Можно было бы наполнить Кинерет под завязку слезами многочисленных плакальщиков по поводу морального и смелого поведения солдат «Духифат» на прошлой неделе.

Среди криков, раздавались, разумеется, и голоса левых, тех, что издавна одаривали поддержкой и защитой «своих родных и духовно близких» отказников, или, как минимум, не брезговали с радостью срывать политические плоды, которые приносили действия левых отказников. Там были и религиозные, и «умеренно правые» - многие из них затрудняются выразить гордую независимую еврейскую позицию из-за своей зависимости - душевной, общественной, культурной или экономической - от лево-светской верхушки, властвующей в различных системах.

Однако, этот фальшивый хор только доказывает, до какой степени отказ является важным средством на моральном уровне и полезным – на практическом уровне. Когда изгнание евреев и разрушение их домов представлено в верном свете как преступное деяние, которому недопустимо способствовать любым образом – то коалиция израильтян, бегущих от своего еврейства поражена назойливым ослеплением, которое вынуждает её низко опускать глаза.

Почему отказываются левые
Хорошо поступила г-жа министерша просвещения, поспешив наградить Нахума Барнеа премией Израиля за дело его жизни на поприще журналистики на пике его деятельности. В его возрасте, очевидно, память высокопоставленного журналиста начинает его подводить, и есть основания опасаться, что в ближайшие годы из-под его пера начнут выходить очень сомнительные тексты.

В последнем пятничном выпуске «Йедиот» Барнеа пожелал заклеймить позором безответственную нерешительность правых лидеров, которые не торопились осудить отказников из батальона «Духифат». В качестве положительного примера ответственного поведения левых в подобных обстоятельствах Барнеа решил выбрать не кого иного, как Йоси Сарида: «Когда в стране поднялась волна левого отказничества, Йоси Сарид встал и силой своих речей надавал словесных тумаков отказникам», - писал Барнеа и установил, что «мужество, продемонстрированное Саридом, совершенно отсутствует в правом лагере!»

Барнеа, как видно, запамятовал то, что умеет процитировать каждый ребёнок из правых – однозначное провозглашение, опубликованное Йоси Саридом и его другом Яиром Цабаном, отказничества против любого намерения выкинуть арабских граждан из их домов, даже временно. Это было написано после того, как Геула Коэн предложила в ответ на нападение на израильских экскурсантов в арабской деревне временно удалить жителей деревни из их домов – не навечно и даже не разрушать их дома, не дай Б-г!

А вот цитата из статьи этих двоих, чтобы освежить память Барнеа и его читателей: «Чтобы вы не говорили, что вас заранее не предостерегали: мы не выполним приказ о трансфере, и наши дети, и наши воспитанники не выполнят его! Геула Коэн, и Рехаваам Зеэви, и Меир Кахане будут вынуждены сами заниматься изгнанием (арабов), при этом мы встанем на их пути и ляжем поперёк дороги… Тот день, когда будет дан приказ о трансфере, он же заведомо незаконный приказ, будет днём массового отказа от выполнения приказа».

Итак, принцип, что совесть превыше приказа, свойственен как левым, так и правым. Разница в том, что мораль правых диктует недопустимость изгнания евреев, тогда как мораль левых не допускает даже малейшего поражения прав арабов.

Страх, смешанный с идеологией
После Барнеа на двух страницах под заголовком «Глупость отказников Духифата» Сима Кадмон опубликовала один из глупейших текстов, что появлялись на эту тему. Ну, какие же дураки эти отказники, говорит Кадмон, которые своими действиями привели к окончанию прекрасного часа поселенцев.

И если вы ещё не знали, "прекрасное время" у поселенцев были как раз эти два года после изгнания. А что такого хорошего было в это время? Итак, в этот период «религиозный сионизм переживал период, какого не было многие годы». Зрелище семей, депортируемых из их домов, руины, опутанные колючей проволокой, что остались от дела их жизни, трагедия целых семей, не нашедших себе места – всё это пробудило симпатию и понимание, какой никогда ничто не пробуждало.

По Кадмон, прекрасное время религиозного сионизма – это время разрушения дела жизни, разрушение, которое привлекло к нему симпатию и понимание. (Этот довод очень напоминает симпатию юдофобов к евреям только и единственно в то время, когда они оказываются безответной жертвой жестокой агрессии – прим.перев. ) А сейчас из-за отказников маски сорваны. Религиозные сионисты потеряли симпатию общества, потому как «если религиозный сионист отказывается исполнять приказ, как можно с ним идти на войну? Как можно полагаться на него, когда плечом к плечу будут сражаться с солдатами, выполняющими приказ, даже если они им не нравится?»

Ой, спасибо, Сима Кадмон! Мы предпочитаем отказаться от разрушения (наших жизней), даже ценой отказа от вашего сочувствия и симпатии. И конечно же, мы не дадим, чтобы нас и наших сыновей сделали соучастниками следующих преступных разрушений, которые вы и ваши друзьям готовят нам и нашим друзьям, всему тому, что мы тут построили, всему тому, что дорого и свято для нас. Вы правы, мы в самом деле дураки, но не до такой же степени!

Что до вопроса, с кем стоит идти в бой, а с кем нет, лучше задайте его товарищам Амихая Мерхавии и Иммануэля Морано (АЯ"Д!), двух религиозных офицеров, которые отказались принять участие в изгнании евреев и героически пали в бою в Ливане. В отличие от вас, г-жа Кадмон, товарищи по оружию «вязаных кип» (носящих вязаные кипы – прим.перев.) отлично знают, что именно те, кто отказывается воевать против своих братьев, отлично воюют за своих братьев против врагов.

Вместе с тем, хорошо помнится известный случай с бойцом разведроты десантной бригады, кибуцником из Ашдот-Яаков, сыном одной из основательниц организации «Четыре матери», который под огнём Хизбаллы, от которого пострадали его товарищи, предпочёл отсидеться на месте и остаться в укрытии. Напрасно звал его на помощь командир, офицер, житель Офры, Давид Гранит (АЯ"Д!), который прорвался под огнём на помощь своему раненому командиру, Эйтану Балахсану (АЯ"Д!), и обнаружил себя воюющим в одиночку. «Я знал, что тот, кто спустится вниз, не вернется. Я знал, что пойти в атаку сейчас – это погибнуть на дебильной войне,» - объяснил левый солдат свое поведение.

Эта история в ЦАХАЛе стала притчей во языцех. В документе, который разослал командирам ЦАХАЛа Элиэзер Штерн, тогда глава учебно-воспитательного отдела ЦАХАЛя, поведение этого солдата толкуется, как совмещение страха с идеологией: «Он не пошел в атаку – это факт. Почему? Идет ли речь о страхе? Идет ли речь об идеологии? А может, речь и о том, и о другом вместе? А может, в том, что случилось, одна из самых больших опасностей для нашего открытого общества: идеология дала легитимацию трусости!»

Так выясняется, что левая идеология представляет гораздо большую опасность, чем правая. Товарищи по оружию оранжевых отказников могут обнаружить себя в одиночестве перед бранью и ругательствами, самое большее – против потока тухлых яиц и гнилых помидоров. В отличие от этого, те, чьи товарищи по оружию вскормлены идеологией, в которую верит Сима Кадмон, могут обнаружить себя в одиночестве против убийственного огня противника (т.е. если правые отказники откажутся изгонять поселенцев, то левым это придется делать в одиночку, если левые отказываются воевать с врагами, то правым приходится защищать страну самим – прим.перев. ).


Перевела Фаня Шифман
МАОФ
(«Бе-ШЕВА», № 255, 16.08.07)
Текст на иврите
http://www.inn.co.il/Besheva/Article.aspx/6817