| Могуч и славен Гистадрут:
Его владенья необъятны И стаи тучных синих мух - Плоды трудов его нещадных. И грозно шевелит усами Амир, водитель ратных орд, Трепещут пред его очами Министры и простой народ: «Квиют не просто знак почета, олимам бедным он не в масть. Его я тронуть не позволю – Он наш фундамент, наша власть . Я сохраню первоосновы, Не дам разрушить идеал, Министрам всяким на забаву Не сокрушить наш крепкий вал. Пусть шекель падает как хочет, Пусть доллар вверх иль вниз летит, Наш пенсион ведь неизменен, Он как стоял, так и стоит. Ваш Биби дерзок иль безумен: Кого он хочет подчинить!? Мы бастанём, и мусорные кучи покажут: больше вам не быть!» |
Но на этом наше квази-поэтическое воображение в этаком стиле угасло. В голову лезли почему-то строчки вроде бы Чуковского: «... и усами шевелит», да еще и хуже: «пролетариев начальник и мочалок командир!».
Нужно было, требовалось нечто более эпическое, гекзаметр какой-нибудь, гомеровский зачин:
«Воспой, о богиня, деяния славных,
Амира-Ахилла весь пыл боевой...»
Но муза упорно противилась нашим усилиям, а слабое знание иврита не позволяло использовать форму танахических псалмопений в подлиннике, так что сравнивать бесстрашие Переца с подвигами Шимшона или царя Давида, или его мудрость с мудростью царя Шломо, увы, не удавалось. А как эти сравнения, как такой подход, были бы исторически оправданы и наиболее уместны!
Действительно ведь история современного Израиля начинается именно с Гистадрута, созданного Бен-Гурионом в 1920 г. как зародыш государства. Именно в рамках Гистадрута была организована Хагана, спасавшая ишув от «дружелюбных» соседей. Гистадрут под руководством Бен-Гуриона, Бен-Цви, Голды Меир последовательно и неуклонно организовывал различные предприятия и производства (порой в партнерстве с частными инвесторами, сюда входят банки, такие жизненно необходимые учреждения как, например, системы ирригации, грузовые перевозки, освоение минеральных богатств Мертвого моря и т.п.). Но кроме всего этого он создавал сети учебных и лечебных заведений, систему социального обеспечения и т.д. и т.д. В его недрах возникла и крупнейшая, много лет правившая страной партия МАПАЙ, предшественник Аводы.
Постепенно Гистадрут стал крупнейшим, после государства, собственником – на пике могущества ему принадлежало фактически около 20% всей страны. Гистадрут мог всё: всеобщая забастовка, которую он мог объявить, парализовала бы жизнь страны, обезоружила бы ее перед угрозой извне или изнутри...
Фактически это всегда было государство в государстве, что представлялось естественным во времена британского мандата. Но и после обретения независимости Гистадрут не исчез и не утратил своей силы – в отличие от кнессета, представляющего, в соответствии с основами демократии, всё население страны, – он является, используя известные слова И. В. Сталина (не к ночи будь помянут) «орденом меченосцев», рыцарей-профсоюзников, в стан которых ох как не легко проникнуть посторонним.
Рыцари эти пожизненно защищены от увольнения (одиозная, чуть ли не единственная сейчас в мире система квиюта) и обеспечены своими громадными пенсионными фондами. Все они как бы дают клятву до последней капли крови (или до предпоследней агоры) повиноваться избранному лидеру и как бы ни хотелось или как бы ни нужно было работать – идти отдыхать по первому его слову!
В период расцвета профсоюзного движения всеобщие забастовки считались редко используемым, но зато самым сильным средством давления на власть: в Бельгии и Швеции в конце Х1Х – начале ХХ веков они привели к установлению всеобщего избирательного права, в России в 1905 г. заставили издать известный манифест, формально ликвидирующий самодержавие (при всем при этом в них никак не могли принимать участия работники правительственных учреждений!). Но затем роль таких акций резко упала: последние успешные и притом истинно всеобщие забастовки, не считая Израиля, проходили уже давно – во Франции в 1967 г. в связи со студенческими волнениями и в Италии в 1968 г. во имя улучшения пенсионных и образовательных программ. В США подобные действия законодательно невозможны, в Англии (по инициативе Маргарэт Тэтчер) вопрос о забастовках должен решаться не профбоссами, а каждым работающим коллективом в отдельности...
Вот так и упал в мире авторитет профбоссов – адептов и учителей социализма, лишились они своего основного оружия и теперь разве что могут кучковаться на конгрессах Социнтерна совместно с «социалистом Арафатом» и почти однофамильцем главного нашего профвождя.
Одно из требований социальной гигиены, впервые узаконенное в ТАНАХе, – не держать в доме покойников. Так почему же оно не соблюдается в нашем почти галахическом государстве в отношении Гистадрута?
Его прах давно пора предать земле, но – и мы на этом настаиваем – со всеми действительно полагающимися ему почестями: выпуск памятных марок и медалей, памятник Гистадруту, некогда прообразу страны, должен быть установлен в Тель-Авиве, где он зародился, или на одной из вершин: на Хевроне, Мероне или Гризиме.
Такой памятник мог бы сотворить разве только Зураб Церетели или отечественный скульптор равного ему класса и, конечно, размаха, если таковый найдется – ну хотя бы по типу памятника Колумбу в Севильи. А вот приделывать при этом центральной фигуре усы или нет – пусть решают всеобщим голосованием члены агонизирующего Гистадрута и пусть это будет их последнее общее волеизъявление!
Иерусалим