Недавно убийца Демьян Карлик был признан виновным в убийстве 6 членов семьи Ушеренко. Если бы в Израиле была принята смертная казнь, то это убийство, это жутчайшее преступление, равного которому не было в Израиле, вне всякого сомнения, привело бы Карлика на эшафот. В отсутствие у нас смертной казни, суд приговорил Карлика к 6-и пожизненным заключениям – за каждого убитого.

За несколько недель до этого военный суд приговорил к 5-и пожизненным заключениям обер-террориста Хакима Аувада, убившего в Итамаре 5 членов семьи Фогель.

Разница между двумя убийцами и их будущей судьбой очевидна для каждого. Карлик, надо полагать, проведёт остаток жизни в тюремной камере, отбывая свои 6 пожизненных заключений. Вероятно, убийце-мусульманину, приговорённому к 130 годам заключения, не обязательно придётся окончить свою жизнь в тюремной камере за решёткой. Всё зависит от того, какую «сделку» правительство Израиля будет готово заключить ради следующего «всех-всех-всехного ребёнка», которого похитят террористы. Но единственная ли это разница между этими случаями?

И отсюда перейдем к сути проблемы: надо ли приговаривать к смертной казни террористов-убийц типа Аувада? До того, как мы займёмся сутью опроса, давайте спросим себя: в чём дилемма? Почему она снова выскочила именно сейчас?

Общество в Израиле утратило последние точки опоры – моральную, ценностную, а также следующую из здравого смысла и здоровой логики. Большими усилиями пост-сионистских интеллектуалов были разбиты последние скрижали сионизма. Из героя Шимшона израильский солдат превратился в «захватчика-оккупанта», «убийцу», «расиста», «военного преступника» - и, конечно же, вместе с ним его командиры и министры правительства. Любой офицер понимает, что лучше ему отправляться в бой в сопровождении двух грамотных юристов. Каждый командир учится испрашивать мнения юристов перед тем, как отдавать приказ. К тому же, любая операция по захвату террориста превращается в анекдот: ведь этого террориста-убийцу всё равно освободят, если не назавтра, то через пару дней.

Общество запутано. С одной стороны, оно в большой степени поддержало сделку Шалита. С другой стороны, те же опросы на деле и совершенно ясно показывают, что общество понимает (и тоже в высокой степени), что сделка Шалита ослабляет Израиль и укрепляет ХАМАС.

Общество опасается само себя. Оно опасается, что и в следующий раз поддержит освобождение террористов-убийц, при том, что здравый смысл и естественная мораль говорят обществу: «Это ненормально». Поэтому введение смертной казни террористам – это действительно решение вопроса. Решение, которое в следующий раз избавит общество от морально-душевной дилеммы. Израильское общество очень больно и поэтому оно ищет лекарство от его нерешительности, от тяжких колебаний. Лекарство, которое избавит его от горькой правды, проистекающей из дефицита веры в справедливость своего пути, в право жить на этой Земле, защищать свой дом и тех, кто в нём живёт. Введение смертной казни террористам может быть таким лекарством для общества, своего рода успокоительного, которое уменьшит боль запутавшейся души.

Многие дипломированные, остепенённые специалисты в области уголовного права, а также политики сделали немало, чтобы затушевать различие между случаями убийцы Карлика и убийцы Аувада. Ради этого они приводят множество аргументов против смертной казни. Главные аргументы:
- Необратимость санкций, в свете статистики об увеличении случаев ошибочных приговоров, которые выясняются после приведения их в исполнение;
- Академические исследования, указывающие, что смертная казнь не является сдерживающим фактором;
- подрыв международного статуса Израиля вследствие применения смертной казни;
- Ценностно-моральная позиция, решительно возражающая против отнятия человеческой жизни, осуществлённая органами власти.

Все эти высокомудрые аргументы спасают жизни Демьяну Карлику и Хакиму Ауваду. Но вместо того, чтобы входить в спор с этими утверждениями против смертной казни, давайте спросим себя: действительно ли в представленных случаях одно убийство можно приравнять к другому? Разве приговор одному убийце, совершившему своё преступление по уголовным мотивам, должен быть идентичен приговору другому убийце, действовавшему по совершенно другим мотивам?

Антитеррористическая война

Если в случае Карлика речь идёт о чистой уголовщине – тяжёлой, страшной с любой точки зрения, - то в случае Аувада, даже учитывая методы террористов, речь идёт о военном преступлении. Неужели на это не обратил внимания ни один «либерал», ни один «гуманист»? Ведь мусульмане находятся в состоянии войны с Израилем. Эта война является частью мировой войны, начавшейся ещё десятилетие назад, при этом отличие её от предыдущих мировых войн в том, что эта – третья, - ведётся «на малом огне» (пока).

Мусульманские террористы – это остриё врага, воюющего решительно, безжалостно с хитростью. Захват заложников – их неконвенциональное оружие в этой войне, убийственное оружие, основанное на психологической войне, которая сама является частью идеологического террора, применяемого против Израиля. Пора признать горькую правду: в последние годы в этой войне мы терпели болезненные поражения, поражения, истинные последствия которых ещё не заметны глазу, но они могут иметь пагубное развитие для нас.

Смертная казнь террористам может стать отличным оружием в этой войне против мусульманского врага. Важно понять, что это оружие следует использовать не как наказание, не из соображений «чтобы увидели и убоялись». Речь идёт о средстве ведения войны в простом смысле этого слова, о самом эффективном и насущном в данный момент.

К смертной казни необходимо приговаривать каждого террориста, убийцу евреев из националистических соображений, какими бы способами он это ни делал. Так например, террористические убийства, совершённые в последнее время на юге Тель-Авива (наезд на угнанном такси), на перекрёстке Месубим (наезд тяжёлого грузовика, в котором находился террорист) и в районе Хеврона (бросание камня в движущийся автомобиль) – относятся к этой категории.

Очень желательно, чтобы оружие, коим является смертный приговор террористам-убийцам, было задействовано следующим образом:
- Каждый случай убийства еврея из националистических соображений должен рассматриваться военным судом, как это полагается в военное время;
- В каждом таком случае выносится смертный приговор убийце;
- Исполнение смертного приговора откладывается;
- Прекращается какая бы то ни было связь между террористом-убийцей, приговорённым к смертной казни, с внешним миром;
- Сразу же по вынесении смертного приговора армейское командование оповещает, что в любом случае похищения еврея в заложники отложенные смертные приговоры приводятся в исполнение – немедленно после похищения;
- Не будет никаких дополнительных оповещений об исполнении смертного приговора, место захоронения террористов-убийц, в отношении которых был приведен в исполнение смертный приговор, никогда не будет опубликовано и нигде не будет сообщено.

Такое обострение антитеррористической войны побудит организации и группировки, готовящие похищение евреев (солдат или мирных граждан) несколько раз подумать, что в случае подобного деяния они будут реальными участниками приведения в действие смертных приговоров их товарищам. Тем, кто захватывает заложников, придётся противостоять семьям приговорённых к смерти в случае их деяния.

Тора учит нас, что «кто лишит жизни какого-либо человека, должен быть предан смерти". В продолжение Тора ясно устанавливает: "И не берите выкупа за душу убийцы, грешника, которому (надлежит) умереть", и вновь причина – "он должен быть предан смерти". То есть никаких обменных сделок. "Он – убийца; умерщвлен да будет такой убийца" (Бамидбар, 35)

Если мы любим жизнь, мы должны изменить – и немедленно – наши методы ведения этой войны, войны за продолжение нашего существования на этой Земле. Мы должны использовать все боевые средства против неконвенционального оружия, которым является захват заложников, после чего идёт оптовое освобождение террористов-убийц в обмен на похищенного еврея.

(«Макор ришон» 02.12.11)


Перевела Фаня Шифман
МАОФ


См.также
Моральное убийство