Одной из самых больших загадок израильской политики является та личная антипатия, если не сказать больше, которую нынешний премьер Биньямин Нетаниягу испытывает к своему главному сопернику на предстоящих праймериз Моше Фейглину.

Только нынешними претензиями Фейглина на лидерство этого не объяснишь – неприязнь эта началась задолго до выдвижения Фейглиным своей кандидатуры на пост главы «Ликуда» и даже до его вступления в партию. Со временем эта неприязнь приняла почти патологический, я бы даже сказал, параноидальный характер. Это мгновенно чувствуется при общении с Нетаниягу, как только он заговаривает о Моше Фейглине. Да и достаточно вспомнить те невероятные, постыдные политические кульбиты, которые предпринимал Нетаниягу с целью преградить путь Фейглину в Кнессет, чтобы признать, что данный феномен заслуживает самого пристального психоанализа – хотя бы для того, чтобы понять, что сегодня происходит с главой нашего правительства.

А для психоанализа, само собой, надо обратиться к прошлому. Моше Фейглин появился на общественной сцене страны в 1994 году, когда он создал движение «Зу арцейну», призванное поставить заслон на пути реализации Норвежских соглашений. Нетаниягу в те дни впервые возглавил «Ликуд», и его позиции и позиции Моше Фейглина тогда совпадали даже не на 99, а на все 100 процентов. Оба говорили о неприемлемости для Израиля этих соглашений, оба сходились в методах борьбы с террором, оба разоблачали абсурдную политическую логику сторонников левого лагеря.

Правда, если после убийства Ицхака Рабина, когда в адрес правых была развернута грязная обвинительная кампания, Нетаниягу явно стушевался, то Фейглин продолжил борьбу, и в итоге именно громкие акции «Зу арцейну» в немалой степени способствовали национальному прозрению. Уже тогда, помнится, многие предлагали Фейглину вступить в «Ликуд», понимая, что его нахождение в списке партии значительно усилит ее позиции на выборах, но Фейглин неожиданно отказался, считая, что еще не готов к политической деятельности.

Тем не менее, если сравнить статьи Фейглина с заявлениями Нетаниягу во второй половине 1990-х годов, нельзя не признать, что они остаются единомышленниками практически по всему кругу судьбоносных для страны вопросов. Позиция Фейглина по урегулированию конфликта, Палестинскому государству, судьбы еврейских поселений и т.д. полностью укладывается в рамки программных деклараций и мировоззрение «Ликуда», и потому его присоединение к этой партии вместе с тысячами сторонниками было с точки зрения логики вполне естественным и даже долгожданным шагом.

Нелогичным, хотя и отчасти предсказуемым было как раз то неприятие, которое вызвал этот шаг у тогдашней верхушки «Ликуда». Фейглина поспешили объявить «чужеродным телом» в «Ликуде», выставить «радикалом» и «маргиналом», чьи взгляды якобы не имеют ничего общего с этой партией. При этом если такая реакция Лимор Ливнат, Ципи Ливни, Дана Меридора и других «принцев» была вполне понятна и объяснима, то реакция Биньямина Нетаниягу была более чем странной – именно он, казалось, должен был радоваться тому, что в период начавшегося внутри партии разброда и шатания приход Фейглина укрепляет ее правое крыло. Но нет – Нетаниягу почему-то начал повторять те же мантры, что и «принцы» и «принцессы», со временем доказавшие чего на самом деле стоила их верность принципам и духу «Ликуда».

Дальше, как помнит читатель, был период «итнаткута», печально известного плана Ариэля Шарона по одностороннему выходу из Газы. Фейглин и Нетаниягу на словах снова были вместе – оба выступали против этого плана, и оба с потрясающей точностью предсказали его последствия. Вот только если Нетаниягу, увы, тогда не хватило твердости, и в итоге он сдался напору Шарона, досидел в его «правительстве размежевания» до последней минуты, и в итоге вольно или невольно привел к осуществлению плана Шарона, то Фейглин ни на «йоту», то есть ни на «йуд» не сдал своих позиций и продолжал борьбу, даже когда это вроде бы стало бессмысленным.

И вот после этого антипатия Нетаниягу к Фейглину явно многократно усилилась. Да, конечно, теперь это можно было объяснить, что Фейглин открыто бросил ему перчатку, выставив свою кандидатуру на пост лидера «Ликуда», но только этим те грязные трюки, к которым премьер прибегал, чтобы не дать Фейглину стать депутатом Кнессета не объяснишь.

При этом, вплоть до того, как Нетаниягу снова возглавил правительство, они по-прежнему говорили почти одно и то же. Да и позже, как и сегодня все усилия выставить Фейглина в качестве маргинала, пытающегося навязать «Ликуду» крайние взгляды; попытки спекулировать на том, что он носит кипу, выглядят совершенно неубедительно. Факты упорно свидетельствуют о том, что Фейглин находится сегодня, как принято говорить, в мейстриме израильской политики. И дело не только в том, что он никогда не призывал к трансферу или другим шокирующим общественное мнение шагам. Его поддержка применению медицинского канабиса, его заявления о том, что он является противником административного запрета продажи хамеца в Песах и др. вновь однозначно доказывают, что его взгляды лежат в русле того правого либерализма, который является идеологической базой «Ликуда».

Так чем же тогда объясняется те очевидные страх и антипатия, которые испытывает Биньямин Нетаниягу к Моше Фейглину? Ответ напрашивается сам собой: Нетаниягу боится не Фейглина – он боится самого себя. Потому что, если бы существовало некое волшебное зеркало, в котором нынешний премьер мог бы увидеть себя не таким, как он есть, а таким, каким ему бы хотелось быть, он… увидел бы в нем Моше Фейглина.

Фейглин сумел через годы пронести верность своим взглядам и убеждениям – Нетаниягу же то и дело лавировал и шел на попятный, хотя ему этого и очень не хотелось. Фейглин продолжал говорить то, что думал – Нетаниягу думал так же, как и Фейглин, но считал, что говорить следует что-то другое. Фейглин выдавал те же политические решения, которые готов был предложить и Нетаниягу, но у него не хватало политического мужества это сделать.

Неприязнь Нетаниягу к Фейглину и попытки очернить последнего, таким образом, не более чем, говоря словами Буджолд, «игра отражений», неприятие самого себя за проявленные слабости и допущенные ошибки.

Но это означает только одно: Моше Фейглин нужен Биньямину Нетаниягу куда больше, чем Биньямин Нетаниягу Моше Фейглину. Потому что чем сильнее позиции Фейглина в «Ликуде» и в политической жизни страны в целом, тем легче Нетаниягу оставаться самим собой.

В противном случае он рискует заглянуть в другое волшебное зеркало, демонстрирующее, каким он может стать через энное количество лет, и увидеть там… Ариэля Шарона, который в один несчастный день поверил, что ради сокрушительной победы правого лагеря следует совсем немного сместиться справа в центр. Потом еще немного, еще немного – и дело закончилось разрушением поселений Гуш-Катифа, обстрелами Ашкелона и Беэр-Шевы, расколом «Ликуда» и его поражением на выборах.

Чтобы история не повторилась, стране нужен сильный «Ликуд», а «Ликуду» - сильный Фейглин. Если и не в качестве лидера, то в качестве второго по значению человека в партии, заставляющего Нетаниягу задуматься над тем, что он говорит и что делает.

Впрочем… Почему бы и не в качестве лидера? Попытки демонизировать Фейглина как левыми, так и некоторыми правыми очень напоминают аналогичные попытки демонизации Бегина в середине 1970-х годов…

Впрочем, это и в самом деле тема уже другого разговора.

http://www.gazeta.rjews.net/smil1.php