии и ее законов, а элементарная человечность все более затушевывается и стирается в конец. Люди стираются. Понимаешь? Что мы, погромщики Гитлера? Это руководство не имеет морального права на существование. Просто не имеет права».

«Где теперь Ливнат?» - спрашиваю я его.

«Ливнат оставила детей в Иерусалиме и вернулась на Гиват-Харсина. Они там сейчас обсуждают, что делать. С моей точки зрения, они не согласятся на выселение. Они все равно вернутся туда. Не раньше так позже. Они не смирятся».

Комментарий переводчика.

Это не вопрос левизны и правизны.
Левая  (некоторые говорят даже , что крайне левая) журналистка Маарива написала вот такую статью. Дала тяжелой и страшной правде быть высказанной в ней такою как она есть. Без прикрас, без поучений и осуждений. Одна голая правда.
 О том, как прореагировали на вопрос об их отношении к происшедшему правые министры и члены Кнессета, можно узнать из информационных материалов 7-го канала. У меня нет душевных сил на то, чтобы пространно излагать и комментировать их позицию здесь.  Я только выскажу предположение, что некоторые из этих политиков рассчитывают, возможно,  на то, что смогут выторговать у временно (только временно!) впустившего их в правительство Шарона свои Офры и Бейт-Эли за счет сдачи  гораздо менее дорогих им (во всех возможных смыслах слова )  Итамара и Ицхара,  Хеврона и Нецарима, и уж конечно – совсем неподвластных бюрократии из МОЕЦЕТ-ЕША «экстремистов» с горок и холмов. Не говоря об уже сданной ими могиле праведника Йосефа. Не говоря уже о давно сданной ими же Храмовой Горе.

Для сдачи «экстремистов с холмов» у наших правых политиков даже приготовлено почти философское обоснование. Они же, -  сказал Цви Гендель, - не имеют духовного руководства. А потому имеющий его Гендель и его товарищи Бени Элон, Ури Ариэль и Эфи Эйтам  могут со спокойной совестью проигнорировать разбой , который учинили посланные их правительством солдаты вдове и сиротам убитого еврея.

Но дело не в одних лишь политиках. И не только руководство – как об этом говорит в интервью Шауль Нир – находится в процессе потери  нравственного кода. Полное молчание, которым отреагировало израильское  общество на происшедшее на высоте 26, говорит о том, что в этом процессе находимся все  мы. Процессе потери человеческого облика. Процессе обесчеловечивания. Мы не выдерживаем экзамен на элементарную человечность. Мы проваливаем его с треском. На виду у всего мира. На виду у наших заклятых врагов. И также на виду у наших последних еще сохраняющихся , но все убывающих друзей.

Это давно не правые и не левые. Не «они».  Это - мы. От главы правительства и до членов  какого-нибудь форума, с видом патриотов оправдывающих  эту совершенную от имени государства Израиль мерзость, и гнусно оскорбляющих тех, кто посмел восстать против нее.

В этой мерзости и ее оправдании нет правых и левых. Как не будет их  и тогда, когда взбодренное огромным  успехом этого грязного эксперимента над нами правительство примется осуществлять эту мерзость уже не на одной только высоте 26.

Оно, это правительство, рассчитывает на то, что приученные ко все более набирающему силу процессу Катастрофы, мы смолчим и тогда так,  как смолчали сейчас.

Я говорю здесь не совсем о той Катастрофе, которую имела в виду в своем интервью Ливнат. Я говорю не о той Катастрофе ,которую осуществляют по отношению к нам враги, а о той, которую мы осуществляем по отношению к самим себе.

Она зашла уже очень далеко, эта Катастрофа. Пока ее еще ,возможно, дано остановить. Но если мы не остановим ее вскоре – я боюсь ,что не сможем уже сделать этого никогда.

И все-таки надежда умирает последней.
Я хочу надеяться и молюсь, чтобы это не произошло.

К тому же  и Песах на подходе.
Праздник, знаменующий выход евреев из рабства. Он дает нам еще один – кто знает, быть может, последний шанс.

6 апреля 2003

Сбор подписей в защиту Ливнат Озери и другие материалы о Форпосте «Высоты-26»
http://rjews.net/hill-26/russian.html