"Я обязуюсь", - презрительно сплюнула сквозь зубы Ханин Зуаби (в ответ на текст присяги депутата), собрала свои вещи и демонстративно вышла из зала заседаний Кнессета. В тот момент мне вспомнилась другая арабская женщина, сидевшая возле меня, - не в зале заседаний Кнессета, а в детской больнице "Шнайдер" в Петах-Тикве. Я сидел там возле моего сына, находившегося в бессознательном состоянии, и вечером она приехала в традиционной мусульманской одежде - возможно, из Газы - сопровождаемая 50-летней израильтянкой из "белого племени", возможно, потрудившейся приехать из кафедры по изучению пола в Тель-Авивском университете.

Я сидел в углу и наблюдал за происходящим: израильтянка крутилась вокруг арабки, прислуживала той, как только могла. Заполнила за нее бланки, заботилась об удобстве, притащила для нее кресло и принесла стакан воды. Остальные больные не удостоились даже беглого ее взгляда, все ее милосердие было направлено на арабку.

Так это продолжалось до поздней ночи. Ни разу я не услышал, как арабка сказала :"Спасибо" или что-то подобное - наоборот: она излучала враждебность. Чем больше израильтянка прислуживала ей, тем больше арабка ненавидела ее.

А утром я пришел к выводу, что она права. "Что ты себе думаешь", - говорила в своем сердце арабка израильтянке, - "что украдешь у меня мою землю, а потом купишь меня за стакан воды? Ты на моей земле. Это моя земля, это мое место, это моя больница. Ты захватчица, и теперь ожидаешь, что я скажу тебе "спасибо" за то, что ты помогаешь мне заполнить бланки на твоем языке?"

Белая образованная женщина, видно, была очень интеллигентной и моральной женщиной и вся излучала чувства вины. Но арабка не должна была ничего говорить вышеизложенного - белая уже знала это, подчинялась и соглашалась. Она полагала, что она только гостья тут, а соль земли, основа ее существования - арабка. Она пытается умиротворить ту, удостоиться горстки легитимности со стороны ограбленной хозяйки дома. По ее мнению, кто-то поколение или два назад совершил ошибку. Вместо того, чтобы ассимилироваться в Европе, охваченный духом глупости он прибыл сюда в своего рода авантюре ухищренной замены идентификации; он прибыл, чтобы найти для евреев "место под солнцем" в стране своих праотцев, но под новым именем с другой идентификацией. Галутный еврей бежал сюда - и справедливо - от религии галута и пытался создать новый народ вместо еврейского - создать сионистский народ. Израильский народ вместо еврейского.

Сейчас та белая еврейка застряла здесь со своей семьей, детьми и карьерой, уже нельзя убежать и поэтому она пытается исправить в чем-то - кто знает, может, арабка соблаговолит. Но последняя ненавидит все больше и больше, и белая уверена, что это "из-за оккупации и поселенцев". Она убеждена, что если только дадим - кроме стакана воды - еще то, что мы похитили в 1967г., та откажется от того, что мы похитили в 1948г.

Для "Zuabies" (прим.перев. - термин, изобретенный Яиром Лапидом) потребовалось время, чтобы понять, что у них в кармане алмаз - полный иммунитет от закона и остатков израильской чести. Когда израильский премьер-министр пожал руку главы организации освобождения Земли Израиля от евреев, когда мы приняли справедливость их требований, мы создали "Zuabies". Теперь это уже не наша страна, а их.

Новый еврей нуждается в том, чтобы араб согласился принять израильскую идентификацию - ведь если только евреи будут израильтянами, то ничего не изменилось и мы остались с еврейской идентификацией. Значит, мы нашли себе не место между народами, а именно обособленный от них угол - а это именно то галутное состояние, от которого хотели убежать. Зуаби поняла, что израильтянин нуждается в арабе, чтобы забыть, что он еврей. "Верно, я нарушила закон", - сказала Зуаби БАГАЦу, - "посмотрим, как вы решитесь воспрепятствовать мне выставить свою кандидатуру в Кнессет - весь мой список не пойдет на выборы". "Мы не будем там, чтобы помочь вам скрыть вашу еврейскую идентификацию", - сказала она в своем сердце.

Я думал о Джонатане Полларде, чья жизнь протекает в американской тюрьме. Я думал о нем и его еврейских судьях. Я думал о еврейской общине в Америке, которая вышла из себя, чтобы доказать свою верность американцам. Там евреи - заложники хозяев дома, но тут израильтяне - заложники своих гостей. Все, разумеется, зависит от вопроса кому принадлежит Страна: тот, кто чувствует себя гостем, живет в одолженное время. Всегда надо задабривать хозяина.

Не только "Zuabies" поняли это, но и бедуины в Негеве. Бегин-младший хочет удовлетворить 62% их требований (прим.перев. - на незаконно занятые ими земли), отменить существующие судебные постановления, попрать власть закона - но, как встреченная тогда мной арабка, они отказываются сказать ему "спасибо". Они требуют все и, как Зуаби, получат.

Вы думали, что в обмен на кресло в Кнессете, она откажется от своей идентификации и разрешит для вас ваш комплекс идентификации? Хорошо, что она в Кнессете. Ее друзья еще страдают долей вежливости по отношению к "оккупантам" - они подождут до исполнения гимна, чтобы выйти из зала; как будто только если уступим им в тексте гимна, только подадим им стакан воды - и проблема разрешится. Но Ханин Зуаби не участвует в этих играх. Она не дает нам убежать от себя и ставит перед нами зеркало, играющее положительную роль, напоминающее нам все время, что, увиливая от нашей идентификации, мы не сможем существовать долго.

("Макор ришон" 8.02.13)


Перевел Моше Борухович
МАОФ

См.также

Кто в доме хозяин?
actual/10-2009-07-22-07-05-36/26943-2012-01-03-15-50-07

Полуправда плюс полуправда
actual/10-2009-07-22-07-05-36/24411-2009-12-06-10-53-18