Опубликовано на http://www.novosti.co.il/
17 января в 22 часа 45 минут вооруженный боевик
"Танзима" ворвался в банкетный зал "Дворец Давида", что в
Хадере на улице Ха-Наси, и открыл беспорядочную стрельбу по
гостям, собравшимся на бат-мицву 12-летней Нины
Кардашовой.
Первые пули сразили 25-летнего Ави Язди, зятя
владельца зала торжеств, дежурившего у входа.
Был убит
наповал 48-летний Эдуард Бакшиев, дедушка именинницы,
незадолго до того вручивший своей любимице Нине изящные
золотые серьги.
Погиб 63-летний Анатолий Бакшиев,
прикрывший своим телом зятя Элиягу и спасший ему жизнь.
В
больнице "Гилель Яфе" скончалась от ран 48-летняя Динор
Бенаева.
56-летний Борис Михайлов, отец троих детей, стал
первой жертвой террора среди жителей города Сдерот. Борис
приехал на бат-мицву с женой Таней и сыном Сергеем – солдатом
ЦАХАЛа.
Шальная пуля унесла жизнь 25-летнего Исраэля –
певца и музыканта, представителя общины негров из Димоны,
принявших иудаизм. В тот момент, когда террорист открыл огонь,
Исраэль стоял с микрофоном на сцене и пел...
Светлая память
павшим. Амен.
Ты будешь жить,
Вадим!
Больница "Гилель Яфе", 21 января, полдень.
Всего три дня минуло с того момента, как полицейскому Шимону
Лугаси удалось пристрелить террориста, устроившего
смертоносный "фейерверк" в банкетном зале на улице
Ха-Наси.
Ирине Михайловой, матери 26-летнего Вадима, эти
трое суток кажутся вечностью. Каждый час, проведенный у
постели сына в реанимационном отделении, приравнивается к
месяцу, день – к году.
Анатолий, отец Вадима, - врач. Он
получил осколочное ранение в ногу. Состояние ухудшилось –
пришлось оставить в реанимации Ирину с дочерьми Софой и
Светланой и поспешить в поликлинику. Ирина опасается, что рана
мужа инфицирована.
Вадим пока находится под общим
наркозом... Чувствительные датчики фиксируют малейшие
изменения состояния раненого.
Мы с 27-летней Светланой,
старшей сестрой Вадима, уединяемся в узком коридоре.
- В
марте исполнится 12 лет со дня нашего приезда в Израиль, -
рассказывает она. – Мы репатриировались из Пятигорска. Мама,
папа и трое детей. Вадим – самый младший. Поселились в
Тель-Авиве, потом переехали в поселок Орот, где купили
квартиру. Брат отслужил в армии – был водителем в летных
войсках. Поступил в университет.
Из палаты выходит Ирина.
Сказать, что на этой женщине нет лица, - значит, не сказать
ничего. Пережитый шок, нескончаемый стресс, беспрерывные
волнения, бессонные ночи...
- В прошлый четверг мы поехали
на бат-мицву, - рассказывает она. – Кардашовы – наши земляки и
старые друзья, они из Моздока, находящегося неподалеку от
Пятигорска. В банкетном зале мы сидели за одним столом с
Эдуардом Бакшиевым и его близкими.
Отлично сервированный
стол, за которым сидели Михайловы, стоял неподалеку от входа в
зал.
- Около одиннадцати часов вечера, когда веселье было в
разгаре, за моей спиной послышались сухие щелчки, - вспоминает
Ирина. – Мы подумали, что это – фейерверк в честь виновницы
торжества. Музыка играла очень громко... Вдруг вижу – рядом с
мужем упал, как подкошенный, Эдик Бакшиев. Мы бросились к
нему. Пуля пробила голову, Эдик истекал кровью и синел прямо
на наших глазах. В этот момент упал сын, сидевший напротив
нас, за ним - племянник. Мы с мужем инстинктивно сползли под
стол, пробрались по-пластунски на другую сторону и стащили со
стола полотняные салфетки, чтобы оказать раненым первую помощь
и попытаться остановить кровотечение. У сына было пробито
бедро, кровь хлестала из открытой раны. Рядом с нами на полу
возилась жена племянника (ее, как и меня, не повредило). В тот
момент мы понятия не имели, где находится террорист и куда
стреляет, – думали только о спасении близких. Внезапно
стрельба прекратилась. Мы подхватили Вадима под руки и
поволокли к выходу. Подоспела "скорая", санитары с носилками.
Раненых было много, человек тридцать. Кромешный ад...
Вадим
был доставлен в приемный покой, откуда его отправили на
операцию в хирургическое отделение.
- Он попал к хирургу –
выходцу из Аргентины, которому я очень благодарна, - говорит
Ирина. – Доктор не отходил от Вадима много часов подряд, пока
его не перевели в реанимационное отделение. И здесь он попал в
замечательные руки – его принял доктор Борис Исакович. Я
молюсь на врачей. Молю Б-га за сына. Но... Первая пуля попала
в бедро, а вторая – в кишечник. После чего стала
распространяться инфекция. Но Вадим – парень спортивный.
Студент второго курса факультета экономики, планирования и
управления бизнесом. Отличник! Он все время думал только об
учебе...
Ирина говорит сбивчиво, перескакивая с одной темы
на другую. Но по всему ощущается: сильная женщина. Не
поддается отчаянию, никого из близких не ввергает в панику.
Напротив – успокаивает, крепко сжимая в кулаке, как талисман,
крошечный молитвенник.
- Жаль, - говорит Ирина Михайлова, -
что наши дети не могут сходить на дискотеку, развлечься. Жаль,
что мы вынуждены терпеть все это издевательство и унижение.
Возможно, арабы считают, что рано или поздно им удастся нас
запугать и мы уедем из Израиля. Пусть не надеются: никто из
нас никогда не покинет свою страну и не сдастся. Мы будем
бороться. Если уж быть войне – то сражаться будем все мы. Мой
сын три года служил в ЦАХАЛе, а теперь регулярно ездит на
резервистские сборы...
Датчики тикают ровно, как часы.
Значит – все в порядке.
- Когда я смотрела по телевизору
репортажи с места теракта у тель-авивского дельфинария, сердце
разрывалось от боли, - вспоминает Ирина. – Но лишь сейчас,
когда террор коснулся лично меня, я поняла, что это -
нечеловеческая боль. Надо принимать меры. Вчера нас посетил
президент Моше Кацав. Говорить с ним у постели сына я была не
в силах. А потом, уже в коридоре, когда президент пожимал нам
руки, я попросила: "Примите меры! В конце концов, если
потребуется, все мы – в том числе женщины – будем воевать.
Недопустимо поддаваться страху".
- Насколько мне известно,
если бы не бесстрашие, проявленное находившимися в банкетном
зале участниками семейного торжества, убитых и раненых могло
быть намного больше...
- Определенно! – оживляется Ирина. -
Костя Кардашов – отец 12-летней Нины, виновницы торжества, –
худенький, небольшого роста. Но на террориста накинулся
отважно. Потом к Косте подскочили другие ребята, повалили
араба на пол, отобрали гранату. А уж после его пристрелил
подоспевший с улицы полицейский. Вот я и говорю: если Израиль
оказался в безвыходном положении и есть необходимость объявить
арабам войну – все мы встанем на защиту страны. Но так дальше
продолжаться не может: почему невинные граждане должны
ежедневно гибнуть от рук бандитов?!
Поток посетителей не
иссякает.
- А вот и репетитор моего сына, блистательный
преподаватель математики, - представляет Ирина очередного
гостя.
- Не волнуйтесь, с Вадимом все будет нормально, -
успокаивает учитель.
...Через несколько минут Ирина, вся
сияющая, выпорхнет из палаты:
- Вадим только что очнулся,
открыл глаза!..
Реаниматологи тоже
плачут
Вечером 17 января доктор Мони Литманович,
заведующий отделением общей реанимации больницы "Гилель Яфе",
находился дома, в поселке Эвен-Иегуда. Смотрел по телевизору
боевик, наслаждаясь тем, что в родительском доме собралась вся
семья: старший сын – студент инженерного факультета
университета, дочь – военнослужащая и младший – ученик
"тихона".
В 11 часов с минутами раздался звонок.
- Мой
заместитель, доктор Борис Исакович, сообщил: "В Хадере
совершен теракт, я уже в отделении. Ситуация под контролем,
так что ехать сюда нет смысла"... А я в тот день участвовал в
научной конференции, устал смертельно. Кроме того, к нам в
отделение обычно доставляют тех раненых, кого уже успели
прооперировать, а на операцию требуется несколько часов.
И
действительно, Вадима Михайлова перевели в реанимацию только
на другой день, через 18 часов после теракта...
- Я чуть не
каждый день проезжаю мимо банкетного зала "Дворец Давида", -
продолжает д-р Литманович, - но мне не приснилось бы в
кошмарном сне, что длинная рука террористов дотянется и туда.
В последнее время после каждого теракта мы восклицаем:
возможно ли такое?! Мыслимое ли дело – убить подростков,
собравшихся поплясать на дискотеке? Или – открыть стрельбу по
людям, съехавшимся со всех концов страны на бат-мицву?! Но,
как показывают события, больная психика террористов не знает
границ. Торговый центр, дискотека, банкетный зал... Что
завтра? Кинотеатр? Больница?!
- Тем не менее, экс-президент
США Билл Клинтон, выступивший на днях в Тель-Авивском
университете, призвал Израиль и ООП вернуться за стол
переговоров...
- Выступления Клинтона я не слышал, но его
визит в Израиль произвел крайне странное впечатление.
-
Клинтон убеждал участников мероприятия в необходимости мирного
сосуществования.
- По-моему, абсолютно всем ясно, что рано
или поздно мы будем вынуждены пойти на компромисс с
палестинцами, - говорит д-р Литманович. – Другое дело – когда
мы придем к этому и готовы ли стороны сегодня к взаимным
уступкам.
- Сегодня?!
- Увы, я понимаю, что в настоящее
время это невозможно...
- Хотите ли вы сказать, что под
напором террора, подобно многим другим соотечественникам, вы
тоже изменили свои взгляды?
- Да, в последний год я многое
воспринимаю по-новому, совсем не так, как несколько лет назад.
Я надеялся, что моему поколению посчастливится жить в мире с
арабами. Но теперь понял, что, видимо, такая перспектива не
светит ни нашим детям, ни даже внукам...
Д-р Литманович вот
уже 14 лет постоянно принимает в своем отделении жертв
террора.
- За эти годы я потерял счет терактам, совершенным
в Хадере и близлежащих населенных пунктах, - говорит он. –
Когда число перевалило за десять, я перестал считать. Поймите:
ведь пресса сообщает далеко не обо всех инцидентах, а лишь о
самых трагических и масштабных. Под натиском террора мы
докатились до того, что в обществе появились явные признаки
равнодушия к судьбам сограждан. Если, скажем, в результате
очередной атаки был убит "всего" один человек – значит, и
сообщения прозвучат весьма скромные. Похоже, что у нас
снизился порог чувствительности. Лишь в тех случаях, когда
происходит нечто невообразимое – как по масштабам, так и по
констелляции (например – стрельба в банкетном зале или взрыв у
входа в дискотеку) – лишь тогда поднимается шум. К нам в
отделение чуть не ежедневно поступают люди, получившие в
результате вылазок террористов пулевые ранения. Но тут же
начинаются словесные игры: если кто-то получил "ранение
средней тяжести", значит, ничего страшного – жить будет, а
потому и новость – второсортная, не сенсационная...
- Не
кажется ли вам, доктор, что официально принятая квалификация
степени тяжести ранений никоим образом не отражает истинного
состояния пострадавших?
- Вы правы: квалификация достаточно
условна, - соглашается д-р Литманович. – Если, например,
человеку прострелили руку или ногу, он будет считаться
легкораненым. Однако это отнюдь не означает, что впоследствии
все функции поврежденной конечности полностью восстановятся.
Представьте, что ювелир получил легкое (по медицинским меркам)
ранение в правую руку, развилась гангрена и ему ампутировали
два пальца. Казалось бы, жизни этого человека не грозит
опасность, но его профессиональная карьера перечеркнута
навсегда. А если, например, на лице манекенщицы или актрисы
осталось "всего" три шрама – она, с медицинской точки зрения,
будет включена в категорию "легких", хотя в действительности
останется инвалидом. Да и сама ее жизнь превратится в сплошной
кошмар, в нескончаемую депрессию. К сожалению, отнюдь не
многие задумываются над тем, что любое (даже самое легкое)
ранение переворачивает всю жизнь человека. Навсегда. Это
чудовищная личная, семейная трагедия.
- Поддерживаете ли вы
связь с бывшими пациентами, которых вам удалось вытащить с
того света?
- Еще бы! Многие звонят, приезжают повидаться.
В тех случаях, когда им приходится ездить в больницу на
лечение, они непременно поднимаются к нам, на четвертый этаж,
чтобы напомнить о себе.
- Хотите ли вы сказать, что между
врачом и пациентом может возникнуть чисто эмоциональная
связь?
- Да, именно это я и подразумеваю. Помните страшный
теракт на перекрестке Бейт-Лид? В тот день к нам доставили
солдата, практическии безнадежного. Он пролежал на больничной
койке довольно долго, продолжает лечиться до сих пор. Но
постепенно жизнь этого парня наладилась: женился, поступил в
университет.
- Что вы ощущаете, когда он к вам приходит?
Вспоминаете ли те дни, когда он лежал в беспамятстве в
реанимации?
- Конечно. Выздоровление раненого, состояние
которого считалось безнадежным, – наилучшая награда для врача!
Случаи чудесного возвращения к жизни придают нам сил и
уверенности в себе. Ведь каждый из трех врачей, каждая из 17
медсестер отделения ежечасно, ежеминутно борется со
смертью.
Я прошу доктора Литмановича рассказать читателям
нашей газеты о том, о чем он никогда не говорил никому из
журналистов.
- Заставляете ворошить сугубо личное,
интимное? Что ж – один раз в жизни можно позволить себе и
такое... Известно ли вам, что и врачам случается плакать? Со
мной такое произошло впервые после того, как солдат, тяжелейше
раненный террористом, впервые открыл глаза. Он пролежал без
сознания много дней. Мы делали все возможное, чтобы этот
парень выжил. Я специально позвонил его родителям и пригласил
их в больницу, чтобы сын впервые открыл глаза в их
присутствии. Стоял рядом с ними. Когда парнишка очнулся – все
вокруг заплакали от радости. Я и не заметил, как на глаза
навернулись слезы...
Нависает пауза.
- Если бы врачи
давали волю эмоциям по любому поводу, особенно в те часы,
когда мы принимаем раненых, большинство из нас наверняка
пришлось бы поместить в психушку, - говорит д-р Литманович. –
Профессиональный медик просто обязан быть "черствым",
"бесчувственным", он должен уметь внутренне дистанцироваться
от ежечасно обрушивающихся на него трагедий - в противном
случае не сможет работать. Но ценой каких сверхусилий дается
нам это внешнее хладнокровие, напускное бесчувствие!.. Зато
когда борьба за жизнь человека осталась позади и у тебя на
глазах начинает самостоятельно дышать тот, кто, казалось, был
обречен на верную смерть, – ты испытываешь ощущения, описать
которые просто невозможно.
Доктор Литманович спешит обратно
в палату...
Улица террора, город террора, страна
террора
Выйдя из больницы, мы едем на улицу
Ха-Наси. В прошлом году жители Хадеры переименовали ее в
"улицу террора": всего за два месяца здесь было совершено три
чудовищных теракта.
Банкетный зал "Дворец Давида" заперт. У
входа на асфальте горят поминальные свечи, лежат букеты
цветов. В нескольких шагах отсюда "опознаем" автобусную
остановку, где месяца три назад арабский террорист расстрелял
четырех женщин. Около года назад – и тоже в нескольких метрах
отсюда, около другой остановки, взорвался начиненный смертью
автомобиль. Два человека погибли, 60 были ранены. Тогда меня
потряс манекен, валявшийся в одном из разнесенных взрывной
волной магазинов: издалека казалось, что это
труп.
Клинтона, насколько мне известно, на экскурсию в
Хадеру не возили – он вещал о мире в Тель-Авиве. Зато между
лекциями – оплаченной (100 000 долларов) и бесплатной -
побывал в Иерусалиме, в центре города, в том числе и на улице
Яффо.
Именно там – в нескольких десятках метров от пиццерии
"Збарро", в квартале от пешеходной Бен-Иегуда и в двух шагах
от Кикар Цион - 22 января в 16 часов 25 минут открыл
беспорядочную стрельбу по прохожим еще один "исламикадзе". Две
женщины убиты, несколько десятков человек ранено, двое – в
крайне тяжелом состоянии.
А Клинтона в Израиле уже нет. Он
теперь вещает о мире в другом, гораздо менее опасном месте.