Сердечная улыбка Илана Рамона (З”Л) и тихий способ, который он выбрал, чтобы продемонстрировать
приверженность еврейской традиции, - символизировали то, чего не хватает в нашей раздираемой
противоречиями стране
(опубликовано в еженедельнике ХАБАДа «Сихат а-шавуа» 5 адара-1 5763г –
7.2.03 недельная глава Трума)
Сердечная улыбка Илана Рамона (З”Л) и тихий способ, который он выбрал,
чтобы продемонстрировать приверженность еврейской традиции, - символизировали
то, чего не хватает в нашей раздираемой противоречиями стране
Илан Рамон (зихроно ливраха), первый израильский астронавт, погиб на
борту космического корабля «Колумбия» при взрыве при входе в атмосферу.
Он дотронулся не только до небес, но и до сердец всех нас. В какой-то степени
он объединил все части народа в Стране и в диаспоре. Он был представителем
всех нас, и представлял нас с честью и мудростью. Его природная доброжелательность,
в которой не было и тени заносчивости, его сердечная улыбка и тихий способ,
который он выбрал, чтобы продемонстрировать приверженность еврейской традиции,
- символизировали то, чего не хватает в нашей раздираемой противоречиями
стране. Поэтому его смерть вызвала личную боль каждого из нас.
Прорыв традиции
Именно потому что он не был религиозным, произвел на нас всех такое
впечатление тот факт, что он решил продемонстрировать верность традициям
иудаизма. Израильские СМИ не знали, что делать с этим импульсивным прорывом
традиции и старались поменьше упоминать об этом, но во всем мире даже самые
незначительные подробности этого получили широкое освещение.
Ему было важно выяснить, когда наступает Шабат во время его пребывания
в космосе. Впервые этот вопрос возник как Галаха ле-маасе и известнейшие
поским в мире занялись этим вопросом и постановили Галаху (Шабат установили
во времени в месте старта). Он даже взял с собой кубок для Кидуша и показал
его перед телекамерами во время интервью в прямом эфире с космического
челнока.
В своей частной жизни он не всегда проверял пищу на кошерность, потому
что не был воспитан так, но тут он вдруг почувствовал, что представляет
весь еврейский народ. Он потребовал и получил еду кошер ле-меhадрин. Впервые
НАСА заботилось приготовить кошерную еду для полета в космос.
Невозможно недооценить огромное значение усиления сознания важности
кашрута, появившегося в поступке Рамона. Если бы нам предоставили миллионы
долларов для проведения пропагандистской кампании о важности кашрута, мы
не смогли бы достичь даже одного процента того общественного отзвука, что
достиг Рамон (если бы пиарщик предложил сфотографировать астронавта, требующего
кошерную пищу, ему бы сказали, что это звучит вымышленно и недостоверно…)
В своих интервью из космоса он отмечал, что его коллеги-неевреи довольны
кошерной пищей и хотят добавки и тем подчеркивал: кошерное – это хорошее,
кошерное – это вкусное. Кто знает на скольких евреев в мире это подействовало
соблюдать кашрут.
Как мы были взволнованы историей маленького свитка Торы, который он
взял с собой в космос, свиток Торы, который еврейский подросток прятал
в концлагере Берген-Бельзен. Эта история вызвала отклики во всем мире.
Илан волновался, когда показывал этот свиток Торы, говоря, что он символизирует
выживание еврейского народа «из самых ужасных дней ко дням веры и надежды».
Еврейский гений
Астронавту разрешается взять с собой в космос лишь небольшое количество
личных вещей, но Илан Рамон выбрал окружить себя тем, что символизирует
еврейскую традицию и историю: свиток Торы, футляр мезузы, кубок для Кидуша,
картину, нарисованную еврейским ребенком, погибшим в Катастрофе, доллар
от Любавичского Ребе, подаренный ему посланником ХАБАДа в космическом центре.
Так он мудро и с честью представил свое еврейство и свое еврейское наследие.
Он удостоился освятить Имя небес как никто другой. Его жена намекала на
«духовность», заполнявшую его в последнее время, но, к несчастью, он не
вернулся, чтобы рассказать нам об этом.
В определенной стапени именно его трагическая гибель усилила все эти
его послания. Таким мы запомним его. Израильский астронавт, выбравший подчеркнуть
свое еврейство.
Перевел Моше Борухович