Марк Штейн в "Спектейтор" (Великобритания) сравнивает реакцию иорданцев на теракты в Аммане с
тем, как на взрывы в мадридском метро отреагировали испанцы. Тут есть над чем задуматься.
В Иордании на следующий день после взрывов тысячи жители столицы вышли на демонстрацию, с
вечера заготовив лозунги типа "Смерть Заркауи!", "Да сгорит террорист Заркауи в аду!".
Заркауи - это номер два после бин Ладена в людоедской иерархии аль-Каеды. Ему, в частности,
приписывают главную роль в организации взрывов в Аммане.
Король Абдалла назвал взорвавших себя не шахидами, а больными людьми, потому что здоровый
человек, если с чем не согласен, то вступает в диалог, а не приводит в действие тротиловый пояс. Король
призвал ко "всемирной борьбе против этого уродливого явления". "Они просто ненормальные!" воскликнул
монарх, имея в виду мужа и жену, отправившихся в гостиницу с целью взорвать свадьбу вместе с женихом и
невестой.
Прошлогодняя мадридская трагедия тоже выгнала тамошнюю публику на демонстрацию. Пресса
констатировала, что "горе и траур объединили жителей столицы". Над головами демонстрантов вместо " Muerte
a los asasinos!" (смерть убийцам!), что было бы естественно, полоскалось безвольное " Basta!". Довольно
взрывать или довольно раздражать людей, способных взрывать и взрываться? К кому это "Довольно!" было
обращено? К террористам, к испанскому премьеру Аснару или к президенту Бушу "затеявшим эту
несправедливую и только раздражающую неуравновешенных людей вроде Саддама войну"?
Вместо того, чтобы обратиться к нормальной, обращенной к жизни, а не смерти, части мирового
сообщества с призывом всем вместе, дружно взявшись за руки, и тому подобное, испанцы сбросили Аснара и
привели к власти социалистов, которые скоропостижно вывели войска Испании из Ирака.
Большинство из нас, то есть обращенных лицом к жизни людей, сетует на левоориентированных
политиков и на прессу, которая в наших странах тоже имеет тенденцию дрейфовать к левому берегу
политического потока. В странах победившей демократии этот дрейф влево или вправо по сути означает
предпочтение, отдаваемое силе и воле (правый уклон) в противовес компромиссу, уступкам (левый). Те и
другие - за жизнь (за мир). От того, как между левыми и правыми распределяются симпатии избирателей и
читателей газет зависит в конечном итоге распределение мест в парламенте и рейтинг газеты. Иначе говоря,
это не правительство Испании и не газета " El Mundo" полевели, а испанцы стали жить лучше, а зажиточному
человеку есть, что терять.
Полная противоположность формуле, звеневшей сталью в конце позапрошлого - в начале прошлого века:
"Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей", а поэтому "кто тут - туды его в качель! - шагает правой?
Левой надо, левой!" Видимо, атмосфера XXI века все же отличается от атмосферы ХХ-го. Буржуинские классы
стремятся к стабильности, которую предпочитают искать у левого берега.
В современном мире стабильными и даже очень стабильными остаются монокультуральные общества и
страны, такие, как арабские, как Китай, Япония и другие, и поликультуральные, такие как США, Австралия.
Современные европейские страны БИкультуральны.
Какими бы ни были различия, и какой бы остроты ни достигали вспыхивающие в нем время от времени
конфликты поликультуральное общество коэрентно. Все граждане США американцы, осознают себя
американцами, так же как все граждане Австралии - автралицы. В Квебеке беда: там друг другу противостоят
две культуры: романская и англо-саксонская. Будь их много, было бы тихо. Все были бы "кебекуа". В Европе -
две цивилизации, одна из которых, а именно европейская, дряхлеет на глазах. Когда общество включает много
культур, то, как пишет Марк Штерн, можно стать в круг, взяться за ручки и устроить отличный хоровод. Двое
хоровод не образуют. Двое выходят на ринг. В Квебеке мы видим сепаратистов, противостоящих
федералистам, а в Северной Ирландии националисты сражаются против лоялистов.
Достаточно посмотреть на то, что происходит сегодня в Ираке, общество которого сохраняло полную
стабильность только в руках железного Саддама, а мы думали, что, если свергнуть кровавого диктатора и если
его вчерашние жертвы сядут за круглый стол, то с этого момента родится демократия, и все станут счастливы.
Нам в голову не могло прийти, что сунниты и шииты, это не два еле различимых религиозных течения, а две
несовместимых культуры и два непримиримых блока. Мы представить себе не могли, что столкновения между
этими, как оказалось, несовместимыми культурами и блоками могут оказаться такими кровавыми и что
суннитские террористы способны взрывать шиитские мечети вместе с молящимися в них, как мы думали,
единоверцами. Видимо, мы уже забыли о сожжении сотен тысяч альбигойцев, о российских староверах, обо
всех религиозных войнах в Европе. Обо всем этом забыл не только президент Буш, мы все об этом начисто
забыли. Почему? Потому что это начисто противоречит нашему здравому смыслу, и мы не знали, что здравый
смысл, это не закон природы, а что-то вроде марксистской теории: сами придумали, сами поверили и сами же
изо всех сил пытаемся ему следовать.
Насмотревшись на картины ужасов современного Багдада и оказавшись перед лицом перспективы
свержения режима алавитского клана в Сирии, израильские политики и политконструкторы замахали руками,
что, дескать, не надо: уж лучше пусть все останется, как есть. Иначе произойдет непредсказуемое.
Различия, как и накал возможного в будущем противостояния, между европейцами и пригретыми ими
исламистами, с тем, что происходит в Северной Ирландии или в Ираке даже не сравнимы.
Не будем здесь излагать историю возникновения иракской, иорданской и сирийской монархии. Не будем
не из-за недостатка места, а потому что в тупость и граничащие с бесчеловечной жестокостью действия
британских и французских властей, которые в упоении властью, оказавшейся в их руках после Версальского
мира 1918 года, творили, что им вздумается, как в Европе, так и на Ближнем востоке, сегодня невозможно
поверить. Эти мудрые политиканы, такие же мудрые, как их противоположность Иосиф Джугашвили, всерьез
представляли себе, что народы можно как угодно перемешивать между собой, а границы рисовать цветными
карандашами на картах, как будто это детская игра в раскраски. Что это можно делать без последствий в
будущем.
И теперь мы имеем то, что имеем.
История служит не для того, чтобы кого-то чему-то учить. Это одно из заблуждений образованных
интеллектуалов, что, начитавшись книг по истории, люди якобы приобретают историческую мудрость. Так
вроде бы должно быть, но этого не происходит.
В крайнем случае исторически образованные политанализаторы и политконструкторы указывают нам на
противоречия между курдами, суннитами и шиитами в Ираке, но не видят еще более острое противостояние
между гейско-проститутско-краснофонарско-наркоманской культуры Амстердама и решительно
антигейско-антикраснофонарской культуры исламистов, общины которых, как грибы, растут по соседству.
Вам эти фонари в Амстердаме не мешают? И мне тоже не мешают. Наш здравый смысл подсказывает нам
терпимость по отношению к фонарям любого цвета и оттенка. Согласен, но учтите, что мы не далеки от часа
рождения Исламской республики Голландия, которая не потерпит у себя Порностана (термин Марка Штейна).
Демократический строй не может противостоять демографии. Это понимают и этого боятся израильские
футурологи. Конструкторы новой Европы об этом не заботились. Они думали только о чистоте своих улиц. На
других им было вообще наплевать, и Ближний восток не воспринимался как учебный класс. В самом деле, что
полезного может извлечь Европа из происхождящего между sals Juifs et sals Arabs (грязными евреями и
грязными арабами) с одной стороны и жителями Champs Elisees?
В результате они получили искусственно созданное ими же бикультуральное общество, в котором
дряхлеющее коренное население не может примириться с необходимостью не только нанять дворников из
Алжира, но не на словах, а на деле признать свое равенство с детьми и внуками этого дворника, посадить
рядом и не впихнуть свою культуру в его мусульманскую голову, а самому, не брезгая, жрать то, чем их станут
кормить. А это прямой путь к катастрофе.
И при этом один известный французский журналист высказался так: "Я не желаю, чтобы под предлогом
каких-то там поджигателей автомобилей французское общество сдвигалось вправо".
Марк Штейн так заканчивает свою статью: "Как вы думаете, почему Франция так спокойно относится к
перспективе превращения Ирана во вторую (после Пакистана) мусульманскую ядерную страну? Потому, что ей
самой предстоит в недалеком будущем стать третьей мусульманской ядерной страной".
