В хайфский колледж "Камера обскура", где училась 23-летняя Татьяна Боровик,
можно было проехать на автобусах 16,17,18, но в тот роковой день первым
подоспел именно 16-й. Она села в него с близкой подругой Светой.
Уже никто никогда не узнает, успела ли девушка что-то увидеть
или подумать в последнюю минуту перед гибелью. Террорист сделал
свое черное дело: подруга Света, как и многие другие пассажиры этого автобуса,
тяжело ранена и лежит в больнице "Рамбам", а Таню во вторник
родители, близкие и общественность города проводили в последний путь на
нетанийское кладбище "Ватиким".
Я смотрю на это милое девичье лицо, удачно запечатленное фотографом.
Не нужно быть физиономистом, чтобы прочитать на нем черты характера,
свидетельствующие о цельности натуры. В Танечке удачно сочеталась
красивая внешность, ум, скромность. Она с детства проявляла разнообразные
таланты: хорошо училась, сочиняла стихи и отлично рисовала. Стихи, по словам
ее мамы Аллы Боровик, были всегда очень серьезными, философскими,
а рисунки...
Ее 16-летний брат Сережа, ученик нетанийского ОРТа "Лейбович",
дал мне посмотреть пачку пожелтевших листов с карандашными рисунками.
Они были сделаны еще в школьные годы там, на Украине, в Енакиево,
откуда Таня приехала в Израиль в 17 лет по моло- дежной программе.
Рисунки свидетельствуют о неудержимой фантазии девоч- ки. На них
изображены странные существа: фигуры, у которых нижняя часть имеет
человеческие формы, а верхняя — то лебедя с крыльями, пытающегося
взлететь, то непонятного чудовища. Твердая рука рисовальщицы выводит
невиданных полулюдей-полуживотных, а на одном из листов даже изображена
смерть в традиционном образе: костлявая старуха, и вместо головы — череп
с оскалом зубов. Не подспудное ли это предвидение будущего
конца? Но нет, хочется верить, что это — случайность, просто
один из волновавших ее воображение образов.
В 1996 году, окончив среднюю школу в Енакиево, Таня Боровик с
большими надеждами отправилась в Израиль. Она мечтала получить
здесь хорошее высшее образование, этого хотели и ее родители
Алла Боровик и Борис Беккерман. Через полгода она приехала домой
на каникулы и с восторгом рассказывала об Израиле. Видно было, что она
восприняла эту страну всем сердцем.
Это подстегнуло и ускорило репатриацию родителей. И уже в 1996 году
ре- патриировались сначала мама с младшим братом Тани и бабушкой,
а позже — отец.
Поначалу Танюше было нелегко. Ее тетя и двоюродная сестра жили
в Нетании, но при всем их внимании к ней (они устроили даже праздник
на ее 18-летие) она чувствовала себя одиноко, ведь сохнутовцы поселили
ее на полгода в кибуце.
Иврит девушка усваивала легко. По- сле кибуца продолжала
обучение в ульпане Хадеры "Ром", а потом поступила на подготовительное
отделение Еврейского университета, но вскоре поняла, что это не то.
Год проучилась в колледже Хайфы на отделении компьютерного программирования
— и снова что-то в ней запротестовало: "Не то! Не то!"
И, наконец, она нашла то, к чему тянулась ее душа, — Хайфский колледж
"Камера обскура", отделение искусств. Здесь она изучала рисунок,
пластику, дизайн. В момент гибели Таня Боровик была студенткой
второго курса этого колледжа и ехала на занятия.
Мать о дочери:"Таня говорила мне, что счастлива в Израиле. Очень
радовалась, что у нее будет любимая про- фессия, которая поможет
ей встать на ноги. В детстве Таня была тихой и замкнутой, жила в
своем выдуманном ми- ре, но это не мешало ей иметь друзей.
Их было много и в Хайфе, где она снимала комнату и подрабатывала для
оплаты учебы и жилья. Но предполагаю, что в свой внутренний мир она
могла впустить очень немногих, может быть, подругу Свету. И я, и
отец ей помогали материально, но она хотела чувствовать себя независимой
и тоже работала — то в лавке, то еще где-нибудь. Таня была, — продолжает
тихим голосом мать, — на редкость скромной: не пользовалась косметикой,
не любила слишком модной одежды, не надевала ярких украшений,
но ментальность у нее была настоящей израильтянки. Я порой пыталась понять
ее, смотреть на все ее глазами, но мне с моим менталитетом
было трудно проникнуться ее восприятием жизни в Израиле..."
В день теракта родители беспрерывно звонили на мобильный телефон дочери,
но он молчал. Худшие опасения их начали оправдываться, когда они
узнали, что ее подруга Света в больнице, а самой Тани ни в одной из больниц
нет. Ведь там, где Света, там и Таня...
Потом друзья Тани пробились в палату к ее подруге и узнали, что девушки
действительно были вместе в этом автобусе.
Позади у родителей страшные минуты ожидания ответа (хотя все и так было
ясно) на предмет идентификации останков дочери по анализу ДНК, долгие
часы, проведенные в окружении родных, близких, знакомых и совсем
незнакомых людей, просматривающих альбом с фотографиями Тани. На
них она запечатлена с самого рождения до последних дней.
За две недели до гибели у нее в Хайфе побывали мама с братом Сережей.
Они чудесно провели время, гуляли, фотографировались. Таня через
две недели обещала маме приехать в Нетанию. Теперь уже не приедет никогда...
Алла Боровик показывает альбом мэру Мирьям Файерберг неожиданно
вошедшей в момент нашей беседы, и каждую фотографию гладит рукой
так, будто там живая Танюша, плоть от плоти ее. Невыносимо тяжко
Алле и Борису смириться с тем, что они больше не увидят свою светлую,
добрую, отзывчивую и еще вчера устремленную в будущее девочку.
Но с этим грузом боли теперь предстоит им жить всегда.