Перед нами опять, без масок и грима, предстал араб, отказывающийся признавать нас или, по крайней
мере, наше самостоятельное существование. Араб, с которым мы, вероятно, сможем разговаривать на
языке, отличном от того, на котором мы обращались к нему до сих пор, во всяком случае, не на языке
розовых мечтаний ("Макор ришон" 3.02.2006)
Надпись была не только на стене, а повсюду. Однако ни наши, ни даже их специалисты – как и все
специалисты, вечно заблуждающиеся и вводящие в заблуждение – не предвидели силы переворота.
Когда всего две недели назад я спрашивал своих палестинских друзей (из лучших специалистов, а как
же), что будет, если хамас получит не 30 – согласно прогнозам -, а 60 процентов, они рассмеялись мне
в лицо. Когда живёшь мёртвыми идеями, нет границ слепоте.
Но случившееся только к лучшему. Любому нормальному человеку было понятно, что наши лучшие
специалисты по политике и безопасности надеются на мыльный пузырь. Теперь мы просыпаемся и
видим настоящую реальность, как англичане после перехода немцами чешской границы. Разница в том,
что Чемберлен, олицетворявший собой слепоту, мгновенно очнулся и понял, на какой планете живёт.
Но Чемберлен – настоящий Черчилль в сравнении с нашими руководителями.
Власть хамаса означает возврат не только к реальности, но и к нормальности. К нашей прежней
нормальности. Победа хамаса может знаменовать собой конец эпохи иллюзий. Конец порождённым
гордостью претензиям заставить вторую сторону мечтать мечту, которую не она мечтала - а мы за неё.
Перед нами опять, без масок и грима, предстал араб, отказывающийся признавать нас, или, по
крайней мере, наше самостоятельное существование. Араб, с которым мы, вероятно, сможем
разговаривать на языке, отличном от того, на котором мы обращались к нему до сих пор, во всяком
случае, не на языке розовых мечтаний.
Победа хамаса – смерть решению проблемы "два государства". Кто раньше не сознавал нерелевантности
этого «решения», не может теперь не обращать внимания на тот факт, что только помешательство
может вынуждать нас содействовать основанию на пороге собственного дома исламистского
государства под покровительством Ирана.
Не то, чтобы прошлое чем-то существенно отличалось от будущего. Всякий раз, когда у нас с
палестинцами доходило до момента истины – который, как уже говорилось, был моментом абсолютной
лжи – они принимались размахивать «правом на возвращение» и отметали всё остальное. Какая
разница, кто это делает – хамасник или член фатаха?
Но, наверное, нам нужны были хамасовские "чудеса и знамения", чтобы что-то понять, например, где мы
живем.
Перевела Лиора Мильман
МАОФ