Люди… Будьте бдительны!

Наука развивается потому, что ученые всегда стараются исследовать в первую очередь наиболее простые системы. Ну зачем, скажите, начинать изучение воздействия нового лекарства сразу с людей, когда можно сначала посмотреть, что происходит на уровне одиночных изолированных клеток. Такая картина будет много яснее, а исследование – гораздо безопаснее. Затем можно перейти к простейшим организмам, а потом и к более крупным животным, наконец, к приматам и только после всего этого рискнуть, как правило, собственным здоровьем, а то и здоровьем своих близких.

Без цепочек таких проверок фармакологи обойтись не могут – эта последовательность вековечная, разве только в последнее время самым первым, точнее предварительным, этапом может иногда служить и моделирование на компьютере. Такой длинный путь испытаний имеет смысл потому и только потому, что все мы – тоже животные, в конечном итоге, и «ничто животное нам не чуждо», хотя иногда и преодолевается в какой-то мере силой разума.

Эта общность в цепи организмов помогает и развитию хирургии: новые методы тоже проверяются на животных – многие из вас бывали в Сухуми в знаменитом обезьяньем питомнике, в котором "отработанных" уже в экспериментах обезьян помещали в небольшой зоосад (и сам институт, и этот зоосад были разгромлены в 1992 во время абхазско-грузинского конфликта). И сколько бы ни возражали "защитники животных", необходимые науке и медицине биологические и фармакологические эксперименты лучше проводить на животных, чем непосредственно на людях – вспомните, хотя бы, что столь популярные ныне операции по пересадке органов, спасшие многие тысячи людей, были бы невозможны без опытов на животных.

Итак, с физиологией и медициной понятно. Но это еще не все: на животных можно изучать и проверять также поведенческие реакции. Этим занимается интереснейшая наука – зоопсихология. На высших приматах, например, исследуется распределения ролей в стае: в ней, точно как и у людей, выделяется главенствующая особа – "альфа", которой, если это самец, принадлежат наиболее привлекательные самки, а также право первому выбирать себе еду и одаривать окружающих. Но выделяется в стае и "омега", последняя особь, над которой всем позволено измываться. В человеческом обществе такое подразделение тоже более иль менее очевидно происходит и в школьном классе, и в офисе и т.д. Наиболее явно аналогия со стаей прослеживается в многолюдной тюремной камере, где всегда есть пахан и некто убогий, чье место у параши.

К середине 20-го века зоопсихологи экспериментировали уже не только с высшими животными. Замечательных результатов добился Карл Фриш, наблюдавший за общественной жизнью пчел, а также Конрад Лоренц и Нико Тинберген, изучавшие поведение птиц. Все трое за открытия, сделанные в том числе и в ходе упомянутых исследований, были удостоены Нобелевских премий.

Главным в этих работах было следующее. Если поведение приматов определяется в какой-то степени их рассудком, то у эволюционно более примитивных животных основы поведения зависят от генетически обусловленных инстинктов. У птиц присутствует некоторая способность к обучению, но вот у насекомых ее уж точно нет, и таким образом, они представляют модель, позволяющую выявить, какие инстинкты у животных являются безусловными.

Недавно было сделано в этом направлении интереснейшее открытие, связанное с жизнью и деятельностью тараканов, но явно имеющее аналогии и в человеческом сообществе¹.

Известно, что тараканье сообщество склонно к самоорганизации. Так, выбор, скажем, оптимального по обеспечению безопасности и доступности места пребывания (отметим, что тараканы любят темноту) начинается с сугубо индивидуального поиска, но затем тараканы начинают быстро взаимно ориентироваться по принципу «там хорошо, где нас много» - они, как и многие люди, боятся "высовываться" . В результате, если есть территориальная возможность, они все скапливаются в одном месте, и изначальный индивидуализм сменяется полным коллективизмом.

Так вот, научные работники Швейцарии и Франции внедрили в значительную по размеру группу тараканов (16 особей) несколько (4 агрегата) роботов, сходных по величине, но не по внешнему виду с тараканами, зато имеющих «тараканий» запах – их оболочки пропитали выжимкой из шкуры натуральных тараканов.

Роботы вели себя как тараканы, но экспериментаторы могли ими управлять и манипулировать извне. В результате, как оказалось, небольшая группа роботов могла заставить значительное число тараканов изменить своей вековечной привычке и скучиваться вовсе не в относительно безопасной темноте, как повелевал генетически унаследованный инстинкт, а на свету, где их легко обнаружить и уничтожить. Это изменение поведения достигалось благодаря направляемому экспериментаторами переходу от краткого по времени индивидуального поиска «пристанища» к группировке роботов по приказу извне, в одном, хотя для тараканов и плохом месте.

Таким образом оказалось, что малая группа тараканов-«агитаторов», управляемых извне и выполняющих антитараканье деяние, способна заставить всю группу натуральных тараканов действовать себе во вред: инстинкт послушания оказывается сильнее инстинкта сохранения жизни!

Это заключение имеет, на наш взгляд, самое непосредственное отношение к поведению человеческих сообществ и может многое, очень многое объяснить в явлениях массовой психологии.

Нам сразу вспомнились сравнительно старые, наших институтских времён, опыты по психологии коллектива. В их ходе совсем небольшая группа – 2-3 ученика, по заданию инструктора упорно говорила, к примеру, «в классе холодно», и в результате оказывалась способной заставить весь остальной класс повторять вслед за собой, что «в классе холодно» (и поверить в это!), хотя в действительности там было вполне тепло.

Абсолютное большинство людей, особенно живущих в демократических странах, обычно считает, что их мнения вполне индивидуальны и мало подвержены влиянию политиков СМИ. Об этой уверенности говорят результаты множества опросов. Конечно, имеется огромное число примеров, говорящих об обратном. Любой человек, подчеркнём эту очевидность, испытывает на себе всю силу СМИ и политиков, но обычно эта сила представляется более или менее открытой и прямой, диктуемой интересами известной, той или иной, партии или группы людей.

При этом представляется очевидным, что эти политики, партии, СМИ преследуют свои интересы, но, в то же время, убеждают публику, что эти действия полезны отдельному человеку. Последний же считает, что в своём поведении он абсолютно индивидуален, и уверен, что действует прежде всего, в своих интересах.

Открытие относительно «внушаемости» тараканов демонстрирует принципиально иную возможность в действиях людей, да простят нас чувствительные читатели за такое сравнение: чужой, даже внешне не похожий субьект (программируемый робот?), действуя целенаправленно, способен изменить поведение масс, заставить их действовать вопреки собственным интересам. В свете подобного открытия обнаружение, скажем, финансирования деятельности так называемых «миротворческих центров» из сомнительных источников (как, к примеру, левацкой партии «Мерец» европейским сообществом), становится особо красноречивым и настораживающим.

Помните, граждане, что политик, особенно рассыпающийся прекрасными, но не подкреплёнными реальными возможностями обещаниями, может действовать так не только во имя укрепления своей власти и увеличения влияния своей партии, но и быть роботом, проводником чуждого и вредного для страны влияния. Это означает, что избиратели должны быть особенно внимательны, бдительны, старательно избегая подчинения «стадному» инстинкту.

Помните, граждане, что в проведённых опытах роботы, имитирующие на первых порах все повадки биологических особей, в итоге приводили их к решениям, для этих особей вредных, навязанных извне. Так может быть и с вами. Так может быть и с вами.

Помните, граждане, выбирая, именно об этой, наиболее серьёзной для будущего многих стран, не только Израиля, опасности.

Иерусалим