Суверенитет создаёт для нас непростые проблемы, как щедро продемонстрировала нам прошедшая неделя; но отсутствие суверенитета создаёт куда более тяжкие

Прошедшая неделя была ужасной по всем стандартам. Мы похоронили трёх подростков после 18 дней надежды, что они живы - вопреки всему. Обстрел ракетами и миномётными снарядами из Газы вырос до уровня, невиданного с ноября 2012 года. Арабский подросток был убит самым ужасным образом, что вызвало самый буйный всплеск протестов израильских арабов с октября 2000 года. И ситуация может ещё ухудшиться самым непредвиденным образом.

И всё это создаёт подходящий момент для того, чтобы вспомнить о том, каким счастьем для нас является то, что у нас есть такие проблемы – в противоположность тем, которые обрушивались на евреев в течение двух тысячелетий до того, как было образовано государство Израиль. И в моих словах нет ни йоты сарказма.

Возьмите, например, арабские бунты. Слухи о том, что евреи похищают и убивают неевреев, в течение многих столетий провоцировали бунты, и только в первой половине прошлого столетия в таких бунтах неизменно погибали десятки евреев. В качестве типичных примеров можно привести Кишинёвский погром 1903 года, в котором были убиты 47 евреев, погром 1946 года в Кельце, Польша, когда было убито 42 человека, и арабское восстание 1929 года в тогдашней подмандатной Палестине, принесшее 113 убитых евреев.

В ходе нынешних арабских бунтов, по контрасту, никто до сих пор не был убит – потому что, в отличие от предыдущих случаев, у нас есть сейчас суверенное еврейское государство со своей собственной полицией, в то время как ранее евреи всегда зависели от милости или немилости местных властей.

Намного более примечательным является тот факт, что в течение последних десятилетий нигде не происходили антиеврейские бунты, сопровождавшиеся убийством евреев – и это не потому, что остальной мир стал настолько цивилизованным; массовые убийства на сектантской или этнической почве происходят почти ежедневно на Ближнем Востоке, в Африке и в некоторых районах Азии. В значительной мере это объясняется тем, что сейчас существует еврейское государство, готовое принять любого еврея, которому угрожают подобные проявления насилия.

Если бы евреи всё ещё жили, скажем, в Ираке или Сирии, они, безусловно, были бы убиты вместе (или раньше) с их христианскими, суннитскими или шиитскими согражданами. И если бы Израиля не было, они были бы вынуждены продолжать жить там – Америка и Европа никогда не приняла бы сотни тысяч еврейских беженцев.

Даже сегодня, когда большинство евреев диаспоры живёт в «безопасных» странах, роль Израиля как убежища остаётся вполне актуальной. Возьмите, например, примечательную статью Маши Гессен в газете «Нью Йорк Таймс» от 28 мая 2014 года о её первой поездке в Россию после эмиграции в США.

«В Москве появилась новая обиходная фраза, с которой люди обращаются друг к другу: «Ты на какой месяц записался?» Она означает месяц, на который ты записан на интервью в израильском посольстве для получения начальных иммиграционных документов. Говорят, что ближайший месяц, на который сейчас можно записаться – ноябрь, но у большей части моих друзей интервью должно состояться в августе или в сентябре. Но даже просто записаться на интервью – большая проблема. Телефонные линии посольства перегружены настолько, что на то, чтобы попасть в нужный отдел, уходят часы. И если судить по недавним снимкам, циркулирующим по Москве, толпа внутри посольства напоминает о 1990-1991 годах – годах массового исхода советских евреев».

Это происходило во время пика кризиса в Украине; если он сойдёт на нет, большинство этих евреев, скорее всего, никуда не двинутся и останутся в России. Но им нужна уверенность в том, что у них есть убежище, если оно понадобится. И только Израиль может предоставить его.

Называть Израиль убежищем может показаться дурной шуткой, когда палестинцы (арабы, проживающие в Газе, Иудее и Самарии – прим. перев.) обстреливают его ракетами из Газы, а не так давно похитили и убили трёх подростков в Иудее. Но это не шутка.

Ни одна страна не может обеспечить стопроцентную гарантию безопасности. Америка не смогла предотвратить убийство неонацистами трёх человек в еврейском квартале в Канзас Сити в апреле этого года; Бельгия не сумела помешать джихадистам убить четырёх посетителей Еврейского музея в Брюсселе в мае; Франция не смогла предотвратить убийство раввина и трёх детей в еврейской школе в Тулузе в 2012 году; и Израиль не смог воспрепятствовать Хамасу похитить и убить трёх подростков. В течение всей истории евреев некоторые люди всегда стремились убивать евреев просто потому, что они евреи, и пока такие люди существуют, иногда им удаётся это сделать.

Но сам факт, что мы можем решить, что и как делать в случае подобной опасности, является огромной привилегией. В предыдущие столетия у евреев, находящихся перед угрозой, было только два выхода – убежать или умереть. И миллионы бежали в другие страны, где они оказывались в положении нищих беженцев, и миллионы погибали. Сегодня у нас есть третий выход – самозащита.

Мы можем ждать слишком долго, чтобы воспользоваться этим выходом, или наделать ошибок и испортить всё дело, даже если мы успели это сделать; такое уже бывало при многих правительствах с реакцией на обстрел ракетами. Но это является нашим выбором, то есть, в наших силах и возможностях изменить это. И даже при нашей, как водится, до ужаса неадекватной реакции, сводящейся, главным образом, к мероприятиям по улучшению гражданской обороны, это не сравнить с тысячелетиями полного бессилия – эти мероприятия позволили уменьшить жертвы от ракетного обстрела, по имеющейся оценке, на 86%, и очень мало евреев либо убегают из южного Израиля, либо там погибают.

И, наконец, обладание силой и властью влечёт за собой обладание ответственностью за проведение соответствующих действий. Но стремление вести себя сдержанно, опасаясь нанести ущерб другим, так как у тебя нет достаточной силы и власти, отнюдь не является проявлением морали; это – проявление бессилия. Таким образом, только суверенитет создаёт возможность существования морального еврейского общества – такого общества, которое уклоняется от проявлений зла добровольно, а не просто из-за своего собственного бессилия. Мы ещё не дошли до этой стадии. Но без суверенитета нам даже не стоит и пытаться достичь этого.

В том, что Израиль ещё не реализовал полностью наши устремления, нет ничего удивительного. Шестьдесят шесть лет для страны – это ещё юность. Америка в этом возрасте разрывалась на части глубоким расколом по поводу рабства, который, в конце концов, привёл к разрушительной гражданской войне; Германия и Италия были во власти фашизма и готовились развязать вторую мировую войну; Югославию отделяло всего семь лет от гражданской войны, разорвавшей её на пять отдельных стран.

Так что вместо того, чтобы впадать в отчаяние от того, что Израиль ещё не превратился в страну нашей мечты, мы должны удвоить наши усилия, чтобы он стал таким. И при этом мы не должны преуменьшать того, чего мы уже достигли.

Ибо впервые за 2000 лет у нас есть возможность реализовать наше право на самозащиту и стать прибежищем для тех евреев всего мира, которые стоят перед лицом опасности. Конечно, суверенитет сопровождается целым рядом вызовов: евреи, совершающие преступления на почве ненависти; террористы, обстреливающие нас ракетами, находясь при этом в гуще гражданского населения; осуждение либеральным общественным мнением, господствующим в сегодняшнем мире. Но мы никогда не должны забывать, какой привилегией является то, что перед нами стоят именно эти вызовы, а не те, которые стояли перед предыдущими поколениями. Они неизмеримо превосходят выбор между бегством и смертью.

Опубликовано в газете «Джерузалем Пост» 8 июля 2014 г.,

Перевод с английского Эдуарда Маркова
Хайфа, 9 июля 2014 г.