Седьмой канал 26 Октября 2006

Авигдор Либерман всех потряс. С криком: “Все в правительство, Отчество в опасности!” он ворвался в правительство, как Мессия, на белом осле под флагом президентского правления. Акция оказалась удивительно рейтинговой. Судя по откликам на Интернет-сайтах, Либермана назвал всяк сущий в Израиле язык, и помногу раз.

Отклики на английском, иврите и русском можно разделить на три категории. Первая, самая малочисленная, “А я ему верю”. Эти идеалисты изредка попадаются среди англоязычной публики, а среди русскоязычной угадывается почерк штатных членов партии. Впрочем, таких немного. Самая многочисленная группа это: “Обманул ты нас, коварный. Не проголосуем больше за тебя”. При всем при том, что проливать слезы о коварстве израильского политика является верхом наивности, это прозрение может дорого стоить Либерману на выборах, если избиратель не поверит ему вновь. “Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад”, - сказал А.С. Пушкин, подводя итоги израильских выборов 2003 года.

Третья группа: “А ты мне и такой нравишься”. В этой группе преобладают коренные израильтяне, измученные коррумпированными дураками в правительстве, неопределенностью ситуации, необходимостью делать самостоятельно трудный выбор. С невротической поспешностью они ищут “сильную личность”, которой можно вручить свою свободу, а самим спокойно съездить в Эйлат. Политик с русским акцентом и ухватками “бульдозера” рисуется им эдаким Сталиным, который, наконец-то, наведет порядок (Ordnung), расставит все по местам - прекратит коррупцию, приведет к общему знаменателю мафию и полицию, Ахмадинеджаду покажет кузькину мать, и не даст споткнуться Ольмерту.

Психологически это объяснимо. Индивид в современном обществе запуган и неуверен в себе, а израильские граждане к тому же постоянно вынуждены бояться терактов, от которых они незащищены, внешней агрессии, которую армия и политическое руководство отразить не могут, они боятся, что их любимое государство - замок на песке. Поэтому индивид, доведенный до невроза, лихорадочно ищет авторитарную личность, которой он мог бы вручить свою свободу.

“Это решение не ведет к счастью и позитивной свободе, - писал Эрих Фромм в “Бегстве от свободы, - в принципе оно аналогично тем решениям, какие мы встречаем во всех невротических явлениях. Оно смягчает невыносимую тревогу, избавляет от паники и делает жизнь терпимой, но не решает коренной проблемы”.

Обсуждая перипетии “дела о ссуде Сирила Керна”, то есть деньгах полученных Ариэлем Шароном на финансирование своей предвыборной кампании на пост председателя “Ликуда” в 1999 году, и переданных, как подозревает следствие, австрийским мультимиллионером Мартином Шлаффом через подставное лицо, общество выпускает из виду один весьма немаловажный факт. В 1999 году Мартин Шлафф финансировал не одну, а две предвыборные кампании - Ариэля Шарона и Авигдора Либермана. Деньги под создание партии НДИ и ведение предвыборной пропаганды Авигдор Либерман взял взаймы в Австрии, о чем он и сам говорил не скрывая. Он не афишировал, но и не скрывал того факта, что является другом и деловым партнером Мартина Шлаффа.

“Седьмой канал” писал со ссылкой на корреспондента “Макор Ришон”, Пазит Равина, что Авигдор Либерман летал на бат-мицву дочери Шлаффа в кампании Дова Вайсгласса, Шимона Шевеса и других деятелей того же толка. Гораздо меньше публика знает о том, что Авигдор Либерман в 2000 году встречался с деловым партнером Мартина Шлаффа по иерихонскому казино, казначеем Арафата, Мухаммедом Рашидом. Та же Пазит Равина раскрыла еще один, совершенно неизвестный общественности факт. Не только Гилад Шарон кормился от феерического проекта “Греческий остров” Дуду Аппеля. Фирма Авигдора Либермана “Натив ле-Мизрах” (“Путь на восток” или “Drung nach Ost”) принимала активное участие в строительстве замков фата-морганы на греческом острове, за что получала от него ежемесячные выплаты на десятки тысяч долларов. Это говорит только об одном - у команды Шарона, его преемников и Либермана общие источники финансирования и общие интересы.

Нащупывать свой путь в политике Авигдор Либерман начал давно. Во времена его молодости модно было быть правым. Барух Марзель вспоминал, что юный Ивет крутился у рава Меира Кахане, но когда понял, что больших перспектив это не сулит, ушел. Последний его роман с правым лагерем был в 2003 году. К осознанию своей ошибки Либерман пришел сразу после выборов, получив вместо ожидаемых пятнадцати, девять мандатов. Однако положение обязывало, и он вместе с Бени Элоном выступил категорически против плана одностороннего размежевания, за что и поплатился креслом. Впрочем, он, видимо, искренне считал, что одностороннее размежевание не самый лучший способ решения проблем. И предложил свой.

Урок, преподнесенный ему Шароном, он запомнил, но зла на него не держал, ибо, как мы уже указывали, деловые интересы у них совпадали, и покровители были общие. Поэтому Либерман начал исправляться просто на глазах. Даже план свой разработал и у Киссинджера утвердил. Он ведь не против отступления, и не против создания палестинского государства, и не против возвращения беженцев, вопрос в методах. Если раньше он говорил кантонах как о прообразе палестинского государства, сейчас он мелочиться не стал. Вспомнил Билла Клинтона - там, где евреи - евреям, там, где арбы - арабам. Разделимся по демографическому принципу, произведем обмен территориями, и будет сплошная выгода. Не надо выселять евреев, и не надо платить пособия от Института национального страхования арабам. Что по этому принципу мы расстанемся с Галилеей и Негевом, а границы государства будут похожи на кружевную салфетку, Либерман как-то не подумал.

На выборы 2006 года Либерман шел отдельно от “Ихуд леуми”. Правда, там мыслили еще по инерции, и отдали русскоязычного избирателя на откуп Либерману. Была такая теория, и мне ее не раз озвучивали: сейчас Либерман изображает центриста с левым уклоном, соберет голоса “Шинуя”, а потом принесет их в правый лагерь. Главными же врагами “Ихуд леуми” были Барух Марзель и Биньямин Нетаниягу. Против них был направлен весь огонь пропаганды.

Либерман тоже боролся с Нетаниягу, правда, в отличие от ИЛ, его предвыборная кампания была согласована с “Кадимой” и ШАС. И вроде бы все было рассчитано, но после оглашения предварительных результатов Либерман допустил ошибку - открыто озвучил свое желание стать через 4 года премьер-министром. Его тут же наказали. Счетная комиссия все пересчитала, и у Либермана оказалось на один мандат меньше, чем у “Ликуда”, причем, пересчитывали голоса в сторону уменьшения мандатов НДИ дважды. Либерман же некоторые факты брать в расчет не хотел, и продолжал предъявлять требования, которые Ольмерт выполнить не мог в силу того, что и сам недосчитался 10 мандатов, которые обещали ему политтехнологи.

Либерман остался за бортом, но Ольмерта не ругал публично. На последней пресс-конференции перед объявлением состава кабинета министров он воззвал к премьеру: “Возьми меня, Ольмерт. Я буду тебе более надежным партнером, чем “Авода”!”

Нетаниягу же он всячески отталкивал и поносил, а люди, знавшие его лично, рассказывали, что для Ивета главным принципом является лояльность, и он долго хранил верность Нетаниягу, но тот предавал Ивета не раз, и больше он терпеть не мог.

Сидя в оппозиции, Либерман занимал “государственную” позицию - Ольмерта не критиковал, или критиковал для виду. И никто клещами у него не мог вырвать публичного заявления о том, что он приложит все усилия для отстранения от власти правительства пораженцев. Напротив, он все время твердил, что, как государственник, он будет бороться не за отстранение, а за стабилизацию правительства, и это мог слышать всякий, у кого были уши. И кому надо, тот Либермана услышал. На пике протеста, когда судьба Ольмерта и Переца была, казалось бы, предрешена, и кадимовцы уже прощупывали пути возвращения в “Ликуд”, Ольмерт, как кролика из шляпы, извлек Либермана с его законопроектом об укреплении вертикали власти.

Заподозрить Либермана в наивности и идеализме нельзя. Он и сам прекрасно понимает, что его красивым заявлениям о спасении отечества даже старушки на лавочках не верят. Да ведь не к ним он обращался, а к олигархам, которые решают его и Ольмерта деловую и политическую судьбу: “Вы видите, я умею хранить верность и данное слово, я надежный человек, на меня можно положиться”.

Правому лагерю он на прощание посоветовал расширить кругозор и разобраться в себе. Сам Либерман уже стал министром по стратегической угрозе Ирану. Стратегической угрозы некомпетентной троице Ольмерт - Перец - Ливни он не представляет. Им он верный друг и спаситель.