После того как 11–15 июня власть в Газе захватили боевики исламского движения ХАМАС, «пасьянс» палестино-израильского (и – шире – всего арабо-израильского) конфликта изменился кардинальным образом. Если в прошлые десятилетия главной силой, противостоявшей Израилю, был амбициозный феодально-социалистический панарабизм Г.А. Насера или агрессивный, но при этом преимущественно секулярный палестинский национализм Я. Арафата, то теперь матрица конфликта изменилась, и изменилась весьма существенно. При этом надо признать честно: о Г.А. Насере и Я. Арафате израильтяне знали довольно много, о тех же, кто пришел к власти в Газе, подавляющее большинство из нас, кроме общих лозунгов, не могут сказать практически ничего.

Прежде всего, нужно отметить, что по нескольким характеристикам палестино-израильский конфликт вернулся к состоянию пятнадцати- и даже двадцатилетней давности. Во-первых, до 1993 года центральные фигуры палестинского движения сопротивления жили за пределами собственно Палестины: тот же Я. Арафат последовательно руководил ФАТХом и ООП из Египта, Иордании, Ливана и Туниса. После так называемых соглашений Осло большинство руководителей ООП вернулись на Западный берег и в Газу; влияние же тех, кто остался в диаспоре (как, например, Фарука Каддуми, когда-то считавшегося едва ли не вторым человеком в иерархии ООП), сильно снизилось. Сейчас ситуация вернулась к состоянию, существовавшему до «соглашений Осло»: ведущей фигурой в ХАМАСе является Халед Машаль, который вот уже сорок лет не проживает на территории Палестины. Его путь к нынешнему пристанищу (насколько известно, он проживает в Дамаске, хотя некоторые источники указывают в качестве его адреса Тегеран) был весьма извилистым и пролегал через Кувейт, Иорданию и Катар. С израильской точки зрения, факт присутствия тех или иных лидеров палестинского сопротивления на территориях Западного берега и Газы имеет двоякое значение: с одной стороны, многие не без оснований отмечали, что руководить вооруженной борьбой против Израиля, находясь на расстоянии считанных километров от Иерусалима и Тель-Авива, куда проще, чем из отдаленного Туниса. С другой стороны, лиц, находящихся в Рамалле и Газе, израильским спецслужбам значительно легче контролировать: тот же Я. Арафат был на протяжении двух последних лет жизни фактически блокирован в своей резиденции, не имея возможности совершать поездки в какие-либо другие государства. Подобная ситуация невозможна в принципе, когда первое лицо палестинского движения сопротивления находится в Дамаске или Тегеране, где возможности израильских спецслужб более чем ограничены.

Во-вторых, ООП, бывшая до недавнего времени основным фактором палестинской политики и повсеместно воспринимавшаяся как единственная законная представительница арабского населения Палестины, еще в 1988 году объявила о признании Государства Израиль (впрочем, не понятно, в каких границах). Это произошло на XIX съезде Палестинского национального совета, прошедшем в Алжире в ноябре 1988 года. 14 декабря того же года Я. Арафат созвал пресс-конференцию, на которой заявил о безоговорочном принятии текстов резолюций № 242 и № 338 Совета Безопасности ООН в качестве основы для проведения переговоров, о признании права Израиля на существование и об осуждении любой формы террористической деятельности на любой территории. В тот же день тогдашний Государственный секретарь США Джордж Шульц объявил об официальном начале диалога между американской стороной и лидерами ООП, а четыре года спустя – в конце 1992 года – переговоры с высшими руководителями ООП начали эмиссары тогдашнего правительства Израиля. Переход от борьбы за уничтожение Израиля и создания независимой Палестины на его месте к борьбе за создание палестинского государства рядом с Израилем потребовал от ФАТХа, основанного в 1958 году, тридцати лет, но этот путь был пройден. ХАМАС, отмечающий в этом году двадцатилетие своего существования, этот путь до настоящего времени так и не прошел и по-прежнему отказывает Израилю в самом праве на существование. С этой точки зрения, весь палестино-израильский политический процесс оказался отброшенным на два десятилетия назад.

Несмотря на его видную роль нынешнего главы ХАМАСа Халеда Машаля в ближневосточной политике, его взгляды практически никем никогда не анализировались систематически. Книги о Я. Арафате, изданные на разных языках, исчисляются десятками – о Х. Машале не написано пока ни одной, ни на каком языке. Несмотря на его довольно давнее присутствие в палестинском движении сопротивления (неслучайно израильские спецслужбы еще десять лет назад пытались убить его), ему удается оставаться «серым кардиналом», практически неизвестным общественности. Его интервью стали появляться в печати лишь в последние годы, в особенности после того, как весной 2004 года израильские силовые структуры провели «точечные ликвидации» основателя ХАМАСа шейха Ахмеда Ясина и его ближайшего сподвижника Абделя Азиза эль-Рантиси (их портреты, кстати, висят в доме Х. Машаля в Дамаске). В этой связи напрашивается несколько парадоксальный вывод о том, что путь Х. Машаля к «трону» первого лица палестинского сопротивления расчистили именно израильтяне.

Халед Машаль родился в крестьянской семье на Западном берегу, бывшем тогда частью Иордании. Вот что он говорил об этом спустя полвека: «Я родился в 1956 году в деревне Сильвад, это на Западном берегу, недалеко от Рамаллы. Мы жили там до 1967 года. А потом, как и сотни палестинцев, бежали. Палестинцы рассеяны по всему миру. Я помню мою деревню. Там красиво, растет виноград, инжир. Она стоит на возвышенности, там климат хороший – летом не так жарко, отдыхать хорошо. Жили там в основном крестьяне. И мои родители и деды тоже все были крестьяне, я горжусь этим. Я скучаю по моим родным местам»[1].

На протяжении многих лет, если не десятилетий, в Израиле доминировала точка зрения, согласно которой для того, чтобы можно было договориться с палестинцами, со сцены должно уйти «поколение 1948 года» – иными словами, те, для кого ключевым этапом биографии был исход во время первой арабо-израильской войны. Не без оснований считалось, что травма вынужденного исхода – при невозможности возвращения – наложила тяжелейший отпечаток на весь жизненный путь этих людей, которые стремились и стремятся не столько к урегулированию, сколько к отмщению, а коли так – договориться с ними практически невозможно. Не входя сейчас в споры о том, насколько верны были те оценки, отметим, что Х. Машаль принадлежит к другому поколению, в 1948 году он еще не родился, но и для него память о травме исхода в одиннадцатилетнем возрасте – ключевой элемент биографии. Всего в ходе войны 1967 года с территорий Западного берега и Газы бежали 120 тысяч палестинских арабов. Согласно решению израильского правительства от 2 июля 1967 года, всем им было позволено вернуться в свои дома до 10 августа (впоследствии этот срок был продлен до 13 сентября), однако лишь 14 тысяч человек воспользовались этим правом[2]. Среди тех, кто не вернулся на перешедший под контроль Израиля Западный берег, были и родители Х. Машаля, эмигрировавшие, как и многие палестинцы, в благополучный Кувейт.

Именно в Кувейте в пятнадцатилетнем возрасте Х. Машаль стал членом организации «Мусульманское братство», а в восемнадцать поступил в университет, где изучал физику. В университете он стал одним из лидеров местной палестинской общины и организовал ячейку, под исламскими знаменами боровшуюся за лидерство в местном студенческом союзе. Окончив университет в 1978 году, Халед Машаль стал учителем физики в одной из кувейтских школ. В 1981 году он женился, сейчас у него семеро детей: четыре сына и три дочери.

С самого основания ХАМАСа в 1987 году Халед Машаль был главой его кувейтского отделения. После иракского вторжения в Кувейт в 1990 году и массового изгнания оттуда поддержавших Саддама Хусейна палестинцев Халед Машаль перебирается в Иорданию, где становится главой местного отделения ХАМАСа, а также координирует отношения движения с Сирией и Ираном, включая сбор средств на нужды исламистов. К «процессу Осло» в середине первой половины 1990-х годов Х. Машаль, как и едва ли не большинство палестинцев диаспоры, отнесся резко отрицательно. Вот что сам он говорил об этом в интервью бейрутской газете «Аль-Хайят» в 2003 году: «У меня было двойственное чувство. С одной стороны, мне было больно, поскольку я чувствовал, что эта церемония в Белом доме [13 сентября 1993 года. — Авт.], где присутствовали представители многих стран мира, была на самом деле похоронами палестинского дела. Мировое сообщество, влиятельные представители которого стояли на лужайке у президентского офиса мощнейшей из стран мира, отказало палестинцам в праве на 78% принадлежавшей им территории [под этими 78% Х. Машаль имеет в виду суверенную территорию Государства Израиль в границах «зеленой черты»]. Более того, даже оставшиеся 22% [речь о территориях Западного берега и Газы] не были гарантированы. Мне было грустно. Мы, палестинцы, согласились на невыгодную сделку. Вторым моим чувством, несмотря на всю торжественность, была уверенность, что все произошедшее – лишь незначительный эпизод, который не повлияет на палестинское будущее»[3].

Вопрос о том, насколько Х. Машаль контролирует процессы, происходящие на Западном берегу и в Газе, не всегда ясен. Хотя он возглавил Политическое бюро ХАМАСа еще в 1996 году, представляется, что до весны 2004 года ключевая роль в определении стратегии и тактики организации принадлежала не ему. Показательным в этой связи является свидетельство корреспондента египетской газеты «Аль-Ахрам» Сами Мубайеда о встрече с Х. Машалем в декабре 2001 года: «Роль Х. Машаля была чисто политической и ограничивалась деятельностью по поддержанию имиджа организации в Сирии. Во время нашей беседы к нему подошла помощница и шепнула ему на ухо о шахиде [так, в частности, именуют в палестинском движении сопротивления террористов-смертников, взрывающихся на улицах израильских городов. — Авт.], только что взорвавшем себя в Палестине. Было очевидно, что Х. Машаль удивлен этой новостью. Он включил телеканал «Аль-Джазира», пытаясь узнать подробности. Он знал не больше меня о военной операции, несмотря на то, что ХАМАС взял на себя ответственность за эту атаку, к большому удивлению Х. Машаля. Этот инцидент подкрепил мою точку зрения, что Халед Машаль не контролировал в то время боевые операции в Палестине»[4].

После гибели в ходе «точечных ликвидаций» в 2004 году лидеров ХАМАСа шейха Ахмеда Ясина и Абделя Азиза эль-Рантиси Халед Машаль фактическим стал главой организации, «кукловодом за сценой», влияние которого более значительно в сравнении с лидерами ХАМАСа на палестинских территориях – Махмудом аз-Захаром и Исмаилом Ханией. С этого момента он становится все более публичной фигурой, излагает свои взгляды в различных интервью и выступлениях. Особенный рост публичности приходится на период после победы ХАМАСа на парламентских выборах в ПНА в январе 2006 года и последовавшего за этим приглашения в Москву.

Его отношение к Израилю весьма витиевато: он отказывает еврейскому государству в какой бы то ни было легитимации, но понимает, что де-факто вынужден смириться с ним. Он заявляет, что существование Израиля является некоторой текущей данностью, с которой необходимо считаться, невзирая на формальное признание или непризнание, и несколько неожиданно предлагает в качестве модели аналог китайско-тайваньских отношений. По его словам, «существует множество примеров, когда непризнание не означает войны. Китай и Тайвань, к примеру, не признают друг друга, но они торгуют и сотрудничают друг с другом… Мы готовы принять статус Израиля, не признавая его»[5]. Более того, в отличие от Я. Арафата, Х. Машаль признает, что в Палестине «многое связано с иудаизмом»[6]. Иными словами, будучи ярым противником Израиля и отказывая ему в долгосрочной перспективе в праве на существование, Х. Машаль выражает готовность де-факто сосуществовать с ним, не отрицая важности этой земли для иудейской традиции.

Понятно, что Х. Машаль ни с какой стороны не может быть охарактеризован как сторонник мирного урегулирования. Вместе с тем, нравится нам это или нет, реальная власть в секторе Газы находится сегодня именно в руках возглавляемой им организации. Уже не раз отмечалось, что не контактировать с палестинским руководством Израиль не может; это для, например, России данная тема – вопрос выбора, для Израиля, к сожалению, вопрос стоит иначе. Нравятся израильтянам палестинские лидеры или нет – переплетение судеб двух народов обязывает их так или иначе взаимодействовать[7]. Попытка уничтожить Х. Машаля, предпринятая десять лет назад, оказалась неудачной, а успешные операции израильских силовых структур по уничтожению шейха А. Ясина и А.А. эль-Рантиси, как показал последующий опыт, не привели к исчезновению или даже ослаблению возглавлявшейся ими организации. Силовой вариант был испробован и оказался не очень перспективным: после всех ликвидаций и спецопераций власть в Газе захватил именно ХАМАС.

Остается открытым вопрос, насколько возможно и перспективно политическое урегулирование отношений между Израилем и ХАМАСом. При условии, что удастся предотвратить захват ХАМАСом власти на Западном берегу, китайско-тайваньская модель применительно к Израилю и сектору Газы может оказаться не такой уж плохой. В случае же, если ХАМАСу удастся подчинить себе Западный берег, весь регион ждет катастрофа, и как Израилю, так и Иордании нужно сделать все, что в их силах, чтобы предотвратить подобное развитие событий[8].

Примечания

• Назад
• Вперед