Почти пионерская страшилка. - У меня этот паршивый кофе скоро из ушей полезет... – репортер газеты "Горионаарец" брезгливо отставил в сторону пенопластовый одноразовый стаканчик. – Когда уже этот кошмар закончится?
Его коллега из "Марбепив" ухмыльнулся.
- Вот как отбросит копыта, так и кошмар закончится.

Они сидели прямо на полу, привалившись к стене больничного коридора. В десяти метрах от них, охраняя дверь, ведущую в отделение реанимации, застыли два могучих телохранителя.
- Как же, закончится... – уныло вздохнул "Горионаарец". – Теперь придется сочинять сказки про наследие... Ты еще не начал?
- Не-а. Я пока что упираю на тему отцовства. Мол, осиротели без Папы. Кто же, мол, теперь нам сопли утрет? Кто жопу подотрет?.. ну и так далее. А про наследие потом напишу, когда окачурится. Скорее бы уж...

Он взглянул на часы. "Горионаарец" скривился.
- Везет же некоторым... – завистливо проговорил он. – У меня так не получается. Я слишком быстро переключаться не умею. Меня, знаешь, из-за этого чуть из газеты не поперли. Все уже писали о нем, как о голубе мира, а я всё про Сабру и Шатилу бубнил. Жалко было старых наработок.
- Ничего, не расстраивайся... – рассмеялся "Марбепив". – Может, он еще выздоровеет. Тогда и наработки менять не придется.
- Думаешь, есть шанс?
- Шанс всегда есть. Вон, моего деверя тоже стукнуло, а он очухался.
- Ну и?..
- Да ничего. Каким мудаком был, таким и остался. Только намного агрессивней. Мужиков, знаешь, инсульт в агрессию сбивает. Вот и деверя тоже. Чуть что – за костыль и наотмашь – хрясь! – репортер резко взмахнул рукой. - По чему попало: Хрясь! Хрясь! Хрясь!

Один из телохранителей перевел на него взгляд, доселе неподвижно устремленный в пространство. Его скрещенные на причинном месте руки чуть заметно дрогнули.
- Ты это... не очень- то махайся... – шепнул "Горионаарец", удерживая товарища за предплечье. – Они сейчас нервные.

В другом конце коридора зашумел лифт, стукнула дверь, и показалась небольшая группа людей. Они шли быстрым шагом, молча и целеустремленно. Впереди, тряся жирными боками, поспешал лысый толстяк в футболке. За ним, будто для контраста, следовал тощий седой мужчина с дымящейся сигаретой во рту. Далее, в почтительном отдалении, упруго шагали еще трое коротко стриженных молодых людей спортивного вида.

- Смотри, смотри... – все так же испуганно прошептал репортер из "Горионаарец". – Сам Умри пожаловал. И Наел Урод вместе с ним. Видать, что-то случилось. Уж не помер ли? Спросить?
- Сиди... – одернул его "Марбепив". – Сейчас один хрен ничего не скажут. Вон, морды какие запечатанные. А Урод, как всегда, с сигаретой. Даже здесь, в больнице. И никто ему не указ... а как же... мафия...

Телохранители отступили в сторону; дверь на секунду распахнулась и снова захлопнулась. В большой затемненной комнате стояла полная тишина, нарушаемая лишь слабым попискиванием медицинских приборов. Огромная, опутанная многочислеными проводами и шлангами, туша больного возвышалась на кровати и слегка подрагивала в такт дыханию, подобно действующему вулкану.

- Ну, как карта легла, братик?
Со стула около постели навстречу Умри поднялся высокий очкарик. На лице у него застыло выражение человека, мучимого хроническим несварением желудка.
- По-моему, он приходит в себя... – произнес очкарик свистящим шепотом. – Уже открыл глаза и даже сказал два слова!
- Каких? Неужели "Миру - мир"?
- Нет... "Мать твою".
- Значит, все в ажуре, – облегченно вздохнул Умри. – Котелок еще варит. Эй, кто там! Передайте прессе: "мышление не повреждено".

- Погодите с выводами... – стратегический советник Наел Урод повернулся к человеку в зеленом халате, скромно притулившемуся в уголке. – Что скажет медицина?
Зеленый откашлялся.
- Если судить по внутричерепному давлению, - начал он с тяжелым русским акцентом. – А также ориентируясь на показания...
- Фильтруй базар, костоправ, - прервал его Умри. – Жить будет?
- Будет... – пролепетал врач. – Возможно даже полное восстановление моторики.
- Клево! Слышь, Урод, не тяни резину, иди к прессе.
- Погоди.

Туша на постели шевельнулась и явственно произнесла неожиданно высоким фальцетом:
- Что за херня? Где это я? Веревки?! Вы кого это связали, падлы?
Вслед за этим больной возмущенно пустил газы, крякнул и резко сел на кровати, срывая с себя провода, шланги и электроды.

- Чего вы хайла пооткрывали, сволочи? – он свесил ноги, пошарил вокруг в поисках чего-нибудь потяжелее, и, не найдя ничего иного, швырнул в Урода подушкой. – Все ты, Урод! Пасть порву!
- Папа, дорогой! – очкарик бросился к отцу и тут же отлетел к стене вслед за собственными очками, отброшенный мощным ударом в челюсть.

- Всех поррр-режу! – зарычал больной, вскакивая на ноги и плотоядно оглядываясь. – Где Муфраз? Где Харуц? Муфраза – ко мне! Срочно! Харуца – в бункер! Немедленно начинаем войну! Ракеты к бою! Ядерные боеголовки – товсь! Танки наголо! Марш-марш! В атаку! За мной!
Путаясь в больничной рубахе, он сделал круг по комнате, раздавая тумаки всем, кто только попадался ему на дороге.

- Что с ним? – ошарашенно прошептал Умри, подползая к врачу. – Что происходит?
Перепуганный врач сглотнул слюну.
- Последствия инсульта... высвобожденная агрессивность. Это случается.
- Случается... бык с коровой случается... – прошипел Умри. – Когда он придет в себя?
- Не знаю... – пожал плечами врач, уворачиваясь от пинка пробегающего мимо больного. – Возможно, через год уровень агрессии несколько снизится...

- Через год?! – простонал Умри. – Через год? К тому времени я уже сяду... Он ведь теперь голубь мира, сечешь? Он мне нужен мирным, понимаешь? Мирным!.. Или мертвым...
Тем временем старик сбил с ног Урода и сладострастно избивал его ногами.
- Прости, Папа... - всхлипнул Умри и достал пистолет с глушителем.

- Слышал? – тихо сказал в коридоре за дверью репортер из "Горионаарец". – Всё бегают и бегают, уже полчаса, как минимум. Что-то происходит, не иначе. Неужели конец?
- Остынь... – отвечал его многопытный коллега. – Когда надо будет, нас вызовут. Но похоже, и в самом деле – переходим на тему наследия...
Дверь распахнулась. Слегка помятый Наел Урод вышел наружу и остановился, поджидая корреспондентов. Те уже неслись к нему со всей длины коридора, судорожно вытягивая перед собой диктофоны. Урод откашлялся.
- Позвольте мне... - голос советника дрогнул, но он справился с волнением, утер скупую слезу и продолжил. – Позвольте мне с глубоким прискорбием...

Тем временем в реанимационной Умри успокаивал плачущего брата. Двое парней спортивного вида выносили через задний выход завернутый в пластиковые мешки труп врача. Ему было назначено погибнуть еще сегодня, по дороге домой, в автокатастрофе, породив тем самым неизбежные в таких случаях дурацкие теории конспирации.