Если бы у бабушки были колёса – она была бы дилижансом.
Народная мудрость

Никогда не думай, как другому причинить зло.
Думай, как сделать добро себе.
Мой папа

Я стараюсь избегать слова «нет». Это сидит во мне с давних времён, когда я вычитал у Эренбурга в «Хулио Хуренито», что если бы осталось в мире всего два слова – «да» и «нет» и надо было бы выбрать, какое из них сохранить, представитель иудейского племени, в отличие от всех других, остановился бы на «нет». «Нет, он не прав», - подумал я, не заметив уже отданное предпочтение «нет». Но потом стал следить за собой, и на этом не попадаться. «Не говори «нет»!» - поучал Д. Карнеги и был жутко прав.

Этот принцип я применяю и в решении мировых проблем, когда обсуждаю их на скамеечке у подъезда моего дома с коллегами по житейскому стажу. Не мудрено, что мы говорим не о пустячках каких-то, а о решающих текуще - исторических моментах – вроде каирской речи Обамы и Бар-Иланской речи Нетаньягу. Конечно, у меня ушло много времени на обдумывание. Не могу же я действовать, как глубокие аналитики, которые писали комментарий, возможно, до произнесения речей. Думаю, однако, что и в их подходе не всё так плохо. Вот, пишешь в заготовке: «Напрасно Нетаньягу сказал …», а если он не сказал, заменяешь на «Напрасно Нетаньягу не сказал …», и всего делов-то. А со статьёй аналитической, имея заготовку, легко поспеть первым…

Обдумав тщательно ситуацию, я вслед за Нетаньягу решил сказать «да» двум государствам для двух народов. Хотя знаю не хуже других, что никакого «палестинского» народа не было и нет. Как говорит моё безошибочное политическое чутьё и понимание событий в Газе – этого народа и не будет никогда. С тем же успехом можно пытаться образовать и газский народ из жителей Газы. И никакое обещание государства здесь не поможет, зная норов наших соседей. Но кто сказал, что не может быть государства без народа? Ещё как может и будет от этого ещё опасней! Поэтому условия его образования надо оговаривать так аккуратно, чтоб из этого ненужного мероприятия без должных гарантий ничего не вышло. Притом условия не только те, что упомянул Нетаньяху – чтоб признало это государство еврейскость Израиля, чтоб не имело оружия нападения, чтоб обязалось быть мирным. Это нужно, но мало.

Важно указать, что это государство обязано разрешить тем евреям, что живут на предполагаемых землях этого государства, продолжать там жить в полной безопасности, работать и владеть имуществом. Последнее особо важно, поскольку без имущества не проживёшь. Надо иметь и синагоги, где можно безопасно молиться – для многих это входит в понятие жизни. Словом, иметь всё то, что арабы получают в Израиле. Надо требовать, чтобы аналогичное разрешили и все другие мусульманские страны, а те, где евреев нет, как в Иордании – разрешили бы им приезжать и в отдельно – индивидуальном плане селиться как условие примирения. А если нет – то нет!

Вообще, как можно сказать «нет» группе людей или даже одному человеку в том, что называют мечтой? Это же всё равно что обрезать крылья, если они выросли. Иное дело, поставить реализации мечты условие. Вот приятель мой, сосед по скамейке, сам, говорит, когда-то был чуть ли не профессор, с академиком дружил, который эту историю ему якобы возьми и расскажи. А я очень к месту пересказываю её вам, читатели. Приходит как-то к академику дворник, приносит дрова для печки. Понимаете, сколь давно это было? И говорит академику: «Хочу быть как Вы, чтоб кто-то другой мне нужное приносил, а я буду сидеть, ничего не делая, как у вас в Академии. Как мне туда попасть?» Отвечает ему академик, по словам моего приятеля: «Очень просто. Сначала понять и признать, что мы занимаемся важным делом. Потом окончить школу, университет и начать заниматься научной работой. Сейчас мне не объяснить тебе, что это такое, но в университете поймёшь. Сделать научное открытие или стать большим начальником. И вот тогда мы соберёмся, оценим твои достижения и решим, подходишь ли ты нам как ровня. Если ещё рано – опять будешь работать, только и всего».

Хочу сделать, однако, одно замечание, относящееся не к созданию государства, а к смыслу слов вообще и понятию «нет» конкретно. Нетаниягу в своей речи упомянул раз десять слово «палестинец». Не было и нет такого народа, не было и нет такого гражданства. Правда, когда-то была такая область, а название в шестидесятые годы прицепили местным арабам. До образования Израиля так называли проживающих здесь евреев. Но ловкое словцо в руках хитрых политиков стало народообразующей силой. Конечно, лучше Нетаньягу, как и всем другим, говорить «палестинские арабы», сказав «нет» самому слову «палестинцы». Однако зараза эта въелась, а «нет» - всегда плохо, как я уже почти объяснил. Поэтому предлагаю объединить усилия пенсионеров и придумать новое имя – короткое, как кличка, включающую национальность и местоположение. Победителя обещаю публично назвать.

Мне говорят – надо арабским беженцам вернуть их дома, не могут же они по округе Израиля всё бегать и бегать, пугая весь мир. Лозунг – «нет» арабским беженцам противоречит моим принципам – я говорю «да» еврейским беженцам из арабских стран, спасавшихся лет шестьдесят назад от припадков народной любви, усилившейся с появлением им ненавистного Израиля. «Да» возвращению их (сомневаюсь, что захотят), их имущества с приростом цены за полвека (имуществу с надбавкой – особое, тройное «да»). Что касается арабских беженцев, их самих – они, как известно в основном ушли добровольно, по призыву арабских стран в 1948 г., чтоб облегчить победу над вновь появившимся Израилем, а затем вернуться, увеличив владения за счёт изгнанных евреев в результате военной победы. А победа приключилась у других. Сами, ребята, виноваты – живите, куда ушли – и вы, и ваши потомки.

У меня большая надежда на Нетаньягу. Хорошо он сказал, так что сразу у многих сторонников двух государств охота к этому поубавилось. Но сегодня Нетаньягу, завтра – другой. Да и сам он, не приведи Господь, может сменить своё мнение, как, к сожалению, у политиков бывает. А потому надо, как я вычитал в газете чьё-то предложение, принять закон, который запрещал бы отдавать земли израильские без, как минимум, всенародного одобрения. Тому сразу возразили, что, мол, у евреев есть Тора, а она передачу земли запрещает. Стало быть, не надо нового закона. Но ведь правительство может не опасаться Божьего суда, относя его к тем же проблемам, что и приход Машиаха или моральным ограничениям. А вот за нарушения людского суда можно сесть сразу, и это оказывает государство-стабилизирующее действие.

А в связи со всякими моральными ограничениями вспомнилась мне историйка. Обучили «нового аристократа» есть прилично, объяснив, что вилкой – можно, а руками – нельзя. И тут, откуда ни возьмись кошка, и цап с его тарелки котлету. А «новый аристократ» ей и говорит: «Бери, бери! Чем кушать будешь?»

Старческая память выбрасывает иногда давно забытое. Вот умер в коллективе Рабинович. Все думают, как его жене сообщить о горе – тактично, подготовив постепенно. Один вызывается сделать это. Идёт, звонит в квартиру. У открывшей дверь женщины спрашивает: «Здесь живёт вдова Рабинович?» - «Я жена Рабиновича, у меня есть муж!» - отвечает она. - «Муж у тебе есть? Вот у тебе есть!» - говорит посланец коллектива и показывает ей фигу. Так я за то, чтобы с двумя, тремя и т.д. государствами для двух, трёх и т.д (палестинским, газским, рамалльским, иерихонским и т.п.) народов было по существу также – всем понятно – «вот у тебе есть!», но без публичных грубостей, а по существу.

Хочу отметить одну деталь, на которую никто, кроме меня внимания не обратил. А я мелочам придаю огромное значение, скажу вам прямо. Галстук был у Нетаньягу узкий, вроде – старомодный, такой, который и я продолжаю носить, экономя на гардеробе и демонстрируя консерватизм. В исторический период, который уместно называть ШиХа (от «Шире хари», как когда то именовались широченные галстуки, сейчас просто захлестнувшие шеи сильных мира сего), тонкий узел демонстрирует консерватизм Нетаньягу, в отличие от, к примеру, модернизма российского президента Медведева. Многие подумают, отмеченное – просто случайность, а сказанное - бредни. И будут массово неправы, в отличие от меня, Меира, который прав всегда.

27.06.09 Иерусалим