Именно этот сценарий, похоже, и начал реализовываться. 28 марта 2006 г. в Израиле прошли внеочередные выборы в кнесет, призванные разрешить комплекс общественных противоречий, вызванных событиями последних лет: окончательным крахом "мирного процесса", преодоленим последствий экономического кризиса и рыночными реформами 2002-2005 гг. и особенно — итогами реализации шароновского плана одностороннего ухода из Газы и Северной Самарии. Соответственно, главной темой этих выборов был не традиционный израильский конфликт между левыми и правыми и даже не ставшие полуофициальной "визитной карточкой" этой кампании социально-экономические сюжеты, а новое для Израиля противостояние между "синими" (сторонниками плана "размежевания") и "оранжевыми" (его решительными противниками).
Выборы 2006 г., по общему мнению, должны были сыграть роль так и не состоявшегося весной 2005 г. референдума и либо легитимизировать, либо навсегда отставить идею дальнейших односторонних шагов.
Эффект "сообщающихся сосудов"
При всем драматизме ситуации ожидаемых фундаментальных изменений на политической арене страны, однако, так и не поизошло. Большая часть голосов, как можно заметить, как и раньше перераспределилась не между крупными партийно-политическими лагерями — "левым", "правым", а также различными сегментами "умеренного центра", а внутри них.
Из 31 принявших участие в выборах в кнесет 17-го созыва прошли 12 партий. Пять из них представляют "широкий" правый лагерь, столько же — левый и две — "партия шаронистов" Кадима и партия пенсионеров Гиль — позиционировали себя как "центристы".
Крайне левый сектор, представленный постсионистскими и арабскими националистическими партиями, фактически сохранил свой потенциал, уменьшившийся к началу этого десятилетия до 15 мандатов в связи с крахом процесса Осло. Пять из этих мандатов (половину от своего потенциала на "пике Осло" в 1999 г.) получил ультралевый блок Мерец/Яхад и еще в сумме десять — исторически двунациональная, но сегодня почти исключительно арабская компартия (Хадаш), блок исламистских группировок РААМ-ТАЛ и радикально-антисионистский список израильских арабов БАЛАД.
На противоположной стороне израильского партийно-политического спектра правые сионистские и несионистские еврейские националистические партии также примерно сохранили тот уровень представительства, который они имели, несмотря на все перипетии израильской политики на протяжении последних полутора десятков лет. Объединенный список Национально-религиозной партии (Мафдал) и блока "Национальное единство" (НЕ — союз партий Моледет, Ткума и "Обновленный религиозный сионизм") получил те же 9 мандатов, которые все эти партии в сумме имели, за вычетом потенциала покинувшей в 2004 г. НЕ партии "Наш дом — Израиль" А. Либермана и в кнесете предыдущего созыва. Еще 6 мандатов получил примыкающий к правому лагерю блок ашкеназов-ультраортодосов "Еврейство Торы" — объединение хасидской партии "Агудат Исраэль" ("Союз Израиля") и ее рабочего поселенческого крыла "Поалей Агудат Ислаэль" ("Трудящиеся Союза Израиля") с партией ультраортодоксов литовского направления "Дегель ха-Тора" ("Знамя Торы").
Добавим, что один–полтора мандата в сумме получили не прошедшие 2%-ный электоральный барьер крайне правые партии — обновленный Херут М. Кляйнера и ЕНФ Б. Марзеля и почти столько же голосов коллективно "утопили" соперничающие с арабами и Мерец еще более мелкие ультралевые списки. Таким образом, оба крайних партийных сектора — собственно правые и крайне левые партии — сегодня обладают примерно равным потенциалом (около четверти состава кнесета) и, как и в прошлом, по многим параметрам уравновешивают друг друга.
Остальные 90 мандатов в новом составе кнесета поделили между собой "умеренные" партии. Основная сила левого лагеря, левоцентристская партия Авода (наследница безраздельно правящей до 1977 г. в Израиле социалистической сионистской партии МАПАЙ), судя по всему, так и не сумела оправиться от удара, кооторый ей нанес крах "линии Осло". Как показали итоги голосования, партия продолжила терять своего традиционного избирателя — представителей умеренно левых кругов ашкеназского среднего класса. Эти потери, по мнению нового лидера Аводы, бывшего председателя Гистадрута Амира Переца, должна была скомпенсировать обращенная к малообеспеченным слоям населения (прежде всего, сефардам — жителям городов развития, репатриантам и израильским арабам) пропаганда идей "социальной революции", однако эффект от этой деятельности оказался невелик. Партия пришла к финишу с тем же количеством мандатов (19), которое она имела по итогам выборов 2003 г., до присоединения к Аводе Амира Переца и его "профсоюзной" партии "Ам эхад" (последняя, баллотируясь в 2003 г. отдельным списком, получила 3 мандата, явно "отщипнув" их от электората Аводы).
Другая левоцентристская партия — "антиклерикальный" Шинуй, который отобрав в 2003 г. около четверти мандатов у Аводы и примерно по половине электората у Мерец и "русской" центристской партии «Исраэль ба-алия», стал тогда третьей по численности политической силой (15 мандатов), к концу прошлой каденции растерял свой потенциал и исчез с политической арены страны. Вместо него в левоцентристскую нишу вошла партия пенсионеров Гиль, которая хотя формально и не заявила о своих идеологических пристрастиях, однако получила большую часть своих семи мандатов за счет "старых аводинцев" — либо непосредственно от Аводы, либо в ходе раздела электорального наследства партии Шинуй. Показательно, что сумма мандатов (26), полученных левоцентристскими партиями — Аводой и партией пенсионеров, — равна потенциалу партии Труда, который она имела на пике "Осло" в мае 1999 г.
Сорок мандатов, которые в том же году в сумме получили три партии правого центра — "общенациональный" Ликуд (19), "ультраортодоксально-социальная" сефардская ШАС (17) и "правая русская" партия "Наш дом — Израиль" (4) — сопоставимы с числом мест в кнесете (35), которые эти партии вместе получили и семь лет спустя. Однако внутри этого сектора за это время произошла радикальная перстановка сил. В первую очередь, это относится к Ликуду, который, пережив под руководством Шарона "ренессанс" в 2003 г., вдвое (с 19 до 38 мандатов) увеличив свое представительство в кнесете, благодаря реализации его же программы "размежевания" раскололся уже два года спустя. Нынешние выборы показали, что Ликуд, помимо ушедших в Кадиму голосов "шаронистов", потерял в силу этого и почти половину своего исторического "твердого ядра". Двенадцать мандатов, которые сохранил Ликуд, были явно получены за счет "домашнего" электората херутников-ревизионистов, за которых партии пришлось бороться со своими более правыми конкурентами, и остатков исторически связанных с движением умеренно правых в своей основе групп социально-экономических, корпоративных и общинных интересов, претензии на которые предъявили секторальные партии. Наибольшей эрозии подверглось социальное лобби Ликуда, часть членов которого, не простив "старо-новому" лидеру партии Биньямину Нетаниягу бюджетных сокращений, поддержали ШАС (который получил 12 мандатов) и другие социально-популистские партии.
Часть умеренно правых ликудовских мандатов неожиданно для многих получила и НДИ, которая, покинув в 2004 г. праворадикальный блок "Национальное единство" (ее список на выборах 2003 г. возглавлял лидер НДИ А. Либерман), предпочла вернуться в "умеренно правую" нишу. Предложив план обмена населенных израильскими арабами-мусульманами городов южной Галилеи на поселенческие блоки и незаселенные арабами территории Иудеи и Самарии, Либерман не только смог сохранить свои традиционные четыре–пять "русских правых" мандатов и получить два–три "ивритских" мандата от Ликуда, но и освоить часть умеренно правого и социально ориентированного электората исчезнувшей центристской "русской" партии «Исраэль ба-алия», в сумме завоевав 11 мандатов.
Феномен Кадимы
В эту в общем привычную для Израиля картину расстановки партийно-политических лагерей на первый взгляд почти не вписывается формальный победитель нынешней выборной гонки — созданная А. Шароном в октябре 2005 г. партия Кадима. Уже в момент своего создания Кадима выдвинула две противоположные заявки — как партия "внеидеологического центра" и как "партия власти".
В первом качестве Кадима, подобно полутора десятку ее предшественников, регулярно заполнявших на одну–две каденции центристскую нишу, выдвинулась в качестве партии одного лидера (А. Шарон) и одной идеи (решение израильско-палестинского конфликта в одностороннем порядке). Однако уже изначально было понятно, что Шарон покинул вместе со своими сторонниками ряды созданного по его инициативе почти 30 лет назад Ликуда, где ему не давала покоя правая оппозиция и который он так и не смог превратить в инструмент своей личной власти, отнюдь не для того, чтобы ввязаться в очередной разовый центристский проект. Целью Шарона было создать новую правящую партию, наделив ее весом и влиянием, которым до 1977 г. пользовался исторический МАПАЙ, всерьез и надолго перекроив политическую карту страны.
Для реализации этой цели узкого поля между левоцентристской Аводой и правоцентристским Ликудом (на которое, собственно, и претендуют в Израиле партии центра) было явно недостаточно. Собственно, поэтому Ариэль Шарон, выдвинув идею одностороннего определения геополитической конфигурации Израиля в качестве альтернативы и концепции "мир в обмен на мир" правых и формуле "мир в обмен на территории" левых, намеревался собрать под крышей Кадимы максимально большую часть "умеренного" электората.
Эту задачу наследники Шарона сумели выполнить лишь частично. Кадима, которой вскоре после ее создания опросы предсказывали 40–45 мандатов, успела до выборов растерять более трети этого потенциала. Больше половины полученных Кадимой 28 марта голосов дали избиратели, поддержавшие в 2001 г. на прямых выборах премьера лично А. Шарона, а в 2003 г. — возглавляемый им Ликуд. Соответственно, расколов партию в октябре 2005 г., Шарон забрал эти 15–17 мандатов, которые он в свое время собрал из разных центристских и секторальных движений, с собой в Кадиму.
Успехи Кадимы в левоцентристском секторе были менее масштабны. Партии удалось освоить большую часть электорального наследства Шинуя, однако из Аводы, несмотря не присоединение к Кадиме Шимона Переса, "партия шаронистов" получила не так много. Хотя немало традиционных умеренно левых избирателей Аводы из числа ашкеназского среднего класса были разочарованы левопопулистскими лозунгами Амира Переца, они в конечном итоге поддержали не столько Кадиму, сколько ставшую сюрпризом этих выборов партию пенсионеров Гиль, или рассеялись по другим левоцентристским спискам. Наконец, успех попыток привлечь традиционный электорат "социально ориентированных" секторальных движений — сефардов-традиционалистов, "русских", ашкеназов-ультраортодоксов и израильских арабов — также оказался весьма ограниченным: большая часть этих избирателей остались верны своим "домашним" партиям.
В конечном итоге, Кадима, с учетом прибавления голосов не прошедших электоральный барьер партий, получила 29 (реально 24–25) мандатов — вдвое больше стандартной "партии центра", но при этом примерно вдвое меньше, чем положено иметь полноценной партии власти. А это неизбежно превращает эту самую большую в кнесете фракцию в меньшинство в любой коалиции, которая будет обладать немалым кризисным потенциалом.
|
Период |
Партийные лагеря и партии |
||||
|
Пост-сионистские и несионист-ские (арабские) националис-тические партии |
Лево-центри-стские партии |
Партии "неидеоло-гического центра" |
Право-центрист-ские партии |
Ультра-сионистские и несионистские (еврейские) националисти-ческие партии |
|
|
Выборы 1999 |
Мерец – 10 Арабы – 10 |
Авода –26 Шинуй- 6 |
Центра – 6 ИБА – 6 Ам эхад- 2 |
Ликуд – 19 ШАС – 17 |
НДИ – 4 Нац. единство – 4 Мафдал – 5 ЕТ — 5 |
|
Итого |
20 |
32 |
14 |
36 |
18 |
|
Выборы 2003 |
Мерец – 6 Арабы – 8 |
Авода – 19 Шинуй – 15 |
ИБА – 2 Ам эхад – 3 |
Ликуд –38 ШАС – 11 |
НДИ – 3 Нац. единство – 4 Мафдал – 6 ЕТ — 5 |
|
Итого |
14 |
34 |
5 |
49 |
18 |
|
Выборы 2006 |
Мерец – 5 Арабы – 10 |
Авода – 19 Гиль – 7 |
Кадима – 29 |
Ликуд –12 ШАС – 12 НДИ – 11 |
Нац. единство/Мафдал – 9 ЕТ – 6 |
|
Итого |
15 |
26 |
29 |
35 |
15 |
Электоральные темы и коалиционные перспективы
Источником этих кризисов, судя по всему, станут сюжеты, которые на протяжении избирательной кампании доминировали в платформах и лозунгах. Главными из них были темы безопасности, территорий и арабо-израильского конфликта, которые получили дополнительный акцент после прихода в ПНА к власти фундаменталистской террористической группировки ХАМАС, что немало израильтян посчитали прямым следствием политики "размежевания".
Безопасность и границы
Предлагаемые партиями пути решения этих проблем сводились к трем позициям: (а) сохранение нынешнего геополитического статус-кво, (б) реанимирование политического процесса на основе "Дорожной карты" или (в) продолжение политики односторонних шагов.
Эти позиции в ходе кампании идентифицировались с партиями, которые считались лидерами предвыборной гонки, — соответственно, Ликудом, Аводой и Кадимой. Так, лидер Ликуда Биньямин Нетаниягу говорил о необходимости подавления террористических структур "твердой рукой" и пагубности любых односторонних уступок, а председатель партии Труда Амир Перец настаивал на предпочтительности окончательного урегулирования. В свою очередь, глава Кадимы Эхуд Ольмерт накануне выборов опубликовал свой план "концентрации" еврейского населения Иудеи и Самарии в основных поселенческих блоках и ликвидации остальных еврейских населенных пунктов за "зеленой чертой".
Тем не менее в погоне за "умеренным избирателем", по всем опросам, составляющим большинство электората, эти партии и их лидеры на протяжении кампании неоднократно корректировали свои позиции и лозунги, оставляя у этого избирателя крепнущее убеждение, что пропасть между ними не столь уж велика. Показательно, например, что переходное правительство Э. Ольмерта то вызывало восторг ультралевых, ломая дома (и черепа демонстрантов) в поселенческом квартале Амона в Самарии, то срывало аплодисменты правых, решительно поведя броскую антитеррористическую операцию в Иерихоне.
В целом, все три партии были (открыто или в полголоса) солидарны в том, что:
— партнер для переговоров "на той стороне" отсутствует и в ближайшее время скорее всего не появится;
— предпринятые в ходе августовского 2005 г. "размежевания" шаги необратимы;
— Восточный Иерусалим, равно как и крупные поселенческие блоки — Маале-Адумим, Гуш-Эцион, и западная часть Иорданской долины, при любом исходе останутся за Израилем;
— "забор безопасности" следует достроить — и спорили только о том, где он должен проходить — по нынешней, намеченной еще Шароном трассе, западнее — ближе к "зеленой черте", или восточнее — подальше от городов центра страны и главных объектов производственной, транспортной и социальной инфраструктуры Израиля;
— следует установить постоянные восточные границы Израиля (их конфигурация не уточнялась) при неизбежных территориальных уступки палестинцам в западной Эрец Исраэль (Иудея и Самария).
Именно эти понимания, судя по всему, и стали черновыми рамками коалиционных соглашений, которые Эхуд Ольмерт уже в качестве официального премьер-министра намерен подписать с потенциальными участниками правительственной коалиции.
В отличие от весьма расплывчатых позиций лидеров Кадимы, Ликуда и Аводы, идеологические платформы партий "второго плана" были намного более конкретными. Так, платформа ультралевой партии Мерец, построенная на идеях так называемой "женевской инициативы", предполагала переговоры с любым палестинским руководством (включая ХАМАС) и почти полный уход Израиля к "зеленой черте". Программа совместного списка Национально-религиозной партии (Мафдал) и блока «Национальное единство» была выдержана в тоне классической правой идеологии "единой Земли Израиля" и отказа от тех вариантов территориального компромисса, которые предполагают демонтаж еврейских поселений. Наконец, "центристскую" идеологию олицетворяла платформа НДИ, председатель которой А. Либерман предложил план обмена населенных израильскими арабами-мусульманами городов южной Галилеи на поселенческие блоки и незаселенные арабами территории Иудеи и Самарии.
Как можно заметить, в программах этих партий крайне мало точек соприкосновения с провозглашенными Э. Ольмертом базовыми принципами его правительства, и Мерец, Мафдал-НЕ и НДИ не могут войти в коалицию без того, чтобы, если со стороны Кадимы не будет серьезных идеологических уступок, не разочаровать своих избирателей.
Экономика и благосостояние
Другим важным сюжетом предвыборной кампании была, как известно, социально-экономическая политика и связанные с ней вопросы социального, политического и экономического статуса различных этнообщинных, конфессиональных и социально-демографичесих групп. Несмотря на попытки Амира Переца сделать эти вопросы фактором полной перегруппировки политических сил и тем самым вернуть Аводе статус партии власти, социально-экономические и этносоциальные противоречия во многом остались "внутренним делом" осноных партийно-политических лагерей.
Так, несмотря на предложенные лидером Аводы лозунги массированной бюджетной поддержки социальных слоев с низкими доходами, актуальные для жителей районов развития Негева и Галилеи и неблагополучных кварталов крупных городов (в массе своей, как и сам А. Перец, сефардского происхождения), доля голосов, полученных там партией, оказалась немногим выше, чем на прошлых выборах. Основная масса тамошних избирателей, равно как и остальные группы, немалый процент которых живет у черты бедности — арабы, ультаортодоксы и пенсионеры-репатрианты, предпочли свои секторальные партии. Основные конкуренты и противники Аводы, как отмечалось, находились в левом лагере. Это был блок Мерец/Яхад, который выдвинул сходный с Аводой набор социально-велфаристских лозунгов, и "рыночный" Шинуй, лозунги которого о "защите угнетенного светского среднего класса от паразитов-ультраортодоксов" оказались явно неактуальными в эту кампанию.
Партии правого центра — Ликуд, ШАС и НДИ, предложили избирателям вполне очерченные социально-экономические платформы — соответственно, рыночную, антирыночную и "социально-рыночную". В правом лагере "умеренно-социальный" Мафдал и "умеренно-рыночный" блок НЕ, конкурируя за те же категории избирателей, в итоге отложили на время свои социально-экономические споры, сплотившись на платформе защиты израильского суверенитета над Западной Эрец Исраэль, сильно отличаясь в этом смысле от "ультрасоциалистической" программы блока "Яхдут ха-Тора".
Как можно заметить, партии либерально-экономической ориентации оказались в явном проигрыше по сравнению с социально-велфаристскими, что окажет однозначное влияние на состав будущей коалиции и ее социально-экономическую политику. Многое будет зависеть от правящей Кадимы, которая в период избирательной кампании позиционировала себя как "социально-либеральная" и выдвигала взаимоисключающие лозунги о продолжении линии "Нетаниягу–Ольмерта" на либерализацию израильской экономики и одновременно "массированной бюджетной поддержки" широких слоев населения.
Если судить по первым признакам, Ольмерт готов раздать деньги из наполненной Биби казны партиям лоббирующим интересы различных социальных и секторальных групп в обмен на их поддержку внешнеполитических активов будущего правительства, однако уже сейчас намерен определить некие "красные линии". Следует также иметь в виду, что Кадиму поддержали влиятельные бизнес-элиты страны (включая представителей 12 ведущих финансово-промышленных групп, конторолирующих через многоступенчатую систему холдингов около 60% совокупной рыночной стоимости всех израильских компаний) («Джерузалем пост», 3.4.2006). Эти круги, исторически выросшие из квазирыночной государственно-профсоюзной и муниципальной экономикой эпохи Мапая, активно сопротивлялись проводимой Нетаниягу политике демонополизации и либерализации, однако они также не готовы согласиться на требование Переца о приостановке и пересмотре итогов приватизации и поддержать требуемые им рискованные социальные эксперименты.
Все это заставляет Ольмерта озаботиться сохранением портфеля министра финансов в собственной партии и включением в коалицию партий, способных противостоять безбрежным требованиям складывающегося "объединенного социального фронта" (Авода, "пенсионеры", ШАС и «Яхдут ха-Тора»). Из трех имеющихся кандидатов на эту роль — Ликуд, НЕ-Мафдал и НДИ — лишь последняя, судя по всему, имеет реальный шанс стать частью правительства, что, учитывая политические настроения половины ее электората, ставит лидеров НДИ перед нелегким выбором.
Секторальная политика
Наконец, выборы показали и некотрый рост по сравнению с предыдущими выборами удельного веса секторальных партий за счет "общенациональных" в трех из пяти партийно-политических лагерей (в крайне левом, правоцентристском и правом). Главную роль, судя по всему, сыграло продвижение всеми без исключения партиями социально-экономических сюжетов, что привело к вторичной легитимации этнообщинного фактора, оказавшегося, в отличие от предыдущего этапа, сочлененным не столько с темой светско-религиозного противостояния, сколько с сюжетами социальной защиты малообеспеченных слоев населения.
Поскольку существенная часть этих слоев как раз и составляет немалую часть традиционного электората секторальных партий — сефардских, арабских, "русских" и ультраортодоксальных, именно они и оказались в выигрыше. Кроме того, общинная солидарность обеспечила более высокий, чем в среднем по стране, процент участия в выборах электората этнических партий, что принесло им дополнительные мандаты. Наконец, наряду с общими, свою роль сыграли и некоторые специфические для конкретных этнообщинных партий факторы. В частности, таким фактором для арабских и еврейских ультраортодоксальных партий стали последствия августовского "размежевания". Рост радикально-исламских настроений среди израильских арабов, вдохновленных победой ХАМАСа на выборах в ПНА, и одновременно опасения, что примененный к поселенцам Газы принцип "эвакуация–компенсация" может быть также применен и по отношению к ним (как прямо предлагали Херут, ЕНФ и косвенно НДИ), увеличили с 8 до 10 мандатов совокупное представительство арабских партий. В свою очередь, разочарованние политикой насильственной ликвидации еврейских поселений представителей так называемого ультраортодоксально-национального лагеря добавило — видимо, за счет избирателей Ликуда и Мафдал — какую-то часть голосов ашкеназскому блоку "Еврейство Торы" и, не исключено, также сефардской ШАС.
Однако существенное структурное различие между партийно-политическими лагерями и в этом смысле по-прежнему имеется. Так, если в правом лагере "объявленно-секторальные" силы (ашкеназы-ультраортодоксы из ЕТ) составляют только треть, а остальные партии этого лагеря позиционируют себя как общенациональные, то две трети "крайне левых" — это электорат арабских религиозно-трайбалистских группировок. Правоцентристский сектор сегодня, насколько можно судить, почти на 60% состоит из представителей этносоциальных интересов в лице "ультраортодоксально-социальной" партии ШАС и большей части электората "русской несекторальной" партии "Наш дом — Израиль". Напротив, партия социально-корпоративных интересов пенсионеров Гиль контролирует лишь примерно четверть левоцентристского сектора, остальную его часть занимает общенациональная Авода.
Во "внеидеологическом центре", который целиком заполняет Кадима, провозгласившая себя "партией общенационального единства", секторальных движений формально нет. Однако и под ее крышей действует ряд секторальных социальных и общинно-корпоративных лобби, позицию которых вынуждено будет учитывать руководство партии. (Аналогичная ситуация имеет место в Аводе и Ликуде.)
Кроме того, ряд общенациональных движений может идентифицироваться как партии "необъявленных" секторальных интересов. Та же Кадима, как следует из проведенного А. Эпштейном анализа[1], судя по составу электората, является партией "Первого Израиля" (потомки восточноевропейских ашкеназов второй–четвертой волн алии 1904–1929 гг., израильский аналог американских WASPов, населяющих престижные пригороды и благополучные кварталы городов центра страны). Блок Мерец/Яхад, ядро которого в свое время образовала марксистско-сионистская Объединенная рабочая партия (МАПАМ) считается политическим крылом численно небольшого, но идеологически и культурно влиятельного населения левых кибуцев. Мафдал и входящая в блок Национальное единство партия Ткума позиционируют себя как выразители специфических интересов еврейских поселенцев Иудеи и Самарии, треть из которых (в четыре с лишнем раза больше, чем по стране в целом) поддержали на выборах объединенный список Мафдал-НЕ.
Если, тем не менее, оставить в стороне утвержения "трибализации" постиндустриального и мультикультурного израильского общества, размывающего саму границу между совокупными и частногрупповыми ценностями и интересами[2], можно отметить, что в нынешнем кнесете объявленно-общенациональные и объявленно-секторальные списки представлены практически поровну, причем последние получили от трети до двух третей голосов соответствующих общинных, этнорелигиозных и социально-корпоративных слоев.
|
Тип партий |
Партийные лагеря и партии |
|||||
|
Пост-сионистские и несионист-ские (арабские) националистические партии |
Лево-центри-стские партии |
Неидеологический центр |
Право-центристские партии |
Ультра-сионистские и несионистские (еврейские) националисти-ческие партии |
||
|
Общенациональные |
Мерец – 5 |
Авода – 19 |
Кадима – 29 |
Ликуд – 12 НДИ – 4 (из 11) |
Нац. единство/ Мафдал – 9 |
|
|
Сектораль-ные |
Арабы – 10 |
"Гиль" – 7 |
ШАС – 12 НДИ –7 (из 11) |
ЕТ – 6 |
||
|
Итого |
15 |
26 |
29 |
35 |
15 |
|
Первые итоги
Итак, израильская ситуация продолжает оставаться многосложной и многовариантной. Но уже сейчас можно заметить, что, если лишь четверть избирателей поддержали лозунги ревизии итогов "размежевания", с которыми выступали партии "оранжевого лагеря", то и "выраженно синие" партии в сумме получили не более трети голосов. Если Ольмерт сформирует коалицию — а так, похоже, и будет, — то Кадима, завоевавшая меньше четверти мест в кнесете, в ней при любом раскладе будет в меньшинстве, и ему непросто будет убедить общественность в том, что согласно итогам голосования у него есть мандат на дальнейшие односторонние уступки.
Все, следовательно, будет зависеть от состава коалиции, переговоры о создании которой идут сейчас полным ходом. В принципе, обсуждались четыре возможных сценария. Первый — это "право-левая" коалиция без Кадимы, в которую в этом случае войдут Авода, Ликуд, пенсионеры и правые и религиозные партии. Второй вариант — правительство национального единства на основе Кадимы, Аводы и Ликуда.
В отличие от этих изначально маловероятных сценариев, больше шансов было у правоцентристской коалиции Кадимы, Ликуда, партии “Наш дом — Израиль” и религиозных партий. Считалось, что такое правительство сможет проводить осторожную внешнюю политику, даже если официально последует провозглашенному премьер-министром Ольмертом курсу односторонней концентрации и достраивания забора, одновременно проводя взвешенную социальную политику и поощрение экономического роста в духе Биньямина Нетаньягу.
Наконец четвертый, наиболее вероятный сценарий — это левоцентристская коалиция, куда войдут Кадима, партия Труда, пенсионеры и религиозные партии. В такой коалиции Ольмерт начнет ударными темпами проводить политику односторонних шагов, выполняя предвыборные обещания и расплачиваясь с партнерами, которые шли на выборы под лозунгами борьбы за права малообеспеченных слоев населения перегруженным социальным бюджетом.
Именно этот сценарий, похоже, и начал реализовываться.