Две ракеты, упавшие в районе Шаар а-Негев во время похорон Ариэля Шарона ознаменовали в двух разных плоскостях его провал в его последние годы в качестве государственного деятеля. Так запомнит его история - вместе с непоколеб и мой славой полководца и командира

Ариэль Шарон был гениальным полководцем и прославленным бойцом. Он запомнится как тот, кто вел ЦАХАЛ в блестящие военные сражения, внедрил в головы и сердца тысяч бойцов боевой дух, стремление к боевому контакту с противником, идею необходимости выполнения боевой задачи в любых условиях и запрет оставления товарищей на поле боя. И славу операции "Защитная стена" (ликвидация террора) невозможно отобрать у него. Многие "специалисты" предупреждали и говорили, что невозможно победить террор военным путем. Шарон сделал это, хоть с большим опозданием. Но его государственное руководство история запомнит как провал. Лозунг "то, что видно отсюда, не видно оттуда" - это детская отговорка, которую невозможно принять. Десятки лет ты занимаешься политикой, претендуешь на пост премьер-министра, и вдруг, когда ты добрался до этой должности, выясняется, что у тебя не было понятия, что это? Все годы ты говорил глупости? Это серьезно? И "размежевание", и партия Кадима - это два грохочущих провала, и их конец свидетельствует об их начале.

2 ракеты, выпущенные из Газы в район Шаар а-Негев точно во время похорон Шарона, были символичны по двум причинам. Во-первых, они символизировали провал идеи одностороннего отступления и взрыв всех надежд и обещаний Шарона в связи с этим драматичным процессом, закончившим его карьеру. Ни безопасности, ни мира, ни улучшения отношений с миром. Даже размежевания с арабами не вышло. Сектор Газы продолжает сидеть у нас на вене, создает нам проблемы с миром: от отчета Голдстона до судна "Мармара", угрожает жизням людей от Сдерота до Беэр-Шевы и Ашкелона.

Во-вторых, ВВС немедленно отреагировали на ракетный обстрел и это тоже было символично. В каденцию Шарона премьер-министром Израиль не реагировал на мелкие провокации. Новый Шарон говорил: "Сдержанность - это сила", - и не начинал операцию "Защитная стена", пока государство не окрасилось кровью многих жертв.

Факт, что во время правления Шарона Израиль был подвержен террору, а в период Нетаниягу относительно спокойно - как в первую каденцию Нетаниягу в 90-х годах, так и в последние 5 лет - этот факт не случаен и не следствие везения. Фраза "сдержанность - это сила" - это идейная сестра "размежевания" и также характерна, как и "размежевание" для группы поклонников Шарона после его идеологического поворота, и также разрушительна. На поле боя Шарон был стратегом, в государственным делах он, в лучшем случае, был хорошим тактиком, но провалился в стратегии. Авигдор Либерман сказал на этой неделе в другом контексте, что он за урегулирование, но при условии, что в договоре будут соответствующие меры по обеспечению безопасности, потому что до сегодняшнего дня "как только мы оставляли какое-то место, туда входили иранцы". Возможно, он не собирался намекать на Шарона, а, может - и да, в любом случае вот два вопроса, имеющих отношение к стратегии: что произошло с ядерным потенциалом Ирана в каденцию Шарона и как изменилось влияние Ирана в нашем районе, на границе с Негевом?

Поэтому я салютую сегодня командиру Ариэлю Шарону, самоотверженно воевавшему за государство Израиль и его безопасность, его гигантскому вкладу в строительство ЦАХАЛя. Но не прощаюШарону-политику, который сделал одно из двух: или сменил кожу и предал своих избирателей и тех, кто привел его к посту главы правительства, или, что еще хуже: обманывал их десятки лет и с хитростью использовал их энергию.

История и истерия

И тут я прошу прощения у всех ведущих теле- и радиопрограмм, умолявших меня об интервью. Не было ни одного телеканала или радиоволны, которые не приглашали меня на этой неделе в студию на беседу об отношениях между Ариэлем Шароном и поселенцами. Телефон звонил ежечасно, начиная с пятницы, пока Шарон еще был жив, и телеведущие и их помощницы прилагали все усилия, чтобы побороть мой отказ, и сладкими речами убедить меня насколько будет важен и особенен мой вклад в общественный диалог и как важно, чтобы мой голос прозвучал. Я слышал усталость и отчаяние в их голосах, когда они не преуспели соблазнить меня участием в передаче, но все это не говорит, что я такой важный или что мне есть, что добавить в обсуждение, а лишь свидетельствует о западне бесконечной болтовни, в которую заключили себя СМИ в тот момент, когда приняли решение об трехдневной "открытой волне" по случаю смерти Шарона. Усталый голос телеведущего как будто говорил: каждый лисий хвост уже приглашен (в мою студию или к конкурентам) и уже пришел, и почти слово в слово повторил слова предыдущего, а нам надо заполнить еще 20 часов, выручи нас.

В день похорон я проходил через новостной отдел газеты "Маарив". Редакторы и журналисты были погружены в свою работу, телевизоры и радиприемники были включены, как и должно быть в новостном отделе, и вдруг кто-то - редактор, журналист или график - выпрямился и закричал в направлении телевизира: "Хватит! Прекратите болтовню!" Несколько человек в комнате зааплодировали.

"Открытая волна" - это своего рода возвращение к мобилизованным советским СМИ. Вдруг опять есть лишь один канал, по которому освещается лишь одно событие, и он воспитывает Вас и диктует Вам, что думать и на чем фокусироваться. Это было оправданно на этой неделе, если бы, например, была церемония подписания мирного договора, или началась бы война, или появился пророк Элиягу на огненной колеснице, но и тогда - на несколько часов, а не 3 дня подряд. Уже сравнили сдержанную и уважительную реакцию СМИ на смерть Ицхака Шамира и непропорциональный взрыв в СМИ в связи со смертью Шарона. Все ответы верны: верно, что Шамир не сдвинулся влево и поэтому не интересовал СМИ; верно, что Шарон умер в Шаббат, когда обычно нет новостей, и до похорон в понедельник новая международная неделя только просыпалась; и верно, что на всех этапах жизни Арик был бурной и колоритной фигурой, поставлявшей драмы для СМИ, и даже его смерть была теледрамой (державшей бедных корреспондентов почти 2 недели у больничных дверей, когда они каждый час творчески должны были передавать, что, в сущности, ничего не произошло). И все же в конечном итоге, коллеги, вы преувеличили. Я не хочу входить в психо-политический анализ или пытаться объяснять, что такое СМИ и почему они так сошли с рельсов. Я только говорю, что общественность не купилась на это и не потекла массово ни на одну церемонию прощания. И история не купится на это.

Румянощекие ешиботники

И под конец: я не был среди посетителей дома Шарона и не могу внести большой вклад в сборник "Мои беседы с Ариком". Даже когда я работал на должностях, близких к его сфере деятельности, у меня всегда было чувство "доверяй, но проверяй" и ощущение, что за каждым сказанным им словом прячутся еще два, которые он не говорит. Поэтому я поддерживал дистанцию. И все же одна интересная беседа была между нами во время длительного ночного полета, когда наши кресла оказались рядом. Мы говорили об укрепляющихся связях между Ликудом и харедимными партиями, по моему мнению, за счет более естественных и верных союзников - "вязаных кип". Шарон рассказал об одной из своих многочисленных миссий, которые он делал ради Ликуда в этом секторе. "В то утро", - слазал он- "я проводил Омри на автобусную остановку по дороге в воинскую часть. Затем и Гилеад выехал в часть с тяжело набитым рюкзаком. Через 2 часа, между 9 и 10, я выступал перед ешиботниками, только что вернувшимися с завтрака - спокойные и румяные". Это выражение "румяные" он повторил несколько раз. Он рассказал, что сидел там сердитый и думал о различии между их безмятежной жизнью и интенсивной и опасной службой, которую проходят его сыновья ради государства Израиль. "И тогда", - сказал Шарон, - "я вдруг понял, что если я думаю о существовании государства Израиль в ближайшие 10 лет, то оно лежит на плечах моих детей. Но если я думаю о существовании еврейского народа через двести лет, то его гарантируют не мои сыновья, а эти румянощекие ешиботники, сидящие передо мной". По-моему, это был момент искренности.

И все же вот еще одна забытая история - в трудный час всегда призывались под знамена именно "вязаные кипы". После выборов 1996г., когда Нетаниягу сформировал свое первое правительство, Шарон был внизу - мгновение до вылета наружу. До такой степени, что Нетаниягу не включил его в созданное им правительство. Немедленно был создан "штаб по спасению Арика". Нетаниягу и Либерман сидели в "подлодке" - полторы комнаты в новом крыле Кнессета. В двух комнатах по обе стороны "подлодки" обосновались Замбиш, Кецале, Ури Ариэль, Пинхас Валлерштейн и Моше Югев и выстроили маршрут спасения и портфель министра инфраструктуры. Раввина Ицхак Леви, министра транспорта и энергии, убедили уступить ему энергию. Давид Леви согласился "лечь на забор" и заявить, что "если Арик вне правительства, то и он вне". Еще несколько министров уступили часть своих полномочий ради впечатляющего портфеля министра инфраструктуры. В конечном итоге Шарон уцелел благодаря инициативе и связям поселенческого штаба, Шарон вошел в правительство по их спинам. Он не вспомнил это в трудный час.

("Макор ришон" 17.01.2014)


Перевел Моше Борухович
МАОФ