Госдеп решил это дело исправить и выделил грант на написание радиопьесы, мыльной оперы. Они были очень популярны, телевизоры были дороги ещё. Миллион долларов, по тем временам немыслимые деньги, особенно для писателя. Но были условия. Деньги автор получал, только если спустя год посещаемость храмов повысится вдвое. Любых - христианских, мечетей или синагог. Лишь бы Бог был. И ещё Он непременно должен был быть олицетворён. Даже по радио. Должен был существовать реально, чтобы Его понимали, «видели» самые простые непросвещённые люди. Очевиден и неопровержим. Без всяких там онтологических доказательств и умствований.
Задача казалась совершенно неосуществимой, может, потому столько и обещали, но нашёлся автор, который получил эти деньги. Он как раз написал, что всё в мире происходит не «за что», а «для чего». Намекнул на смысл путей Господних. Подозреваю, что о нём намекает всё искусство на протяжении всего его существования. Скорее всего, для этого и существует.
Пьеса была безумно популярна. Я учился давно и не запомнил имени автора и подробностей рассказа. Поэтому излагаю, как запомнил из лекции покойной Веры Владимировны Туляковой. А, возможно, и домыслил.
Жили в Бруклине два праведных старика. Назовём их по-русски – Абрам и Мойша. И вот Абрам, наслушавшись и начитавшись об ужасах войны, решил, что Бога нет. Мойша, испугался за старого друга, скоро уж им представать пред ликом Его, а Абрам совершает великий грех неверия, нарушает первую заповедь. И поэтому нипочём не попадёт в Царствие Небесное. Стал он убеждать, спорить. Но Абрам упёрся – нет, и всё. Тогда Мойша схитрил. Ты, говорит, прежде чем принимать решение, посоветуйся с главным раввином Нью-Йорка. Он тебе точно скажет, я не такой дока в религии. Абрам подумал и согласился.
Раввин жил в Бронксе, надо было ехать на метро. А, следует сказать, что старики жили общиной и ни разу в жизни не покидали родного Бруклина. Целое путешествие. Мойша прошёл его проводить. А в Нью-Йорке метро не такое, а типа наших электричек, поезда со станций идут в разных направлениях. И также можно переходить из вагона в вагон, есть тамбура.
Входят они на станцию, а там народу – море, и на какой поезд садиться, они не знают. Видят, стоит полицейский. Высокий, красивый, статный, с длинными вьющимися волосами и замечательным лицом. Они к нему. Он говорит – нет проблем, отцы. Садитесь на этот поезд, и приедете в Бронкс.
Абрам поехал. Народу много, Абрама прижали к соседу по лавке. А тот листает альбом с фотокарточками. И подписи под ними. Абрам не выдержал и спросил. Мужик говорит – я, говорит, фотограф, у меня ателье в начале сороковой стрит, а это мои клиенты этой недели, вот разбираюсь с заказами. Хочешь, мол, отец, сфотографирую? Старик-то колоритный, с палкой и пейсами, прямо для витрины. Абрам говорит – нет, мне в Бронкс надо. Фотограф говорит – ты чего, дед? Это поезд идёт не в Бронкс. А совсем в другую сторону.
Абрам вышел на станции и, ругаясь, вернулся домой. Говорит Мойше – я же говорил, что нет Его. Если бы был, разве Он бы допустил такую несправедливость? Я на такой подвиг решился впервые в жизни, а Он… Значит, нет Его. Мойша говорит, подумаешь, не на тот поезд сел, это не повод. Давай, попробуем ещё раз. Заодно и того копа найдём и морду набьём за то, что обманул. Ладно. Приходят на станцию, а тот полицейский вот он, искать не надо, сам к ним навстречу бежит. Простите, говорит, отцы, ради Бога! Бес попутал, я уж сам весь себя изругал, да уж не поправишь. Садитесь на этот поезд, он-то точно привезёт вас в Бронкс.
Ну, старики его простили, и Абрам поехал. Едет. А час пик закончился, пустой вагон. Только напротив него сидит женщина, и лицо у неё такое… Нехорошее лицо. Абрам хотел подойти, но постеснялся. А она встала и в тамбур пошла. Чего-то Абрама толкнуло – он за ней. А она уже дверь открыла и под встречный поезд кидаться. Откуда у него сил хватило – удержал. Привёл обратно в вагон, она разрыдалась и рассказала ему свою историю. Она жила до войны в Венгрии, любила одного человека. А потом они бежали от немцев, он где-то воевал, а потом потерялся. И уже много лет она не может его найти, а без него жизнь ей не нужна. Абрам так, для успокоения, спрашивает – а как его звали? А она говорит венгерскую фамилию, непривычную американскому уху. Типа Миклош Ференцварош, скажем. И Абрама будто прошибло – из-за того, что фамилия трудная, он как раз запомнил подпись под фото в том вагоне метро. И рассказал ей про ателье в начале сороковой. И, что фото было сделано на прошлой неделе, и клиент должен за ним прийти. Она аж засветилась надеждой. Но в это время по трансляции объявляют, что это поезд идёт не в Бронкс. А совсем в другую сторону.
Абрам, ругая последними словами Всевышнего, вернулся к Мойше. Я же говорил, что Его нет! – говорит. Не может быть, чтобы дважды такое случилось, Он бы этого не допустил! Мойша был вынужден согласиться. К раввину ехать уже не было смысла, но накостылять пакостному копу всё-таки стоило согласно Ветхому Завету. И вот они с палками над головой врываются на станцию. Ищут, а вместо того на посту стоит маленький негр. Они говорят – где это гад?! Мы ему сейчас бОшку оторвём! Негр говорит – какой? Они говорят – ну, такой высокий, голубоглазый, с волосами? Негр говорит – чего-то вы путаете старики. Нет у нас такого в подразделении – все негры и один латин. Они говорят – да как?! Он же здесь сегодня был. Он говорит – нет, отцы, вот уж этого совсем быть не может. Я здесь с утра стою, и если бы здесь такой приметный тип объявился, обязательно бы увидел.
Уж не знаю, поняли ли праведные старики, Кто им явился воочию и неопровержимо, и тогда, возможно, уверовали твёрдо, молились истово до конца жизни и проповедовали. Не знаю, сообразили ли для чего Он их обманывал. Или, напротив, не поняли, и тогда так и предстал Абрам пред Ним атеистом. Но даже если и так, Тот высокий и голубоглазый, думаю, его всё же простил. Потому, что в Царствие Небесное мы попадаем иногда не за то, за что думаем. И даже не за то, что во что-то верим или не верим - мы и сами-то не очень знаем во что, и верим ли искренне. А за то, о чём, порой, даже не подозреваем. Это Ему видней.
Такая вот история. Кстати, посещаемость храмов через год повысилась не вдвое, а втрое. И преступность понизилась. И пьянство. И работать люди стали лучше и с удовольствием. Так что, думаю, этот миллион Госдепа из карманов простых налогоплательщиков не был потрачен напрасно. И нашей администрации стоило бы позавидовать мозгам их администрации. И поучиться.