Израильский закон об обязательной военной службе отражает широкое общественное согласие, которое требует от индивидуума рисковать своей жизнью и свободой ради общества. Это согласие ясно само по себе, потому что оно необходимо для реализации коллективного национального интереса. Когда наши родители, мы и наши дети мобилизовывались в армию – как Гилеад Шалит – мы брали на себя личный риск ради общенационального интереса.

Обычно выбор и решение между частным и национальным интересом не находится в свете прожекторов. Товарищи по экипажу танка Гилеада Шалита не выбирали свою судьбу. Они пожертвовали своими жизнями ради общенационального интереса, и в момент истины никто не спрашивал у них насколько осознанный их выбор. С другой стороны, попадание в плен создает особую ситуацию: это продолжается и в рамках этого ставится дилемма перед широкой общественностью и руководством государства, и они должны сформировать позицию в отношении порядка приоритетов между частным интересом пленного и его семьи и общенациональным интересом.

Можно и нужно государству предпринимать дерзкие действия для вызволения пленных, если они совместимы с национальным интересом. Но страна, желающая жить, должна усвоить, что выкуп пленных – это не абсолютная ценность. Чрезмерная чувствительность к судьбе пленных является явной опасностью для национальной безопасности. Создается имидж общества, которое можно шантажировать, которое не выдерживает давления. Другие жители нашего квартала – от Ливии до Ирана – сравнивают "палестинский цумуд" (привязанность к участку земли) с израильской чувствительностью и делают опасные со стратегической точки зрения выводы. Израильская сдерживающая и устрашающая сила – это важная ценность, эликсир жизни в окружении, полном опасностей.

Более того, чрезмерная чувствительность к пленным, в сущности, передает общественную повестку дня в руки любой террористической группировки, которая преуспеет похитить одного из 7 миллионов граждан государства. Своей чувствительностью мы превращаем тактический вопрос возвращения солдата домой в стратегический, ради которого мобилизуются нерационально большие ресурсы с национальной точки зрения.

Как мы пришли к такой ситуации? С еврейской точки зрения, в нас звучит генетическая моральная чувствительность, которая берет свое начало с праотца Авраама, который узнав, что его родственник взят в плен, тут же снарядился и пошел – против всех шансов – освобождать его. Мы учили, что "нет большей заповеди, чем вызволение пленных" и "каждую минуту, что тянут с вызволением пленных… как будто проливают их кровь".

С либеральной точки зрения, отношение к Гилеаду Шалиту символизирует усиление индивидуального сантимента, который ставит индивидуума в центр существования. Гилеад – наш общий ребенок, а не солдат на службе страны. Печально обнаружить, что главные выступающие против сделки – это семьи пострадавших от террора, как будто это борьба между семьей Шалита и семьями пострадавших от террора. Индивидуализм – это эликсир жизни для общества, стремящегося к успеху, но преувеличение индивидуализма может оказаться явной и существенной опасностью для возможности нации действовать.

С точки зрения СМИ баланс ясен: гуманитарный нарратив всегда предпочтительнее, чем общие соображения о национальной ответственности. Слезы матери – отличная реклама. А что касается будущих жертв освобождающихся террористов в сделке Шалита – кто знает сколько этих "живых мертвецов" ходит среди нас – их имена не известны и они не представляют ценности для СМИ.

Народная борьба за Гилеада Шалита – это явное выражение израильского братства, которое не потускнело. Я осознаю это и живу в этом, но несмотря на это полагаю, что сделка Шалита – стратегическая ошибка.

Сейчас, когда закончилась сага Шалита, надо сделать все, чтобы она не повторилась. Мы должны подписать общественную хартию в отношении пути, которым мы будем воплощать наш национальный интерес в подобных случаях. Надо опубликовать выводы комиссии Шамгара, провести исчерпывающее общественное обсуждение по ним и подписывать под выводами, которые будут приняты, нынешних и будущих глав системы безопасности. Они должны будут обязаться мобилизоваться как один против общественного мнения, оберегать нас от нашей опасной чувствительности. Так мы сможем увеличить шанс, что будущие правительства не будут действовать из ошибочных соображений популистского рейтинга. Хоть плен хуже смерти, но мы должны согласиться, что суверенное государство ответственно в первую очередь за коллектив, а не за индивидуума.

Проф. Йедидия Штерн – вице-президент Израильского института за демократию

("Макор ришон" 21.10.11)


Перевел Яков Халфин
МАОФ