Рони Бар-Он в ярости. Ему не понравилась идея совместного зажигания ханукального светильника с председателем профсоюза учителей Раном Эрезом. Весь тот день он пытался помешать этому мероприятию, когда же убедился в твердости намерения Эхуда Ольмерта, то объявил о своем неучастии "в связи с уже данными обещаниями". Позаботился он и о том, чтобы все участники переговоров с учителями тоже отсутствовали. Не было ни ответственного за бюджетные расходы Коби Хабера, не главы отдела зарплат Эли Коэна, ни заместителя генерального директора министерства просвещения Менахема Коэна.

Бар-Он понимает, что стоит лишь Ольмерту заняться переговорами – и все пропало. А сам он превратится в патетически хромающую подстреленную утку.

Но, к огромному сожалению, Ольмерт сморгнул первым. Он не устоял под давлением учителей и политиков, требовавших его вмешательства. Правда, было объявлено, что встреча не имеет отношения к переговорам и будет посвящена исключительно теме важности системы просвещения. Но по ее окончании Ран Эрез сказал журналистам: "Добрая воля главы правительства должна быть переведена на язык действий. В зависимости от того, как он поступит, мы примем решение о наших будущих шагах".

Вчера учителя провели демонстрацию под лозунгами, требовавшими немедленного вмешательства Ольмерта в процесс переговоров. Они знают, что Ольмерт – слабое звено в цепи, что он не сможет долго играть роль "плохого". Он любит наводить мосты и получать удовольствие от дорогостоящих компромиссов. Эрез помнит, что Ольмерт вмешался в переговоры с Вассерманом (председателем профсоюза учителей младших и средних классов – прим. пер.) и увеличил суммы, о которых было договорено с профессионалами из минфина. Было договорено о 22,5%, а Ольмерт увеличил до 26%. Минфин настаивал на начальной зарплате для учителей в 5000 шекелей, а Ольмерт сказал, что будет 5200.

Чиновники кипели от негодования, но Ольмерт был тогда одновременно главой правительства и министром финансов. Но сейчас он "всего лишь" премьер-министр, поэтому, если он продолжит вмешиваться и рассуждать о том, что "учителя правы", Бар-Он может не выдержать.

Бар-Он, впрочем, тоже наделал ошибок. Он ошибся, когда сказал в телеинтервью на исходе субботы, что глава правительства имеет право вмешаться в переговоры "в последнюю минуту". Но кто знает, какая минута последняя? Бар-Он своими руками пробил брешь, позволяющую вмешательство Ольмерта.

Ошибся Бар-Он и тогда, когда назвал бюджет 2008 года "бюджетом благих вестей, а не напастей". Он, наверное, еще не понял, что противоположная сторона, услышав о "благих вестях", сделает ввод о том, что в бюджете есть деньги и утроит свои требования. Ему нужно было избрать иную тактику: объявить, что мы переживаем "семь урожайных лет" и должны готовиться к худшим временам. Он должен был говорить о необходимости сокращения бюджета министерств просвещения и здравоохранения, доказывать важность реформ в общественном секторе, страдающем от избытка кадров, и требовать повышения производительности труда.

Пока Бар-Он был "плохим" министром финансов, профсоюзы, промышленники, депутаты кнессета и прочие группы давления умерили свои аппетиты. Если бы он таким остался, они бы требовали сохранения нынешнего положения, а не бюджетных добавок.

И переговоры с учителями и университетскими преподавателями приняли бы другое направление. Эрез понял бы, что "разговаривать не с кем" и согласился бы на взаимоприемлемый компромисс. И университетские преподаватели поняли бы, насколько неуместно требовать 45-процентную прибавку к зарплате, если все говорят о сокращениях и урезаниях. И забастовки были бы короткими и справедливыми, и рынок выиграл бы.

И министру финансов это было бы с руки. Народ ведь не дурак, он поймет, что в стране строгий министр, охраняющий общественную кассу от посягательств. Не остался бы незамеченным экономический рост, снижение безработицы, высокие экономические показатели. И "плохой" министр финансов превратился бы в "хорошего".

"Гаарец", 11.12.2007

Перевод сайта "Курсор"