Протокол разрешенных к публикации деклараций неожиданного краткого визита нашего премьер-министра в Рабат-Аммон полон пленительных и успокаивающих слов. Нетаниягу не только пообещал действовать для успокоения страстей в Иерусалиме, но и декларировал верность параграфу, посвященному Храмовой Горе, из мирного соглашения между двумя странами от 1994г. - параграфа побочного, но поразительного. От имени всех нас Рабин подписал тогда обязательство уважать "существующую особую роль хашемитского королевства Иордании в святых для ислама местах в Иерусалиме".

Что так поражает в этом параграфе? Израильское признание права иностранного государства вмешиваться в происходящее в сердце нашей суверенной территории. Хоть речь не идет о спорном месте для двух стран - спор по этому месту у нас не с Иорданией, а с ПА - Иордания потребовала и получила право вето на любое изменение на Храмовой Горе. Когда "его королевское величество" воспротивился ремонту моста у Магрибских ворот, Израиль немедленно прекратил ремонтные работы. Высокопоставленный офицер Иерусалимской полиции полковник Ави Битон часто ездит в Рабат-Аммон с отчетами о происходящем на Горе. Так он засвидетельствовал недавно в интервью газете "Макор ришон".

Когда сформировалась "особая роль" Хашемитского королевства на Храмовой Горе? За 19 лет иорданской оккупации Иерусалима между Войной за Независимость и Шестидневной войной. Это был обыкновенный колониальный захват со стороны Иордании. Во всем мире нет ни одного специалиста по международному праву, который дал бы юридическое или хотя бы моральное обоснование или поддержку той оккупации. Иордания силой оккупировала Вост.Иерусалим и была изгнана оттуда силой. Даже если предположить, что это арабский район, то иорданцам он точно не принадлежит.

Напоминание: Старый Город и Храмовая Гора были захвачены Иорданией 28 мая 1948г. Через 2 года 24 апреля 1950г. - на следующий день после празднования второй годовщины независимости Израиля - иорданский король Абдалла (прадед нынешнего Абдаллы) подписал указ об аннексии "Западного берега Иордана". Церемония подписания прошла в здании иорданского парламента в Рабат-Аммоне в присутствии западных дипломатов. Оркестр Иорданского легиона играл шотландские мелодии и представитель короля провозгласил перед собравшимися: "Объединение двух берегов Иордана - существующий факт - один народ, одно государство, одна корона".

В западной части Иерусалима не отреагировали на королевский шум, потому что это сопровождалось хорошей для нас вестью: Британия - одна из двух стран в мире, признавших иорданскую аннексию (прим.перев. - второй был Пакистан) - признала в тот же день молодое еврейское государство. Возможно также, что тогдашний премьер-министр Давид Бен-Гурион опасался, что наш энергичный протест подчеркнет его провал - упущенную возможность освободить Восточный Иерусалим и всю Иудею и Самарию во время Войны за Независимость. В сдержанном официальном заявлении нашего МИДа говорилось, что "не может быть никакого окончательного урегулирования без переговоров и подписания мирного соглашения между двумя сторонами". Редакционная статья газеты "Давар" - тогдашнего правительственного рупора - указывала вместе с тем, что "власть Арабского иорданского легиона на этих территориях является следствием арабской интервенции, и одностороннее провозглашение оккупантами аннексии не обязывает государство Израиль".

Лишь оппозиционные газеты дали выход разочарованию. "Народ продемонстрирует протест против грабежа", - кричал главный заголовок газеты "Херут", - "по британской указке их раб Абдалла заявил об аннексии". С другой стороны идеологической баррикады редакционная статья газеты "Аль а-мишмар" (партии МАПАМ) горевала, что "части страны, захваченные интервентами, отрываются сейчас официально". Газета призывала своих читателей - кибуцников из движения "а-Шомер а-Цаир" - "вести политическое наступление, которое поощрит прогрессивные и независимые силы и приблизит историческую тенденцию возвращения целостности страны" (выпуск от 24.4.50). Кто бы мог подумать, что так писали левые.

Спустя несколько дней состоялось обсуждение в Кнессете, но под знаком консенсуса. Ни один из выступавших не оправдал действия Абдаллы. Спор сократился до вопроса израильской реакции. Менахем Бегин говорил, что наш ответ не был достаточно решительным и поэтому граничил с согласием с аннексией. Он остро критиковал правительство Бен-Гуриона: "Сегодня вы фактически признаете передачу Иерусалима и Храмовой Горы, Меарат а-Махпела и могилы праматери Рахели, Хеврона и Бейт-Лехема, Шхема, Гилеада и Башана в руки иностранцев, в руки врагов, в руки поработителей. Кто позволил вам? Кто дал вам право уйти от еврейской истории, от Б-жественного обещания, от всего дорогого и святого для еврейского народа?"

Представитель правительства на том обсуждении министр иностранных дел Моше Шарет утверждал, что Бегин подозревает невинных: "Если депутат Кнессета Бегин пытался напустить страх по поводу отказа от святых мест, то надо сказать, что никакого отказа не было. Мы никогда не отказывались и заявили, что не отказываемся, и ни у кого нет сомнения, что мы не отказываемся ни от одной части страны и наших прав в Старом Городе в Иерусалиме. Если депутат Бегин хочет выйти на улицы с лозунгом требования Храмовой Горы, он может это сделать" (протокол Кнессета от 3.05.1950).

Через 44 года Кнессет объединился в голосовании за вышеупомянутый мирный договор с Иорданией. Тем временем Иордания успела отказаться от каких-либо прав на "Западный берег". Лишь в Иерусалиме она хотела закрепить какой-то кол и с транным образом это было ей позволено. Одним из немногих депутатов, осудивших признание статуса Иордании в святых местах, был Талеб а-Сана. Другой депутат ограничился выражением "неудобства". Его звали Биньямин Нетаниягу. На обсуждении в Кнессете перед утверждением мирного соглашения с Иорданией председатель Ликуда указал на "возможную неяность в отношении статуса Иордании в управлении святых для ислама мест на Храмовой Горе". Министр ин.дел Перес успокоил его: "Речь не идет о статусе или чем-либо ином. Речь идет об иорданской роли в отношении святых мест" (25.10.94)

С тех пор прошло еще 20 лет, мирный договор между двумя странами висит в воздухе, но иорданская роль в отношении святых мест с тех пор стала святой сама по себе.

Политика слабой руки

В полдень во вторник, когда в Иерусалиме прошли похороны жертв резни в районе Хар Ноф, я был очень далеко оттуда - на 12-м шоссе (дорога в Эйлат вдоль египетской границы). На протяжении десятков километров езды мне встретились не более десятка автомашин. Так выглядит район, находящийся недалеко от бушующего исламского террора на Синае: толстый забор, бетонные укрытия, армейские КПП и слабое присутствие граждан. Кто не был обязан быть там, не был. Туристы уступили чарующий пейзаж Эйлатских гор.

Разумеется, Иерусалим - это не 12-е шоссе. И сотни тысяч еврейских жителей столицы не покинут ее. Даже гостиницы не опустеют так быстро, несмотря на печальные новости, все-таки это Иерусалим. Но на месте мэра я бы не утешался этим. Этой осенью столица получает удары террора один за другим, вплоть до нарушения нормальной жизни. Как на 12-м шоссе, власти пока предпочитают "решение" в виде забора и бетоннады. Ничего резкого в духе "хозяин дома разбушевался" не предпринято против арабских погромщиков и тех, кто их посылает, с начала арабских беспорядков с середины лета и до передачи этой статьи в типографию.

В немедленной реакции главы правительства на резню говорилось, что "Израиль отреагирует тяжелой рукой", но из обращения к народу вечером выяснилось, что правительство отреагирует, как обычно. Нетаниягу не перевел на оперативный язык общественную поддержку решительных действий. Даже корреспондент 10-го телеканала (не 7-го) поразился на пресс-конференции, почему правительство реагирует на свежий теракт также, как реагировало на прошлый и предпоследний. Трудно сказать, что он получил ясный ответ.

Через 2 часа после теракта полиция под управлением министра Ароновича вела обычные игры в кошки-мышки с погромщиками у въезда в район Джабель Мукабер (из которого вышли убийцы). Юридические советники продолжали в 7 пар глаз взвешивать вопрос разрушения домов убийц. У них есть время. Глава ШАБАКа, со своей стороны, начал публичную академическую дискуссию о вкладе Абу-Мазена в волну террора: был ли это прямой вклад или побочный? Комментаторы по вопросам безопасности обрадовали, что на этот раз речь идет о "религиозной войне", как будто до сих пор война тут велась на образованной секулярной основе, а сейчас перешла на бешеные теологические рельсы и поэтому нечего поделать.

Не верьте. Новая война - не более религиозная, чем прошлые, и есть, что можно сделать. Например, ввести пехотную бригаду в Джабель Мукабер, открыть огонь по бросающим бутылки с зажигательной смесью, посадить в тюрьму бросающих камни, издать ордера на административные аресты организаторов беспорядков, задействовать муниципальные бульдозеры против незаконно построенных арабских домов и ввести там ночной комендантский час на 2 месяца.

В арабских деревнях Исауйя и Силуан поймут намек. По состоянию на сейчас погромщики из Вост.Иерусалима поощрены отступлением полиции. Они говорят себе, что наша основная реакция - бетоннады и охранники, поэтому можно продолжать бесчинствовать и убивать. Наступательная инициатива на их стороне. Нетаниягу, Яалон и Либерман с утра до вечера жалуются на подстрекательство Абу-Мазена, но не делают ничего для прекращения радио- и телепередач ПА. Они закрывают газету "Исраэль а-йом", но опасаются задеть газету "аль-Хайят аль Джадида"; вводят роту МАГАВников в здание ешивы в Ицхаре, но не дотрагиваются до арабов, бушующих на Храмовой Горе при финансировании организации "исламское движение". И саму организацию Исламское движение они не трогают.

В своем выступлении во вторник глава правительства попросил нас "набраться терпения". Это логичная просьба, но при условии, что правительство действует. Если оно бездействует, то естественная общественная реакция: сделайте уже что-нибудь.

Общественный защитник

"Надо любым путем воспрепятатствовать им войти в нашу мечеть и осквернить ее", - призвал Абу-Мазен своих соплеменников в прошлом месяце. Предположим, что раввин Ицхара или председатель регионального совета Самарии озвучил бы подобный призыв, но в другом направлении, вроде "надо любым путем воспрепятствовать палестинцам зайти на наше шоссе и осквернить его". И предположим, что через несколько дней после этого призыва кто-нибудь выстрелил бы в араба, едущего по этому шоссе, или задавил бы насмерть 4 арабов, стоявших у обочины шоссе, или зашел бы в мечеть и зарезал 4 молящихся и полицейского. И тогда бы глава ШАБАКа оправдал бы того, кто озвучил призыв, от ответственности за кровопролитие? Заявил бы перед депутатами Кнессета, что "раввин Гинзбург не заинтересован в терроре и не ведет к террору и не делает ничего тайком для этого"? (как он сказал об Абу-Мазене)

Я уверен, что нет. Даже знаю это. Адвокатура со стороны главы ШАБАКа Йорама Коэна по отношению к высокопоставленному подстрекателю из Рамаллы - это прокол служб безопасности, еще один прокол после публичной дискуссии с армейским руководством за неделю до этого. Коэн делает посмешищем не только главу правительства и министра обороны - своих начальников, но и своих коллег. Например, Яков Пери, бывший глава ШАБАКа и неофициальный член узкого кабинета по вопросам безопасности, заявил на прошлой неделе, что Абу-Мазен - подстрекатель, а тут нынешний глава ШАБАКа обеляет "зиц-председателя" ПА. Неужели теперь ШАБАК отвергает установку, что слова могут убивать? Что там происходит?

("Макор ришон" 21.11.2014)


Перевел Яков Халфин
МАОФ