(Раз, два, три – начало игры или предпасхальные размышления ни про что)

Благословен Всевышний, который дал тройное Учение тройному народу посредством третьего в третий день в третьем месяце».[1]

Трактат Шабат

Три карты выиграют кряду: тройка, семёрка, туз.

Пиковая дама

Эх, тройка, птица-тройка, кто тебя выдумал? Знать у бойкого народа могла ты только родиться. В той стране, где не любят шутить.

Н. В. Гоголь,

         Полезно отдохнуть перед праздником Песах. Ведь он посвящён Свободе, которую наши предки обрели, когда расстались с привычной и, с точки зрения благ материальных, совсем неплохой жизнью. Стоило ли расставаться? Сиди себе, где дают, или позволяют взять. Об этом стоит подумать, отвлекаясь, насколько возможно, от уместных по теме предметов. Ведь неслучайно Праздник Свободы имеет много странных и неожиданных, на первый взгляд, поворотов. Но ничто так не способствует ощущению свободы, как думанье ни о чём, без заданной и приличествующей моменту программы.

         Для высокой темы полезен уход в историю. Но воспользуюсь духом праздника, и не буду в далёкое прошлое – я еео не знаю, а учить – поздно. Под историей же понимаю почти всегда то, что евреи называют майсы – историйки, в основном, что помню.

         Цифры в названиях всегда играли большую роль. Например, до революции была одна тройка – на ней можно было ездить. Она была безопасная, если не перевернётся. Революция вызвала к жизни «тройки» в серьёзном смысле – места, где скажут «шлёпнуть» – и тут же шлёпали. Тройки бывали разные – обычные и чрезвычайные, как в Москве или Ленинграде, при их обороне во времена давно ушедшей войны. Случайно или нет, но в это время обычных троек уже явно стало не хватать – возникла Большая тройка – она тоже «шлёпала», правда в основном тех, кого я и сегодня считаю врагами.

         Мир успокаивался, и менялся смысл опасно магических цифр, уже не звучавших угрозой. Ведь ещё с конца тридцатых возникла тройка или троебан как оценка в школе, пусть неприятная, но не смертельная. Денежная реформа 1961 привела к знаменитой бумажке, и на смену грозной тройке пришла трёшка. Она была не страшной, но приятно сильной. Конечно, не такой, как в царские времена. Вообще, трёшка прожила очень долго – с 1905 по 1992 – через войны и революции. В шестидесятые за неё можно было купить этак три книжки и почти бутылку столичной водки.

         Сколько сил у лучших умов ушло на попытку вывести цену водки из основных чисел математики -  и е. Здесь радость победы была недосягаема для западных коллег. Нам казалось, что цена водки – это постоянная мира, как скорость света или заряд электрона. А всё потому, что не верили газетам – там писали про «галопирующую инфляцию» на Западе. Галоп прошёлся по Европам и пришёл в СССР. И мы поняли – либо константы мира – не константы, либо наши формулы неверны. Обидно стало.

         Конец войны принёс миру пятёрку членов Совета безопасности. Но уже много раньше существовала другая пятёрка, денежная, введённая также ещё при царе и прожившая, хоть и теряла в цене, без совсем малого – век. И вожделенная оценка в школе ли, в институте ли тоже была пятёрка.

         Тут вспоминаю старые анекдоты. Еврей говорит про то, до чего же трудный русский язык, в котором много значений имеет одно слово – никак его не поймешь. «Насти у них имя, а ненасти – погода, сци - еда или дело, которое лучше не поминать при культурных людях, а не насци – совет, как себя вести»,- поясняет он. И ещё - про еврея, который описывает памятник Минину и Пожарскому в Москве: «Пожарский держит в руке мец, а Минин – сцит, но не в этом смысле, а как самозасцит». Все почему то смеялись над евреем, а я и сейчас не пойму, в чём тут юмор. Или просто над евреем всегда было удобно смеяться?

         Да, так о чём это я? Всё о цифрах. Совсем недавно вынырнула семёрка, что заменила тройку в политике, притом вовсе не сосуществуя наряду с ней, как тройка в картах. Конечно, и раньше была Великолепная семёрка, но только на экране.

И тут мы всех опередили. Роль семёрки была евреями осознана очень давно. Она встречается в еврейской традиции чуть ли не чаще всех остальных чисел вместе взятых. Суббота (седьмой день); семь патриархов еврейского народа (Сара, Ривка, Рахель, Лея, Авраам, Ицхак, Яаков); количество праздников (Рош а-Шана, Йом Кипур, Суккот, Ханука, Пурим, Песах, Шавуот); продолжительность праздников (Песах и Суккот длятся семь дней); продолжительность каждой из казней египетских (да, тоже семь дней); семисвечник Храма; семь благословений церемонии брака; семь дней траура по усопшим… и еще много чего.

         Но недавно семёркой, без великолепия, стали именовать семь самых экономически развитых стран, а точнее – сборище их руководителей. Тут Россия осталась не у дел, поскольку в семёрку не пустили. Ведь это надо такое поношение – Канаду взяли, а Россию – нет! Издевательство, да и только. Не говоря уже о том, что Франция из семёрки, не говоря уже об Англии с Японией, меньше внутри- российского Татарстана. Тут бы на обидчиков плюнуть, но у «российских собственная гордость». И годы она провела, имея почти по сумасшедшему звучащую цель – превратить большую семёрку в аналогичную восьмёрку путём присоединения себя к ней. Для чего это – трудно понять, но ведь кто-то уже объяснил, что умом Россию - не понять. Однако – раз надо, то надо. Добились своего. Как говаривал мой дедушка, извините давно покойного и неучёного старика за выражение: «Когда Россия говорит – насеру, она спускает-таки, штаны!».

         Я, признаюсь, сразу, как возникла большая восьмёрка, понял – не будет это долго продолжаться. Опять захотят принизить Россию. Так вскоре и произошло. Появилась двадцатка. Большой её не назовёшь, она скорее напоминает когдатошний милицейский побор, в рублях, конечно, за правонарушение. Вообще, русских всюду принижают. Даже не русских просто по национальности, а за язык, притом, не обязательно длинный. Вот русскоязычные евреи жутко страдают в Израиле. Говорили бы, как эфиопы, и даже без перекраски их бы полюбили. А так – нет! Всё лучшее страна отдаёт эфиопам, всё худшее – русскоговорящим. Не верите – спросите у профессора Гольдшмидта - он об этом каждую неделю в газете «Мост » сообщает. И всё очень убедительно, без отсебятины, как и положено крупному учёному – из первых источников, т.е. разных газет.

         Конечно, были и другие важные цифры – сотня как бумажка, чёрная сотня, наркомовские сто грамм. Каждый народ этим занят – одна у попа жена, два сапога пара, трое в одной лодке, у телеги четыре колеса. Ну и, конечно, Пасхальная считалка, где доходит аж до тринадцати.

         Движутся вверх и школьные отметки – вот уже и в России переходят на десяти, а то и на двенадцатибальную систему – чем больше цифр, тем меньше толку.

         Есть смысл, когда говорят – мистика цифр. Есть эта мистика, подчас и невидимая просто так.

         А где же всё-таки тут туз? Его нет, как и в руках безумного Германа. А главное, надо ясно понимать, что и их туз нам не страшен. Всегда найдём, как показывает прошлое евреев, чем его перекрыть. Поэтому пусть враги и ложные друзья нас не пугают, не дают «время на размышление» – всё решено и понято, и чей-то туз для нас не более, чем дама. Какая дама? Та, что у них в руках!

Иерусалим