Материал сайта Седьмой канал 18 Июля 2006

Начало венным действиям положили беспрецедентные провалы в армии на всех уровнях, которые, в свою очередь, стали результатом эйфории вследствие выхода израильских войск из сектора Газы. Считалось, что как только “оккупация” завершится, у арабов больше не останется причин для нападений на израильских солдат.

В южном округе знали о том, что арабы роют тоннели к позициям армии, это уже неоднократно практиковалось террористами раньше. Было даже известно, под какие позиции роют подкопы. Сведения эти исходили от Шабака. Тем не менее, генералы генштаба боялись касаться этой темы, так как вышвырнутый с позором из армии Моше (Буги) Яалон инициировал, в бытность свою начгенштабом, сотрудничество с геологами, чтобы разработать систему предупреждения и локализации подкопов. Как выяснилось, это вполне возможно и доступно. Но поскольку это был личный проект Яалона, имя которого при министре обороны Мофазе нельзя было даже упоминать, то никто не осмеливался об этом говорить.

Дошло до того, что за две недели до нападения на Керем-Шалом сама эта часть обратилась к геологам. Те сказали, что с радостью придут на помощь, даже отложат другие дела. Но выдвинули одно условие: обращаться должно министерство обороны, так как с отдельной воинской частью невозможно договариваться об оплате. Хоть какую-нибудь печать министерства обороны на документе обращения нужно было добыть, без этого геологи не могли рассчитывать на получение оплаты. На этом все заглохло.

Зайти в сектор хоть на 1 км и прочесать - хотя бы визуально - дома, где опытный взгляд следопыта сразу обнаружил бы свежий грунт и следы подкопа, тоже нельзя было, так как пересечь международную границу - а именно таковой после “размежевания” считалась граница с сектором Газы - можно было только с согласия политического руководства. Дома на расстоянии как минимум 1 км от границы следовало вообще снести, но этого не позволяет делать БАГАЦ, который без проблем позволяет сносить еврейские дома, хотя оттуда никакой стрельбы и подкопов не ведется.

Таким образом, все всё знали, но никто ничего не предпринял.

Сами солдаты в момент нападения на заставу Керем-Шалом тоже не отреагировали адекватно, т.к. не поняли, что там не одна вражеская группировка, а целых три, каждая со своей задачей. Но мелкие неадекватности в реакции солдат Гиора Айленд отразил в своем докладе по следам расследования. А вот о более крупных - на уровне командования - предпочел умолчать.

На севере имело место еще более страшное стечение обстоятельств. Там тоже все знали о планах “Хизбаллы” похищать солдат, так как сам Насралла постоянно предупреждал об этом намерении, особенно после шароновской сделки, по которой за одни лишь останки похищенных и убитых солдат Насралла получил от Израиля сотни арабских террористов.

В прошлый раз (28 мая), когда “Хизбалла” обстреляла базу ВВС на горе Мерон, армия разгромила позиции “Хизбаллы” на границе. Неизвестно, были ли у “Хизбаллы” убитые и раненые, т.к. они не публикуют таких данных. Но мы знаем, что ответ был явно неадекватным, хотя при этом удалось создать видимость, что “Хизбалла” получила как следует.

После этого были предупреждения, что “Хизбалла” попытается захватить солдат; в связи с этим были сняты позиции электронного наблюдения, на которых дежурили, как правило, по двое солдат, которые не в состоянии были бы себя защитить, если бы “Хизбалла” решила перерезать забор и взять их в плен. Отодвинуть террористов не хотели - это бы означало нарушение неприкосновенности международной границы. Поэтому Израиль ограничивался жалобами в ООН и дипломатической риторикой. В результате наблюдатели “Хизбаллы” остались на границе одни, за исключением тех мест, где они были напротив израильских застав. Но и там они гордо стояли прямо на заборе, и их никто не смел трогать.

О дальнейшем развитии событий стало известно из слухов в армии, хотя по понятным причинам они не публикуются. Когда очередной батальон резервистов закончил свою службу, и многим предстояло еще далеко добираться домой, кто-то родил “гениальную” идею ускорения освобождения бойцов путем сдачи амуниции и оружия прямо на позиции. Сдав оружие и амуницию прямо на базе, ребята поехали с позиции на двух джипах без оружия и без амуниции вдоль границы, причем впритык друг другу, что является нарушением не только инструкций, но простой логики самообороны.

Неизвестно была ли у них рация, но так или иначе, командование узнало о том, что произошло, уже из сообщения “Хизбаллы”. Как только стало известно о похищении двоих солдат, командир подразделения послал в погоню танк, что было преступной халатностью, так как в армии было известно, что прилегающая к границе территория заминирована особо мощными противотанковыми зарядами, и танки посылать нельзя. Нужно было либо задействовать саперов и инженерные войска вместе с бронетанковыми, или вызвать вертолеты. Но за вертолетами нужно было обращаться к высокому начальству и сообщать о провале, а пехотинцы на позиции были уже без оружия. Танк был послан на верную смерть: он взорвался 70 метров от забора.

Такого типа провалы в армии свидетельствуют о полном и повсеместном хаосе. Это напоминает об эйфории времен начала “мирного процесса”, из-за которой в 1996 г. первые16 солдат были расстреляны, как котята, когда ехали к могиле Йосефа в бронетранспортере с открытым верхом и стоя полутелом наружу, так как не ожидали такого враждебного поведения от палестинских полицейских, хотя до этого уже была стрельба с погибшими с нашей стороны в других участках взаимодействия. Единственным, кто остался тогда невредимым, был шофер бронетранспортера. Поняв, что всех солдат просто перестреляли, он развернулся и вывез их тела обратно.

Сейчас, после размежевания, снова в армии всем внушили, что будет сплошной мир и дружба. Оккупации, которая по левым теориям вела к моральному разложению армии, больше нет, а значит, нет и причин для разложения. Использование армии в карательных целях против своего населения причиной для разложения не считалось.

А “Хизбалла” наблюдала в хорошие бинокли и все знала. При этом наша разведка знала, что у “Хизбаллы” есть не только люди, учившиеся в Иране, но имеются и “Стражи революции”, представители иранской разведки, которые не просто наблюдают за всеми действиями ЦАХАЛА, но и анализируют добытую информацию. Причем не только перехваченную по радио и военной связи. Имелись у “Хизбаллы” и другие источники. Например, они мониторили связь службы скорой медицинской помощи Маген Давид Адом, при помощи которой корректировали свои попадания при артобстрелах. Они выкачали также информацию с военных пелефонов и персональных и ручных компьютеров, которые работали по системе связи “блю-тут”. Они сумели перехватить содержимое компьютеров комбатов, комратов, полковников и бригадиров. Таким образом они сумели достичь высокого уровня развединформации. Обо всем этом в армии знали и запретили офицерам армии пользоваться компьютерами через любые системы беспроволочной связи.

Недооценка противника, шапкозакидательство, плюс неинформированность разведки после бегства из Ливана и Газы в сумме привели к возможности такой серии провалов. В Иудее и Самарии это практически невозможно, т.к. там почти все теракты предотвращает разведка, не рассчитывая на “забор безопасности”. А на юге и на севере, в результате бегства из сектора Газы и из Ливана неизбежно повлекшее потерю источников информации, оба фронта практически оголены.

Когда взяли в заложники Гилада Шалита - не поселенца, не религиозного, выходца из своей, идеологически близкой власть предержащим среды, это не подходило ни Ольмерту, ни, тем более, Халуцу. Поэтому было принято решение начать операцию в Газе, во избежание нареканий. Но Гиладу Шалиту она не могла принести пользы, так как источников информации у нас в секторе Газы почти не осталось. Мы потеряли с уходом оттуда свои разведывательные возможности, не получив взамен мира. В результате мы смогли войти в Газу, но дойти до солдата не смогли. Незнание разведки о наличии в Ливане ракет С-802, обошлось потерей 4-х моряков и катера – свидетельствует об огромных пробелах в развединформации на северном фронте.

Зато операция предотвратила вопросы и критику общественности, так как “пока говорят пушки, музы и политики молчат”. Подобные соображения продиктовали и операцию в Ливане. Но там было еще одно обстоятельство, которое позволило принять решение о широкомасштабных военных действиях. Обстоятельство политического характера.

Президент Буш срочно нуждался в аргументах и средствах давления, чтобы убедить Россию и Китай утвердить санкции против северной Кореи и Ирана. Сегодня когда Америка ведет свою собственную борьбу с иранскими и корейскими атомными программами, в его интересах было создание рычага давления на Россию. В этом плане израильское давление на ставленника Ирана и Сирии в Ливане, конфронтация Израиля с “Хизбаллой” в Ливане оказалась в интересах Америки. Буш дал добро, и появился удобный случай разгромить “Хизбаллу” вдребезги, если Буш не договорится с Москвой и Пекином до тотального разгрома и срочно пошлет к нам Кондолизу остановить противостояние.

Это напоминает, как Ольмерт пытался признать власть ХАМАСа в ПА, но американцы не дали ему это сделать. Именно в угоду американцам он был вынужден хотя бы на словах пойти на конфронтацию с ХАМАСом. Поэтому и в Газе, и в Ливане мы ведем сейчас не свою войну, а войну американской администрации, которая предпочитает остановить израильское отступление из Иудеи и Самарии, чтобы не похоронить “Дорожную карту, а после разгрома “Хизбаллы” и ХАМАСа реализовать “Дорожную карту”, говорящую о двух государствах для двух народов.

Пока что Ольмерту либо дана свобода действий, либо он действует под диктовку из администрации США. Халуц и его генералы рассчитывают на принцип “победителей не судят”. Либо они доведут дело до разгрома “Хизбаллы”, либо договорятся о вводе международных войск. Во всяком случае, они надеются уйти от ответственности за все свои провалы.

Именно поэтому полиция, несмотря на необходимость сплочения нации во время войны, продолжает травлю поселенцев по всем территориям Иудеи и Самарии. Напоминая, тем самым, кто главный враг Ольмерта и правительства. Даже при том, что на южном и северном фронтах воюют, рискуя жизнью, солдаты, чьи семьи находятся в преследуемых поселениях. Это должно ясно показать нам, чего нам следует ожидать после разгрома “Хизбаллы” и ХАМАСа.