Суть правозащиты - в защите слабого от подавляющей агрессии сильного. И все, точка.
- Погодите-погодите, - скажут мне, - вы тут только половину понятия осветили, а про слово «право» забыли. Правозащита – это ведь не просто защита, а защита прав.
Каких таких прав, позвольте спросить? Уголовных? Гражданских? Политических? Морских? Заморских? Всех вместе? И как, объясните, поступать в ситуации, когда право – на стороне сильного (что, вынужден отметить, наблюдается повсеместно и даже подтверждается известными народными поговорками: «сильный всегда прав», «с сильным не судись», «закон – что дышло…»)? Неужели отказывать в защите слабому-виноватому?


- Гм… - удивятся. – Откуда же тогда, по-вашему, взялась эта добавка «право» в слове «правозащитник»? Что же, убрать ее?
- Нет, - отвечу. – Можно оставить. Только трактовать это слово следует строго по написанному, в единственном числе. Правозащитник - это защитник одного конкретного «права»: права на милость.

Это главное человеческое право и должно быть единственным объектом правозащитного внимания. Не право на жилье, работу, похлебку и политическое самоопределение. Не право на женщину, мужчину, свободу слова, свободу собраний и свободу убийства рыжих водопроводчиков. Не право на хиджаб, кипу, мореходство и освоение космического пространства - ни на одно из этих и других многочисленных прав, установленных людьми и для людей. А только и исключительно – права на милость, установленного для нас, но не нами.

Все прочие права провозглашаются, меняются, отменяются, подлежат постоянному обсуждению. И лишь право на милость необсуждаемо. Его невозможно отнять – опять же потому, что не нами оно дадено. А защищать его требуется по той простой причине, что право это сплошь и рядом входит в противоречие с вышеупомянутыми многочисленными людскими установлениями. Почему входит? Потому что не настали еще светлые дни всеобщего счастья и благоденствия, столь красочно описанные библейским пророком.

- Тьфу! – плюнут. – А коли не настали, то зачем тогда мерихлюндию разводить? Отчего тогда не упрятать это право подальше - до лучших, более подходящих времен?
- Оттого, что корень в этом слове тот же, что и в слове «направление». Оттого, что право это – маяк. Оттого, что потеряемся без него в темном море, забудем, что тюремный палач – не столько необходимая общественная функция, сколько позор несмываемый.

Вот такое определение настоящей «правозащиты». Длинное, многословное, скучное. Но что ж поделаешь, если современное понятие «правозащитник» начисто утратило свое истинное - вышеописанное - значение? Если защита права на милость подменяется неприкрытой политической склокой, слюной идеологических камланий, яростью джихада?

Сегодняшняя правозащита превратилась в излюбленное прибежище негодяев – от исламских террористов до анархиствующих бандитов.

Это уже не правозащитники – это правофашистники.

И нынешний их антиизраильский раж – той же природы, что и гитлеровский нацизм. Это несложно показать, хотя тоже потребует нескольких абзацев.

Говоря о фашизме, нацизме и большевизме, мы часто зацикливаемся на их тоталитарном характере. Но тоталитаризм как форма общественного устройства возник намного раньше трех вышеперечисленных холер, останется после них, и вовсе не тождествен им. Истинная суть этих идеологий – решение все того же вопроса о праве. На этот раз - о праве человека устанавливать, кому жить, а кому умирать. (Оттого-то, кстати говоря, и следует именовать все три идеологии гуманистическими – ведь упомянутое верховное право появляется у человека лишь тогда, когда он объявляет себя и свой разум наивысшей, определяющей ценностью).

Общность фашизма, большевизма и нацизма - в этом четком идеологическом разделе человечества на полноценных и неполноценных. Различие – в деталях. Первые составляли расстрельные списки по признаку физического здоровья, вторые – по классовому принципу, третьи - по расовому. Суть оставалась неизменной: узурпированное право разделять, составлять списки и расстреливать. Во имя самой что ни на есть гуманистической цели: блага человечества, очищенного от баласта, от неполноценной швали. Во имя светлого будущего.

Но ничто не входит в большее противоречие с гуманистической моделью, чем необсуждаемые, поверх разума установленные правила. Ведь они прямо противоречат догмату верховности Человека, то есть – основному тезису гуманизма. Оттого-то так ненавистна гуманистическому – фашистскому, коммунистическому, левому сознанию заложенная в еврейской Торе универсальная мораль и вытекающая из нее идея непостижимого общественного развития. Оттого ненавистны ему и сами евреи, сделавшие Тору своим бытом, а потому самим фактом своего существования свидетельствующие о ней.

Гитлеровская (а впоследствии и сталинская) мания уничтожения евреев есть не что иное, как ликвидация нежелательных свидетелей.

Нынешняя переполняющая Европу левая, анархистская и фашиствующая сволочь представляет собой прямых наследников Сталина и Гитлера. Принято считать, что большевики «ввели в заблуждение» «прогрессивную общественность» Запада – всех этих ромен-ролланов, бернард-шоу и жан-поль-сартров… Что левый европейский змеюшник не имел ни малейшего понятия ни о Гулаге, ни о смысле советской «борьбы за мир». Чушь полнейшая! Европейская левая (как прежняя, так и нынешняя) белена-лебеда выросла на той же грядке, что и большевизм с фашизмом; у них общая корневая система, а потому и плоды различаются лишь до поры до времени.

И враги у них тоже остались общими, прежними: все те же Заповеди и те же евреи. И прежде всего – коллективный еврей – Израиль. Пафос правофашистников откровеннее всего был выражен в совете, полученном израильскими моряками из рубки героического правофашистного судна «Мармара»: Go back to Ausсhwitz!

В этом их главная (и особо не скрываемая) цель – завершить начатое. Уничтожить необсуждаемые правила. Погасить маяки. Вернуть нас в Освенцим. А затем, уничтожив свидетелей, приняться и за всех остальных. Теперешняя антиизраильская истерия – это контрнаступление потерпевших поражение гуманистов, ни больше, ни меньше. Потому, кстати, и столь разномастен (внешне) состав антиизраильских демонстраций – тут вам и маоисты, и социалисты, и бритоголовые, и анархисты, и просто «прогрессивные» сочувствующие идиоты – извечный навоз под лемехом красно-коричневого плуга. Символично, что это трогательное объединение произошло именно под антиизраильскими лозунгами. Как любые идейно-близкие, они не переносят друг друга, но на этот раз уже не повторят прошлой ошибки. Они не начнут внутренних разборок, пока не покончат с нами.

Правофашистники готовили свой реванш не один десяток лет. Поэтому так наивно звучат сейчас обвинения в «непредусмотрительности» штабистов (планировавших захват судна) или министров (принимавших решение о начале операции). Только и слышишь: «провал»… ошибка»… Какой провал, господа обозреватели, какая ошибка? Вы что, спятили?

«Мармара» стала всего лишь сигналом, вымпелом - не было бы ее, придумали бы что-нибудь другое. К нынешнему кризису следует относиться как к неминуемому столкновению. Тем более, что в создавшейся кризисной ситуации есть и немалый плюс: откровенность антиизраильского натиска во многом поставила точки над i. Война идет уже давно, но теперь она еще и объявлена. Теперь яснее прежнего видно кто есть кто, кто против кого и кто с кем. Теперь труднее отсиживаться в стороне, играть в молчанку, делать вид, что ничего не происходит.

Я очень надеюсь, что именно эти соображения движут людьми, которые сегодня по всему миру выходят на демонстрации в поддержку Израиля. Потому что в конечном счете они защищают не нас, а самих себя, свое универсальное, вечное, необсуждаемое - ни от каких марксов, гитлеров и сталиных, ни от каких Человеков-с-большой-буквы не зависящее - право на жизнь, право на милость.

"Живой журнал" alekstarn