Экюль Пуаро, персонаж детективных романов Агаты Кристи, сказал бы в таком случае: "Здесь слишком много случайных совпадений, чтобы сделать вывод об обычной случайности". Не нужно быть знаменитым сыщиком, чтобы обратить внимание на странную закономерность: ни одно правительство, совершавшее уступки арабам, не имело на это общественной легитимации – ни парламентской, ни партийной, ни моральной. Так было и с Ицхаком Рабиным, заключившим Норвежские соглашения, и с Эхудом Бараком накануне переговоров в Кэмп-Дэвиде, и с Ариэлем Шароном в период осуществления программы размежевания. То же самое происходит с Эхудом Ольмертом, готовящимся к конференции в Аннаполисе. Одна и та же ловушка, которую они сами помогали установить.

Если в случайность совпадения мы решили не верить, значит, это явление должно иметь рациональное объяснение. И оно в том, что главы израильских правительств не имеют достаточных полномочий, придающих политике легитимацию. Граждане страны разуверились в представительной демократии и считают недопустимым изменение курса правительства в связи с изменившимися обстоятельствами. Такого рода аргументы были бы действенными, если бы вокруг понятия "мир" существовал такой же консенсус, как вокруг понятия "война". Война всегда воспринимается легитимной (как, например, Вторая ливанская), но перестает быт таковой, если ее результаты неудовлетворительны. Провальная война превращается в войну не легитимную. Что же касается мирных инициатив, чреватых отступлением, то они изначально воспринимаются противозаконными.

Причина этому не только в отсталости народа, не понимающего правил демократической игры, но и в том, что наши премьер-министры, один за другим, подрывали демократические институты и извращали дух народовластия. Символом Норвежских соглашений навсегда останется Алекс Гольдфарб, депутат от правой партии, продавший свой голос в обмен на пост замминистра и пресловутую "мицубиси". Договор был ратифицирован с минимальным перевесом, но Рабин даже не пытался придать процессу оттенок легитимности.

К моменту, когда Эхуд Барак отправился в Кэмп-Дэвид, его не только ненавидели избиратели, но и элементарного парламентского большинства у его коалиции не было! Этот факт не только не волновал его! Гораздо хуже – он открыто заявил, что намерен "обойти" кнессет! И наши крикливые поборники демократии, фиксирующие каждое отклонение, когда у власти правые, молчали. Нашлись и такие, кто оправдывал извращение демократии, если это происходит "во имя мира".

Ариэль Шарон, который уже подозревался в уголовщине, нарушал демократию ради размежевания. Причем он наплевал на результаты референдума в Ликуде, проведение которого сам же инициировал! "Я сожалею об исходе референдума", - прокомментировал он подсчет голосов. Но немного времени ему понадобилось, чтобы преодолеть сожаления и продолжить подготовку к размежеванию.

Я не хочу сказать, что договор Осло-2, переговоры в Кэмп-Дэвиде и программа размежевания – движение в неправильном направлении. Наоборот! Но общественная легитимация не менее важна, чем сам процесс. Непонимание этого стало причиной всеобщего трагического ощущения безысходности конфликта.

Ольмерт, готовящийся к конференции в Аннаполисе, олицетворяет другую сторону проблемы. У него как раз есть внушительное парламентское большинство, но у него нет моральной легитимации. Бесконечные уголовные расследования лишают Ольмерта морального права на власть. Если бы речь не шла о жизнях людей, смешно было бы слушать сетования израильской стороны на то, что "Абу-Мазен не может выполнить договор", потому что он представляет всего лишь половину своего народа. Формальное право у Ольмерта есть, но оно не поможет преодолеть моральную немощь.

Остается лишь пожелать, чтобы в Израиле появился лидер, у которого есть и программа, и большинство в кнессете, и моральная легитимация. Все равно останутся правые, которые попытаются помешать договоренности, но, по крайней мере, сделать им это будет гораздо труднее.

"Гаарец", 19.10.2007

Перевод сайта "Курсор"

(прим.ред.сайта МАОФ – уж если ультралевая Лили Галили так заговорила…)