Розен

Вторник, 9 утра. В окружном суде в Тель-Авиве началось зачитывание приговора по делу Holyland, а сразу после этого начался суд. Нет, не над Ольмертом. Над судьей Давидом Розеном.

Еще до окончания оглашения приговора высокоученые комментаторы СМИ были потрясены острым языком судьи. Надо сказать, что Розен не поскупился на осуждения и не пытался быть приятным или жалостливым. Он говорил о гнили в системе власти, свинском поведении и чувстве презрения к этому. И сразу все шимоны шиферы вскочили на позиции и завопили против высокомерия судьи, осмелившегося обвинить Ольмерта в предательстве - самом суровом преступлении к израильском уголовном кодексе. Кстати, судья Розен не обвинил Ольмерта в предательствеа лишь заметил, что "тот, кто берет взятки, предает доверие общества". Но зачем цепляться за мелочи?

С того момента, как обвиняемые вышли из зала суда, начался общественный диалог, разделившийся на дело Ольмерта и "дело Розена". Острые слова судьи привлекли не меньшее внимание, чем сам приговор - 6 лет тюрьмы - и не случайно. Они превратились в обвинительное заключение против судьи со стороны друзей Ольмерта из верхушки израильских СМИ. Они стали цепляться к каждому слову и пускаться в долгие рассуждения о праве и претензиях судьи использовать подобную терминологию. Добровольные адвокаты Ольмерта побежали ко всем микрофонам и - главное - к микрофону на их рабочем месте и тут же составили просьбу об апелляции их подзащитного. И когда подойдет время подачи апелляции, все что понадобится бойким адвокатам Ольмерта - это собрать магнитофонные записи и набрать текст.

Чтобы вы не были в напряжении до окончания процесса, раскроем вам в порядке эксклюзивности, что Верховный суд СМИ нашел судью Розена виновным.

Черты к его облику

В параллельном и абсолютно ином мире – Facebook и Whatsup - прошел альтернативный фестиваль анекдотов о будущем заключенном, включавший портреты и карикатуры. К вечеру альбом моего мобольного телефона содержал больше снимков Ольмерта, чем моих детей. Это началось с портрета Ольмерта за решеткой под заголовком "Черты к его облику", затем карикатура "Я и Шула во дворе (тюремном)", дошло до комиксков как Ольмерт и Кацав в одной камере воюют за лучшее место на двухярусных нарах.

Те, кто поочередно смотрели ТВ и Интернет, могли получить головокружение. Если на ТВ высокопоставленная ведущая новостей с пасмурным лицом заявила, что "сегодня даже те, кто не любили его (Ольмерта), симпатизируют ему", то в Интернете бывшего премьера резали на куски под ликующие возгласы толпы.

Возможно, это ликование родилось из того противоречия и дистанции между телезрителями и верхушкой СМИ, еще не понявшей, что те, кто не любили Ольмерта, сегодня не терпят его с печатью-клеймом окружного суда. Спокойные разумные люди радовались падению Ольмерта, почувствовав сладкую месть жулику. Они как будто говорили: так то, даже имея связи с высокопоставленными журналистами и будучи у власти, длинная рука закона достанет тебя. Даже если ты адвокат, даже если ты умеешь комбинировать так, что не останется твоих отпечатков пальцев, все равно не сможешь долго обманывать всех. Это хорошая весть.

("Макор ришон" 16.05.2014)


Перевод: Лея Халфин
МАОФ