Новое поколение, для которого нахождение в оппозиции - проблема, принимает диктовку левых, хоть те уже не у власти. Мы должны развивать сознание идеологического правого руководства

Центральный заголовок газеты "Макор ришон" на прошлой неделе обратил мое внимание на тот факт, что правительство Нетаниягу уже вторую каденцию не строит в Иерусалиме. В рамках предложения по парламентской повестке дня "Цены на жилье" я спросил министра строительства Ури Ариэля, почему он не утверждает многочисленные планы строительства, лишь ждущие его подписи, - а, с точки зрения сухого закона, буквально только его подписи. "Если не строят в Иерусалиме", - добавил я, - "может, нам стоит сидеть в оппозиции - тогда, по крайней мере, увидим демонстрации сторонников национального лагеря против левого правительства".

Поднявшись на трибуну в зале заседаний, чтобы отвечать на запросы депутатов, министр подтвердил опубликованную информацию и добавил, что это положение не только в Иерусалиме, но во всей Иудее и Самарии. По сути вопроса министр Ариэль ответил мне, что он ожидает, что я буду первым, кто выйдет (из коалиции), и заявил мне, что за мной выйдет и он, и его коллеги. Он не детализировал, что именно он подразумевает. Я намекнул ему, что именно так я повел себя, перестав подчиняться коалиционной дисциплине вследствие наложенного на меня главой правительства запрета подниматься на Храмовую Гору.

Эта ситуация - когда премьер-министр от Ликуда и министр строительства от Байт йегуди не строят в Иерусалиме - нестерпима. Мы обязаны проанализировать это и объяснить себе.

Два соображения вытекают из этого: первое - тот, кто не борется за суверенитет Израиля на Храмовой Горе, теряет суверенитет в Иерусалиме и других частях Страны. Хранители стен (старого Города) в вязаных кипах затрудняются отстаивать свои принципы. "Ты запутываешь меня с твоей Храмовой Горой", - сказал мне молодой энергичный лидер "вязаных кип". - "Я привык говорить о стратегический преимуществах, о демографии, об источниках воды. На Храмовой Горе нет ничего этого - это чистая вера".

На Храмовой Горе у нас нет красных черепиц и детских садов, сочетающихся со знакомой сионистской действительностью. Полицейские не вытаскивают там еврейских мам с детьми из домов и бульдозеры не угрожают вырвать нас из страны праотцев - поэтому в нас не вскипает чувство естественной справедливости. Там мы остаемся только со своей верой.

Свои душевные силы руководство религиозно-сионистской общественности черпало из веры, но легитимацию поселенчества поселенцы черпали от сионистского руководства - назависимо от того, было ли это "рабочее поселенчество" после Шестидневной войны во главе с Игалем Алоном и Исраэлем Галили или даже Шимоном Пересом в 70-е годы, или это были Менахем Бегин, Ицхак Шамир и Ариэль Шарон в 80-е годы.

В 90-е годы это сионистское развитие закончилось. Нет больше легитимации поселенчеству в Иудее и Самарии - ни со стороны левых, ни со стороны правых. Тогда руководство "вязаных кип" перешло к арьергардным боям именем остатков идеалов, вокруг которых можно сколотить консенсус: естественное развитие (поселений), нужды безопасности страны и т.д. Идеологический размах, движущаяся сила, приводящая к строительству новых поселений, перешли к "молодежи холмов", которая черпает легитимность из веры, а не от сионистского истеблишмента.

Когда мне стало ясно, что премьер-министр закрывает дверь перед израильским суверенитетом на Храмовой Горе и позволяет мусульманскому Вакфу решать, кто из представителей израильского суверена (т.е. Кнессета) поднимется или не поднимется на Гору, я понял, что не может быть худшего отрицания нашего суверенитета на Иерусалим и на всю Страну. Премьер-министр не оставил мне выбора и вынудил меня задействовать ту немногую политическую силу, что в моих руках, и своими действиями он сбросил с меня коалиционную дисциплину. Все депортации и "размежевания" не приближаются по своей тяжести к тому ужасу, что творится на Храмовой Горе. Но из-за диссонанса между светским сионизмом и верой парламентское Лобби за Эрец Исраэль не присоединилось ко мне в этой борьбе. Уступив Храмовую Гору, уступили и Гило.

Второе соображение - это необходимость развивать сознание национального руководства и стремиться к нему.

Храмовая Гора и строительство в Иерусалиме важны для Ури Ариэля не меньше, чем для меня. Но для него существующий сионистский истеблишмент (справа и слева) - это единственная реальность, из которой можно действовать, чтобы попытаться продвигать свои идеалы. Ариэлю не придет в голову попытаться бросить вызов премьер-министру, выдав разрешения на строительство, потому что полагает, что в таком случае премьер-министр не сдастся, а заменит Байт йегуди на ШАС или другую партию. Так как у руководства "вязаных кип" нет альтернативы нынешним лидерам и нет настоящего стремления к созданию такой альтернативы, то это вынуждает "вязаное руководство" все время сжиматься в тех пределах, в которых можно прийти к тактическим достижениям (именем идеалов, по которым можно наскрести консенсус), и капитулировать на стратегическом направлении.

Так, с окончанием сионистского размаха в 90-х годах мы обнаруживаем себя выигрывающими в боях, но проигрывающими в войнах, в то время, как левые проигрывают сражения, но реализуют свои стретегические цели. Мы находимся у власти, но не строим в Иерусалиме, Иудее и Самарии. Левые в оппозиции, но их идеология стала политической перспективой правых и воплощается правыми лидерами.

Сочетание этих двух соображений - черпание легитимности из веры и стремление к руководству - является единственным выходом для продолжения процесса возвращения к Сиону.

("Макор ришон" 21.06.13)


Перевел Моше Борухович
МАОФ

См.также
Полное замораживание: ноль решений о строительстве в столице
actual/10-2009-07-22-07-05-36/27938-2013-07-04-05-16-49